Сказки темного города. Триплет - Наталиса Ларий

– Я одного не пойму, почему вы не можете жить как-то по-другому? Ладно я привязана тем, что если взбрыкну, то в тартарары полетит моя семья с ее бесконечными долгами и моя сестра вряд ли выживет, если выйдет замуж за того, кто эти долги навешал моему отцу. Вот там чудовище так чудовище. Но тебя я не думаю, что держит что-то подобное? Как же тогда, я не понимаю. Ты просто безропотно приняла все это? Ни семьи, ни детей.

– Я не знаю, что тебе сказать. Мне нравится здесь жить, я люблю этот дом, люблю малышку. Так судьба у меня сложилась, что теперь поделаешь.

Я недоверчиво смотрела на Кристин и тут меня осенило. Чувства. Он же умеет внушать чувства. Он же сказал мне об этом тогда у дерева. Как я сазу этого не поняла. Кристин любит это место, люби девочку, уважает Джастина. Чувства, чувства. Вот черт! А сказал, что не пользуется этим. Швырнув кисточки в банку, я села в кресло и принялась есть.

– А дворецкий, конюший, кухарка, нянька? Они тоже с историей попадания сюда? – спустя пару минут раздумий спросила я у женщины.

– Да, но никто не жалуется. Все живут хорошо.

– А если бы у тебя был выбор? Ты бы ушла?

– Мне некуда идти. Да и зачем? Сотни тысяч людей живут точно так же, как и мы здесь. С одной только разницей, что мы знаем про своего хозяина все, уважаем его и получаем большие деньги за свою работу. Остальные, работающие в других богатых домах, я не думаю, что они в таких же условиях. Так что перестань прокручивать все это в голове, – забрав пустую посуду Кристин потрепала меня по плечу и вышла из комнаты.

Ближе к вечеру к дому подъехала повозка и из нее стремглав выскочила с громким смехом Виктория, едва ли не спотыкаясь помчалась ко мне в мастерскую. С трудом открыв дубовую дверь и придерживая ее ногой она втащила за собой огромную корзину с цветами.

– Это тебе, Алиса, от папы и от меня. Мы были сегодня у моей крестной. У нее своя цветочная лавка. Мы выбрали самые красивые цветы. Вот, – поставив корзину перед собой, девчушка с гордостью протянула руки вперед, указывая на переливающуюся всеми цветами радуги красоту.

– Бог мой, как красиво! – проговорила я в восхищении, опускаясь на колени перед корзиной и вдыхая непередаваемый аромат.

– Папа выбирал розы, а я ромашки и колокольчики. Папа так старался. Он, наверное, влюбился в тебя. Он же тоже тебе нравится, правда, Алиса? – малышка с такой надеждой смотрела на меня, задавая этот вопрос, что я невольно закрыла глаза, не зная, что ей ответить.

Когда же я посмотрела на девочку, то увидела у нее за спиной облокотившегося о дверной косяк Джастина. Он с интересом смотрел на меня, явно желая услышать ответ.

– Нравится, Виктория, твой папа мне нравится, – ответила я, желая успокоить любопытство маленькой девочки.

Малышка обхватила меня руками и поцеловала. Джастин же едва уловимо кивнул головой и развернувшись вышел, оставив меня со своей дочерью.

– У меня тоже есть для тебя подарок, Виктория, – сказала я, подойдя к столу и доставая оттуда куклу, которую купила в день приезда. – Давно хочу тебе ее подарить, но все забываю.

Девочка схватила игрушку и пару минут с интересом ее рассматривала.

– Она на маму похожа, – грустно сказала она и прижала куклу к груди.

Я присела и обняла ее, тихо прошептав при этом:

–Это хорошо. Пока я не доделала портрет, пускай эта куколка напоминает тебе о том, какой была твоя мама.

– Но папа не хочет, чтобы я все время вспоминала о ней. Она же мертвая, – нахмурилась девочка, перебирая пальцами волосы куклы.

– Помнить ушедших родных – это нормально, солнышко. И тосковать тоже нормально. Нужно просто понимать, что они там, на небесах. Мы же здесь, наш путь продолжается. Когда-то и мы, прожив долгую и счастливую жизнь, покинем эту землю. И за нами тоже кто-то будет тосковать. А пока надо жить и радоваться. А папа просто переживает о тебе, потому и не хочет, чтобы ты тосковала, – я улыбнулась и погладила девочку по голове.

– Папа сам тоскует. Он начал улыбаться только тогда, когда ты здесь появилась. Сегодня много улыбался. Мороженое даже ел. И на качелях меня покатал. Может он станет прежним, каким я его помню? Алиса, ты пожалуйста, если можешь, ты люби его, он хороший, – проговорила девочка тихо свою просьбу и у нее на глазах выступили слезы.

– Постараюсь, – ответила я, поцеловав Викторию в макушку. – А теперь беги, тебе нужно ужинать и спать.

– Спасибо тебе, – улыбнулась она и, крепко прижимая куклу к себе, вприпрыжку побежала на второй этаж.

Я же, накрыв картину и вымыв кисточки, закрыла мастерскую и пошла в гостиную, где ужинал Джастин. Усевшись за стол напротив него, я взяла наполненный красным терпким вином бокал и пригубила тягучий напиток.

– Джастин, мне бы хотелось продолжить вчерашний разговор, можно? И я буду с тобой на «ты», хорошо? – неуверенно спросила я.

– Можно, конечно, – мужчина заметно напрягся, услышав такую просьбу.

– Первое, что меня волнует. Твоя жена. Как она погибла? Где она похоронена? Это важно для меня, поскольку Виктория сказала, что в ту ночь вы ссорились сильно.

– Ты боишься, не убил ли я ее? – мужчина пытливо смотрел на меня.

– Ну ты или то, что в тебе. Да, боюсь этого. Я решила сразу поговорить об этом, чтоб не смотреть на тебя еще и с этим подозрением.

– Нет, я ее не убивал. Тело ее так и не нашли, поэтому нечего было хоронить. Нашли только ее накидку в воде у берега озера. Озеро глубокое, есть подземный приток большой реки. Возможно, ее унесло в море. Что с ней тогда случилось, я не знаю. Да, мы поссорились сильно, но убивать ее…я бы никогда и волоска на ее голове не тронул. В ее отношении ко мне и к Виктории виноват я сам. То, что она меня ненавидела в последние три года нашей совместной жизни, больно ранило меня. Но я понимал ее. Любая бы на ее месте возненавидела меня, – сделав отрывистый вдох, будто пытаясь совладать с горем, проговорил он и я поняла, что он перенес что-то такое, что даже словом «трагедия» назвать можно было с натягом.

– А люди, которые живут здесь, ты же им внушил что-то?

– Да, – спустя минуту молчания нехотя ответил мужчина, отодвинув от себя тарелку и вставая из-за стола.

– Но ты же говорил, что не пользуешься такой силой твоего жнеца.

– Иногда пользуюсь. Людей не так просто заставить делать то, что тебе нужно. Особенно, когда нужно, чтобы они никуда не уезжали и ничего не рассказывали. Не убивать же их за то, что я вынужден жить такой жизнью.

– А почему мне не внушил ничего? Это же легко, как я понимаю.

– А ты бы хотела, чтобы с тобой рядом был человек только из-за того, что ему навязли что-то?

– Нет, – согласилась я.

– Вот и я не хочу. Ты мне нравишься, искренне нравишься. Хочу, чтобы так же искренне и я тебе нравился. Все остальное – это безысходность.