Игра теней - Наталья Рощина

– А Сергей никогда ни о чем не спрашивал? Его ничего не смущало? – вопросом на вопрос ответила Даша.

– Нет, – горько усмехнулась Марина и стукнула кулаком по кровати. – Он же у меня идеалист. И любовь у него. Так никто любить не умеет. Он любит и живет этим, каждый шаг подчиняя этому чувству. Ему нужна только я – без прошлого, без вопросов, сейчас и навсегда. Наверное, сегодня все изменится. Он даже не знает, что его тесть – мой отчим. Сергей в курсе, что у меня отвратительные отношения с матерью и прекрасные с отцом. Столярова он считает моим родным отцом, понимаешь? Думает, что Лидочка на деда похожа. Поэтому Сережа ничего не подозревает, и мне подумать страшно, как он отреагирует на то, что я ему скажу.

– Да, закрутилось, завертелось.

– У нас с ним резус-конфликт. Чтобы выносить ребенка, я должна пролежать, как живая мумия, все девять месяцев, постоянно делать уколы, принимать соответствующие препараты, и вообще неизвестно, какой ребенок при этом родится. А какой он может быть, если еще в утробе будет напичкан лекарствами, без кислорода, без нормальных эмоций? Бред какой-то получается.

– Я знаю случаи, когда женщины и двоих вынашивали в такой ситуации, – неуверенно начала Даша.

– Ты мне еще про Софи Лорен и Карло Понти расскажи, – огрызнулась Марина. – Сравнила, едрена мать!.. Дело ведь в том, что теперь Сергей узнает, что Лидочка не его дочь. Что мне делать? Вот придет Незванов сегодня меня проведывать и выдаст ему врач все по полной программе. Или мне придется – к кому первому попадет Сереженька. И тогда пойдет свистопляска!

– А он раньше кровь не сдавал, во время твоей первой беременности?

– Кажется, нет. Я-то давно знаю, что у Лидочки группа крови не моя и не его. Только молчала я. Это на Западе перед свадьбой продвинутые парочки обследование проходят, а нам как-то.

– Рано или поздно могла сложиться ситуация, когда обман бы раскрылся, – сказала Даша.

– Господи! – Марина с хлопком прижала ладони к лицу, словно отхлестала себя. – Этот кошмар не давал мне покоя, сделал мою жизнь невыносимой. Я даже сон потеряла. Такое, бывало, привидится, что вскакиваешь, как в аду побывала! Знаешь, может, это и к лучшему, что все так получилось. Лучше раньше. Я сожрала себя давно за то, что обманывала его столько времени. Он достоин лучшего. Зачем ему такая дрянь, как я, с нагулянным ребенком.

Даша вздохнула и отвернулась. Она искала слова, чтобы поддержать подругу, но они не шли на ум. Вместо этого она пыталась представить отчаяние Незванова, когда откроется правда. Она так и видела его потемневшие серые глаза, дрожащие от негодования и волнения губы, его русые волосы, которые он начнет нервно приглаживать. Марина для него весь мир, дочка – солнце, ради которого он готов без устали работать, а вечером бежать домой. Он всегда спешил туда, где его ждали две его любимые дамы, как он любил говорить, два его солнышка – цыганское и рыжее. Незванов считал себя счастливым, свою жизнь – удавшейся. И стремительный карьерный рост связывал с тем, что рядом с ним был его талисман – жена. Он даже смотреть на Маринку без восхищения не мог. Любил просто держать ее за руку, поглаживая тонкие пальцы. Сначала казалось, что Марина принимает бесконечные знаки внимания с видом усталой обреченности, а потом и в ее глазах засверкали искорки – достучался Незванов, растопил лед. Сколько раз Даша с белой завистью наблюдала за ними, автоматически сравнивая увиденное с тем, что происходит между ней и Дубровиным. Сравнение было не в их пользу. Из их отношений как-то быстро улетучилась романтика, теплота сменилась напряженностью, боязнью очередного скандала, а потом – ожиданием примирения. Это было серо и скучно в сравнении в тем, что происходило в семье Незвановых. Даже Сима, наблюдательная и острая на язычок, уезжая, шепнула Марине: «Ты из нас троих самая счастливая – у тебя все по-настоящему!» Когда поезд тронулся, Даша поинтересовалась:

– Что за секреты перед отъездом? Ценный совет на прощание?

– Нет, представляешь, она сказала, что у меня все по-настоящему. Только у меня! – Марина не могла не сказать Даше об этом. Было видно, что ее прямо-таки распирает от гордости.

– Она знает, что говорит, – усмехнулась Даша. Она поняла, что от Симы ей не удалось скрыть нарастающие проблемы с Дубровиным. Маришка светилась от счастья, а о том, что происходило между Симой и Олегом можно было только догадываться. Иногда Даше казалось, что они сосуществуют вместе, подчиняясь некой договоренности. Их взаимоотношения были подчеркнуто вежливы, чуть более прохладны, чем это положено искренно влюбленным. Так что, наверное, Сима сделала единственно правильный вывод: в их троице Маринкин брак казался самым удачным.

– Ты о чем задумалась? – Марина теребила ее за рукав.

Даша тогда словно очнулась и рассеянно посмотрела по сторонам: Дубровин неподалеку курил, увлеченно разговаривая с Незвановым. Она была уверена, что Стас говорит о том, что уехать – проще всего, а вот остаться здесь и жить по-царски дано не всем. Конечно, в эту избранную элиту он включал себя. Дашу передернуло. Последнее время у Дубровина появилась ужасная привычка расхваливать собственные достижения – обычное хвастовство. Это раздражало Дашу не меньше, чем его упрямый и несговорчивый характер.

– Ты что стоишь как завороженная? – не унималась Незванова.

– Да так, грустно стало. Была неразлучная троица, теперь все будет по-другому, – Даша намеренно заговорила об этом, а не о том, что у нее действительно было на уме. Не могла она рассказать о том, что у нее пусто на душе, пусто и гадко. Не смогла, как Сима, откровенно признаться Маринке, что завидует ее союзу с Незвановым. Даже не завидует, а восхищается. И почему она тогда ничего ей не сказала? Это не похоже на искренность, которая всегда была основой их дружбы. Ей бы тоже порадоваться за подругу. Ведь было очевидно, что они единственная пара, сумевшая сохранить непосредственность. Они не тяготились обществом друг друга. Незвановы со стороны до сих пор выглядели молодоженами – в их отношениях не пробилось то, что с годами превращается в рутинную привычку, обязанность. Все это, может, и было, но настолько разбавленное чувством привязанности и любви, что оказывалось где-то на втором плане. Марина со всем ее скептицизмом словно заново родилась рядом с Сергеем. Они оба стали друг для друга тем счастливым билетом, который судьба осторожно и ненавязчиво предлагает своим избранникам, наблюдая за их решением. Незвановы не упустили своего шанса, но кажется, сейчас все их благополучие висело на волоске. Бледная как мел Марина умоляюще смотрела на Дашу. Она ждала от нее спасительных слов.

– Не знаю, что и сказать тебе, Машка, – тихо начала Дубровина, поправляя сползающий с плеч белый халат. – Теперь все зависит от Сергея.

– Ты права, – Марина всхлипнула и по-детски заплакала, уткнувшись в подушку. Она свернулась клубочком и стала похожа на маленькую девочку, которая боится рассказать правду о своем некрасивом поступке. Она страшится наказания и не находит утешения в слезах. А они все бегут, и это спасение, потому что в такие минуты хотя бы говорить ничего не нужно.