Лед - Сара Дерст

Джереми взмахнул ложкой:

— Попомните мои слова: в аду одни льды. Не надо было выбирать исследования Арктики. Но во мне достаточно мужества, чтобы решиться на перемены.

Касси мучительно думала, о чем бы таком безобидном им поговорить:

— Так это… как поживают медведи?

У Скотта загорелись глаза:

— Недавно зафиксировали сто двадцать шестого. Это на тридцать два больше, чем у НПИ!

Национальный Полярный Институт находился в двухстах сорока километрах на запад, рядом с Прадхо-Бей. Учреждение соперничало со станцией Восточного Бофорта, как борются за звание чемпиона две футбольные команды.

— Не то чтобы мы считали, — добавил Макс, садясь на табурет и накладывая себе риса и бобов.

— Естественно, нет, — поддержала его Касси. — А ты как, в гости заехал или снова в штате?

Улыбка Макса стала еще шире:

— Мы получили грант. На два года.

— Совместно с НПИ и ребятами с Чукотского моря, — объяснил Лиам. — Но Макс вернулся в штат, а Оуэн получил оборудование. Новенькие компьютеры. Очень мощные.

Макс вернулся! И они получили грант! А она все пропустила.

— Как прекрасно! — отозвалась она с деланым энтузиазмом. Нет, это и правда были прекрасные новости. Она уже много лет мечтала о том, чтобы Макс вернулся на станцию. Касси улыбнулась своей няньке. — А на что грант?

— Поведение во время спячки, — ответил папа. — Участвуют все пять стран с полярными медведями, но именно мы будем сопоставлять и анализировать данные.

— Ласло заставил нас тыкать палками в медвежьи берлоги, пока нам не разрешили вернуть Макса. Бродили по льду с фонариками на лбу. Тебе бы понравилось, малая, — сказал Скотт. — Жаль, что ты пропустила.

Ей тоже было жаль.

Джереми содрогнулся:

— Безумная затея, и смертельно опасная.

— Но тебя же не съели, — возразил папа.

— Чистая удача. И я рад, что все это позади.

Она все пропустила. Ну ладно, зато сейчас вернулась и больше ничего не пропустит. Краем глаза Касси наблюдала за Гейл: та примостилась на краешке стула и расправила на коленях салфетку. Теперь я дома, подумала Касси, и я остаюсь.

* * *

Касси резко села на кровати. Что это еще за чертовщина?

— Медведь? — позвала она.

Где-то кричала женщина. Касси лишь через несколько секунд вспомнила, где находится, и еще через несколько — что на станции была еще одна женщина.

Это кричала ее мама.

Касси скинула теплое одеяло и выбежала в дверь. Когда она добежала до отцовской двери, крики перешли в тихие всхлипы.

— Все в порядке, — говорил папа. — Ты тут. Ты свободна. Все закончилось. Все хорошо. Тебя больше не унесут.

— Ты этого не знаешь, — раздался мамин надтреснутый голос.

Касси толкнула дверь:

— Мама? Гейл? — Она остановилась в дверях. Мама лежала, свернувшись калачиком, рядом с отцом и рыдала на его плече.

Папа поднял голову; на лице у него было написано такое страдание, что Касси пришлось отвернуться.

— Кошмары, — объяснил он дочке. — Все будет хорошо. Возвращайся в кровать.

Касси шагнула обратно к двери. Ей хотелось уйти. Она не знала, что ей делать, когда мама так рыдает, а папа выглядит таким… таким ошеломленным, таким беспомощным. Морщины сильнее проступили на его лице и обросли тенями. Глаза были похожи на пятна сажи.

— Точно? — переспросила она.

— Ступай, ступай, — отозвался он и вжался лицом в мамины волосы. Касси поняла, что на нее он больше не обращает внимания.

Она шагнула наружу и закрыла за собой дверь. В коридоре она помедлила. Папин голос доносился изнутри четко и громко:

— Тот самый сон?

Ответа она не услышала.

— Вини меня. Это я тебя подвел. Я должен был тебя спасти. Вини меня. Ненавидь меня. Но не бойся. Тебе нечего бояться; все закончилось. Все позади. Ты дома.

Широта 70º 49' 23'' N

Долгота 152º 29' 25'' W

Высота 10 футов

КАССИ С ГОЛОВОЙ УШЛА в обработку данных. Пять дней она переводила тысячи показателей широты и долготы в крошечные треугольники на топографической карте: один треугольник — одна берлога. Она закончила вечером пятого дня. Отступив подальше, она осмотрела свою работу. Наморщила нос. Это мог сделать кто угодно: ребенок, обезьянка, даже Джереми.

— Отлично, — сказал папа, стоя у нее за спиной. — Сколько мы имеем?

Касси посчитала:

— Сорок одна на востоке Элсмира. Максимальное расстояние — двадцать километров от берега, двадцать восемь на восемь километров. — Медведь, может, сейчас там распределяет души. — На Баффиновой земле двадцать три, рядом с мысом Адэр.

Папа что-то черкал в блокноте:

— Залив Фокс?

— Думаю, Медведь уже не однажды пришел туда за этот сезон, — сказала она. Сейчас самое время было рождаться медвежатам. Были ли среди них мертворожденные? Наверно, были. Если он бродил у Карского моря и почувствовал зов откуда-нибудь из Чукотского, то мог не успеть даже со своей сверхскоростью. Она подумала о том, как Медведь сидит один в своем замке, рыдая о детях, которых не смог спасти.

Папин карандаш перестал бегать по бумаге.

— Касси, тебе больше не нужно о нем думать. Ты здесь в безопасности.

Нет, только не это. Она заставила себя улыбнуться и ответила ровным голосом:

— Он не опасен. Он милый.

А еще с ним интересно и весело.

— Это распространенная психологическая реакция. Люди отождествляют себя со своими похитителями. Но теперь ты дома. Мы не позволим ему снова забрать тебя.

Папа такой упрямый.

— А ты знаешь, что Медведь сделал однажды? Я проснулась с больным горлом, и он принес мне завтрак в постель. — На самом деле это был даже не завтрак, а целое пиршество. Оладьи, вафли, хлопья. Ей никто раньше не приносил завтрак в постель. — А потом целое утро он рассказывал мне разные истории. Я могла не напрягать горло, и при этом мне не было скучно. — Он даже разыгрывал некоторые из историй по ролям. И несмотря на свое больное горло, она хохотала. — Неужели это так ужасно звучит? — С тех пор, как Касси вернулась на станцию, она больше так не смеялась.

— Тебе не нужно мне ничего рассказывать. Что бы там ни случилось в прошлом, теперь ты в безопасности. С тобой люди, которые тебя любят.

Медведь меня любит, подумала она и вслух сказала: