Отторжение - Инна Тронина

— Понятно. — Андрей отставил пиалу с каким-то экзотическим напитком, промокнул губы салфеткой.

— Косарев переговорил с Ковьяром. Тот разрешил взять сестру к ним. Может быть, удастся выдать её замуж и сбыть с рук. И моему начальству очень хочется, чтобы рядом с «клиентами» оказалась не законченная наркоманка, а совсем другая девушка. И, как на заказ, такая подвернулась. Невероятно — практически копия Дайаны! Никакой «пластики» не надо. Для Эдуарда сестра столь же чужой человек, как любая другая «тёлка». Всё равно им придётся знакомиться заново. Лиц, которые могли бы выявить подмену, рядом с Косаревым нет — особенно на Дальнем Востоке.

— Тогда настоящую Дайану надо надёжно изолировать, — с тревогой сказал Озирский. — И — надолго. На всё то время, что Оксана будет выполнять задание. Это вы можете организовать?

— Мы всё можем, — просто ответил Гай. — Её никто не увидит. Да и девчонке полезно — с «торчками» не будет общаться. Может, удастся её реабилитировать.

Андрей говорил о «погружении» Оксаны, как о решённом деле, хоть ещё и не советовался с ней. Видимо, не сомневался в том, что та даст согласие. Ведь Озирский теперь в своём агентстве — царь и бог.

— Не знаю уж, чего там Оксанка добьётся, куда её допустят. Но попытаться стоит. Банду необходимо взять на блесну. А где сейчас Дайана?

Озирский наблюдал за тем, как Прохор привычно убирает со стола. Я знал, что мой однокашник никогда не делил работу на мужскую и женскую. Он считал, что глава семейства должен уметь всё. И мне казалось, что Гай не может только родить.

— Она уже находится на одном из объектов нашего ведомства, под усиленной охраной.

— Какое «ширялово»* предпочитает? — со знанием дела спросил Андрей.

— В основном, эфедрон и солутан. Кстати, Эдик об этом ничего не знает. Отец тщательно скрывал, что дочка сидит на «колёсах» и колется. Девочке уже требуются лошадиные дозы этих препаратов. И она готова вступить в сделку хоть с Дьяволом, не что с ФСК. Натура примитивная, так что вжиться в её образ может каждый. Абсолютно никакой индивидуальности, «изюминки». Таких истасканных девиц сейчас полно на улицах любого города. Словарный запас крайне скудный. Тут скорее можно выдать себя наличием в лексиконе более тридцати слов. Но Эдик-то совершенно не знает, какой должна быть Дайана. После гибели родителей она и «коку» стала нюхать, уже много вещей из квартиры спустила…

— Наверное, там есть, что продать, — предположил Андрей.

— Да, они не бедствовали, — согласился Прохор. — Мать была главой фармацевтической фирмы. Отец преподавал в московской экономической школе. Они там учат по системе Ховарда. А собственную дочь папа не смог научить нормально говорить даже по-русски. Не знаю, умеет ли Дайана писать. Все мысли только о шмали*. Помнит наперечёт все точки в Москве, где торгуют наркотиками. Особенно ценит Лубянку, где берёт кокаин.

— С объекта точно не удерёт? А то я «нарков» знаю. Для них никаких преград не существует, когда кайф нужен…

Андрей взял фарфоровую чашечку кофе. Вторая досталась мне. Прохор уже успел вымыть посуду и присоединиться к нам. В их кухне была стерильная чистота. И это было заслугой именно Прохора. Близорукая, неловкая Виринея во всём полагалась на мужа.

— И не подумает, — заверил Гай. — Дайана говорит, что её убить могут. Приятеля-то уже порезали. В их среде жить — копейка. «Наркам» это просто — зарезал и забыл. Между прочим, всё в Питере было.

— Её дружка не Антоном Авериным звали? — на всякий случай спросил Андрей, смакуя кофе.

— Надо спросить. Но слова наркоманки трудно полагаться. Она языком метёт, как помелом. И много что ей просто кажется. Вчера, например, на полном серьёзе сказала, что еле вырвалась от убийцы. А ведь уже находилась под охраной, и ничего такого быть не могло. Говори, сосед с собакой вышел, и нападавший убежал. Может, когда-то такое и было, но только не вчера. И я поддерживаю в ней это чувство тревоги — чтобы не думала бежать. Приходится, конечно, давать ей солутан и эфедрон. Кокаин, конечно, не даю. И первого достаточно, чтобы выгнать меня из ФСК к такой-то матери. Но мне надо влезать к девчонке в доверие. Убедить, что только я могу её спасти.

— Значит, знакомство с братом ей пришлось бы начинать с чистого листа? — Я налил себе вторую чашечку кофе. — Никаких слов, тайн, знаков, воспоминаний у них нет?

— Да у неё, думаю, и с родителями ничего такого не было! — махнул рукой Прохор. — Те её только кормили и одевали. В семейные дела Дайана принципиально не вмешивалась. Она вообще не от мира сего. Согласна тут же раздеться за «дозу».

Я опять вспомнил лицо Дайаны на фотографии. Девка красивая, но кожа уже с тухлой зеленцой. Волосы, наверное, были густые, кудрявые. Но теперь они осеклись и поредели. Чтобы Оксану Бабенко довести до такой кондиции, её нужно долго морить голодом и не выпускать на улицу. И как быть с трёхмесячным ребёнком? Девочка ведь на естественном вскармливании. Но даже это не главное. Самое ужасное — оставить её сиротой.

А куда девать сестру и братьев? Они ведь одни жить не смогут. Если, не дай Бог, дело плохо кончится, придётся Андрею заботиться об этом семействе ещё очень долго. Я бы на его месте тысячу раз подумал, стоит ли влезать в эту авантюру…

— Да, Андрей, — вспомнил Прохор. — Ты говорил, что у твоей кандидатки есть ребёнок. Она замужем?

— Нет. Это был обычный служебный роман — без всяких обязательств, — спокойно ответил Озирский.

— С кем младенец останется? — встревожился Прохор. — Там ведь, как понял, и взрослых-то больше нет…

— Не твоя забота! — отрезал Озирский. — А мы все на что? Не тебе рассказывать, что такое боевое братство.

— Ты ей только объясни, как всё серьёзно, — попросил Гай. — А то решит, что от неё какой-то пустяк требуется.

— Да и сам с ней не раз встретишься. Получишь возможность оценить, годится ли. А если с Оксаной не выйдет, я другую девицу подберу. Раз обещал — исполню. Но, чует моё сердце, что это будет всё-таки моя бывшая секретарша. Она давно хотела попасть на оперативную работу. Сейчас занята наружным наблюдением за «клиентами» агентства. При встречах постоянно просит «настоящее дело». Обижается, что я ей не доверяю полностью.

— Похоже, что она — человек интересный, отличие от Дайаны, — решил Прохор.

— Да уж! Загадочна, как текучая вода, как лесное болото. Никогда не поймёшь, о чём она думает, чем дышит. Оксана — слишком молодая мать. Как правило, в этом возрасте с ребёнком играют, как с куклой. Настоящие, глубокие чувства приходят позже. Короче, дай мне три дня на это дело. Потом я уеду в Питер — там полный завал. Клиент прёт, а работать некому. Нам ведь нельзя бесконтрольно расширять штат. Тридцать человек — и баста. Да, ещё немаловажный штрих… У Дайаны Косаревой такой тембр голоса?

— Меццо-сопрано. Говорит с заметной хрипотцой. Кстати, неплохо поёт под гитару — когда не торчит.

Прохор теперь собирал кофейную посуду. Он уже тогда предложил развезти нас по адресам на служебном автомобиле.