Свинцовое ожерелье - Владимир Колычев

– Проснулся.

– Кто там у нас на Русалочьем Изломе живет?

– Мужик какой-то, а что?

– Говорят, побил ты его.

– А чего он такой борзый! – Сидор невольно расправил плечи.

– А ты знаешь, что нельзя с ним связываться?

– Почему?

– Про кикимору слышал?

– Да сказки это все.

– А ну пошли, я покажу тебе сказку!

Сначала мама хлестнула его полотенцем, затем схватила за шиворот. Рука у нее тяжелая, крепкая, станешь сопротивляться – будет еще хуже.

Она вывела Сидора во двор, а там беда. За оградкой вокруг курятника лежали с полдюжины дохлых птиц. А ведь говорили люди, что кикимора падкая до кур.

В то же утро Сидор отправился в церковь. Но по пути он заскочил в сельпо, где работала Инна. Она должна была знать, с каким бесом хочет водить дружбу.

Утро начиналось с газеты. Интернет – хорошо, но в нем нет того уютного запаха свежей типографской краски, он не шуршит в руках как бумага. Михаил Андреевич любил утром сесть за рабочий стол, взять газету, раскрыть ее и читать. А если вдруг задремлет, не беда, скорее наоборот. Он уже не молод, шестой десяток недавно разменял, и бизнес у него отлажен от и до. Ему не грех клюнуть носом с утра. Особенно после бурной ночи с молодой женщиной.

Михаил Андреевич сложил газету, опустил ее на край стола. Тут же появился Илий. Этот умный лис знал, когда можно его беспокоить.

– Михаил Андреевич, Игорь уже в институте.

– Поверить не могу. В моем шалтай-болтае проснулась тяга к знаниям.

Только Михаил Андреевич и мать Игоря знали, сколько нервов им стоила учеба сына. В школе ладно, он там играл в хоккей – тренировки, сборы, соревнования, не до учебы. Но большой спорт накрылся медным тазом, Игорь полгода лежал в больнице, вышел оттуда в депрессии. В университет приходилось вталкивать его чуть ли не силой. Учиться он не хотел, сессии сдавать – тем более. Но ничего, кое-как дотянули сына до четвертого курса. И мытьем, и катаньем, и всем, чем только можно. Совсем чуть-чуть осталось.

Но учеба – это ладно. А поведение! Один залет сменялся другим – аварии, дебоши, драки.

А тут вдруг парня как подменили. Вчера домой пришел поздно, но лишь слегка подшофе. А сегодня с утра уже в институте. И вчера там был, и позавчера.

– У знаний есть имя и фамилия. – Илий улыбнулся.

– Давай-давай. Интересно.

Похоже, Игорь влюбился, и Михаил Андреевич очень хотел знать в кого.

Илий положил на стол фотографию девушки. Нежный взгляд, мягкая улыбка, женственность в каждой черточке лица. Да, в такую можно было влюбиться.

– Ефимцева Арина Евгеньевна, девяносто седьмого года рождения. Отец – Ефимцев Евгений Климентьевич, генеральный директор компании «Перво-Строй».

– Не слышал о такой.

– Загородное строительство. Начинал во Владике, с ноль восьмого года перебрался в Москву. Нет, фирма серьезная. Была.

– Что значит была?

– В последнее время дела идут не очень хорошо. Появились проблемы. Вы только скажите, я представлю полный отчет.

– Зачем? Мы же не собираемся эту Арину сватать.

Илий едва заметно пожал плечами, с затаенной улыбкой глядя на своего босса.

– Или собираемся? – Михаил Андреевич задумчиво посмотрел на него.

Если Игорь действительно изменился, если Арина сможет удержать его в человеческом состоянии, то почему бы не жениться? Парню двадцать два года. Это, конечно, не возраст, но и не ранние зори. Тем более что нагуляться Игорек успел.

На небе ни облачка, но чувство такое, что над головой сплошь туча. Погода солнечная, а в душе ненастье. Там льет, не переставая. Об учебе и думать не хочется.

– Она же позвала тебя за собой, почему не пошел? – спросил Витек и зевнул во весь рот.

Повезло ему с Леной, но это была первая девушка, которую он смог протащить через постель. А вид у него такой, как будто он всех курочек в институте перетоптал. Маэстро любви, знаток высших половых сфер. Тем не менее он был прав. Костя сам во всем виноват.

– Портфель за ней таскать?

– Я в свое время таскал за одной, и ничего.

– Я не хочу быть только ее другом.

– А этот, который на «бэхе», хочет. И станет. А ты останешься в дураках. Она же тебе знаки подавала – иди ко мне, дурачок, поцелую тебя в пятачок.

– Не сыпь мне соль на рану!

– Бабы сопливых не любят. Им подавай отчаянных. Как я. Помнишь песню: «Это есть наш последний и решительный бой»? А давай-ка ты, брат, собирайся на войну. Плацдарм я тебе освобожу! – Витек взглядом показал на дверь.

Костя посмотрел на него как на законченного психа. Арину?! В эту комнату?! На постель?! Да скорее Волга впадет в Персидский залив, чем свершится такое кощунство.

Занятия закончились. Игорь уже на месте, стоит возле машины, ждет. Спокойный, серьезный. Все, что ни скажешь, сделает. Скучно с таким, но уютно и спокойно. Тем более что бодрящее чувство опасности никуда не делось. Ему только дай волю, и он превратится в ураган.

– Арина!

Она уже выходила из дверей, когда Костя схватил ее за руку и потянул на себя.

– Ты что делаешь?

Ее действительно возмутила эта наглость. При этом Арина не сопротивлялась и позволила вернуть себя в большой холл. Там огромные колонны, за одну из которых Костя ее и затащил. Как будто она кукла какая-то, а не человек.

– Арина! – Он смотрел на нее совершенно дикими глазами.

В них первобытная страсть, безумный страх потерять самку.

– Ты псих! – пробормотала она, чувствуя, как у нее немеют кончики пальцев.

Арина вдруг поняла, что не сможет сопротивляться этому дикому напору.

– Я не псих. – Он мотнул головой. – Я просто люблю тебя. Очень-очень!

Все-таки Арина стукнула его кулаком по спине, когда он поцеловал ее в губы. Крепко, жарко, сильно. Девчонку продрало до самой глубины души, ударило в голову.

Костя уже и сам хотел оторваться от нее, но Арина удержала его. У парня такие губы, он просто головокружительный и самый любимый!

– Здесь люди. Пойдем! – Он взял ее за руку и куда-то повел.

Арина шла за ним как та козочка на веревочке. Она все понимала, в голове крутились мысли, принимались решения, но тело почему-то не хотело дружить с сознанием.

Так девушка и оказалась в студенческой общаге. Она едва обратила внимание на возмущенную вахтершу.

Витька посмотрел на нее как на какую-то дешевку, когда Костя выталкивал его за дверь. Он наверняка похабно улыбнулся, когда под тяжестью их тел скрипнула кровать.