Диджей - Сергей Павлович Бакшеев

Сергей Бакшеев

Диджей

Те, кого видели танцующими, казались безумными тем,

кто не мог слышать музыку.

Фридрих Ницше

Пролог

Личные встречи с бывшим полковником КГБ Трифоновым и его дневник помогли мне в создании книг о людях с уникальными способностями: Композитор, Вокалистка, Дирижер. Их имена перекликаются с названиями благородных профессий, но их деяния порой чудовищны.

Помимо рукописного дневника в архиве Трифонова нашлись аудиокассеты. На одной из них я прочел: «Нота. Суд присяжных». Название заинтриговало: речь идет о музыкальном произведении или дипломатическом документе? И причем тогда суд присяжных? Я включил кассету и словно оказался в зале судебных заседаний.

Прокурор с апломбом требует двадцатилетнего заключения для подсудимой, известной по кличке Диджей Нота. Адвокат защиты вызывает свидетеля Трифонова Сергея Васильевича. Из его выступления я понимаю, что Диджей Нота — дочь Вокалистки, внучка Композитора! Девушке всего восемнадцать, а ей грозит срок дольше, чем она прожила. Что она натворила?

Я с трепетом в душе изучил историю Диджея Ноты.

Глава 1

Директор школы-интерната Зоя Максимовна Реброва встретила бывшую воспитанницу Анну Самородову в раздраженном состоянии. По-другому и не бывало. Аня знала, что ее ждет в доме директрисы, если та срочно вызывала ее.

— Где ты шляешься, — проворчала Зоя Максимовна и прошла в ванную комнату, бурча под нос ругательства: — Да чтоб вас всех! Достали, сколько можно! Я не железная.

На пол полетело стянутое платье. Женщина разделась до нижнего белья, легла в пустую ванну, откинула голову и вцепилась пальцами в эмалированные бортики.

Настал черед Ани. Хрупкая черноволосая девушка с восточным разрезом глаз облачилась в белый халат, убрала волосы под медицинский колпак, повесила на шею стробоскоп и превратилась в заботливую медсестру. Однако помимо антуража к традиционной медицине восемнадцатилетняя Анна Самородова не имела никакого отношения.

Ванная комната тоже отличалась от обычной — на стиральной машине разместился музыкальный центр с отстегивающимися колонками и набор компакт-дисков. Невнятные ругательства стихли, послышался долгий вздох. Аня оценила степень депрессии Зои Максимовны и выбрала диск. Она включила аппарат и подложила под колонки полотенца так, чтобы отраженные от стен и потолка звуки концентрировались на теле женщины в чугунной ванне.

Звучал большой симфонический оркестр. Зоя Максимовна смотрела в потолок, ее веки дергались, пальцы подрагивали.

Новоявленная медсестра не пользовалась стробоскопом, а на слух контролировала сердечный ритм и частоту дыхания пациентки. Регуляторами музыкального центра она корректировала громкость, амплитуду и тембр звуковых зон, воздействуя на внутреннее состояние Зои Максимовны. Если требовалось, меняла диски: Чайковский, Бетховен, Моцарт. Гармония классической музыки восстанавливала гармоничную работу внутренних органов.

Пальцы Зои Максимовны успокоились, тело расслабилось, пульс пришел в норму, душевное равновесие стабилизировалось.

Через пятьдесят минут звуковой терапии женщина умиротворенно прикрыла глаза и попросила:

— Анюта, а теперь нашу.

Пациент дозрел, согласилась Аня. Она поменяла диск, зазвучала мелодия детской песни «Крылатые качели». Фонограмма была без слов. Аня глубоко вздохнула и в нужный момент запела. Красивый звонкий голос царствовал в кафельной комнате.

Девушка вспомнила, как в прошлом году исполняла эту песню на сцене в школе-интернате.

Аня Самородова с детства пела лучше сверстников и по праву являлась солисткой хора. Песню про счастливое детство готовили к школьному выпускному. На генеральную репетицию пришла строгая директриса. В тот день и без того вечно хмурая женщина выглядела особенно замотанной и издерганной.

— Еще на час, — шепнула Ане ближайшая подруга Полина Ветрова.

Возражать было глупо. Стресс читался на лице Зои Максимовны, раздражение мерцало в затуманенных глазах. Аня прислушалась к внутренним вибрациям расшатанного организма — все жутко разбалансированно. В таком состоянии директор могла сорвать злость на ком угодно.

Заводная Полина обожала дискотеки и таскала на музыкальные вечеринки подругу. Там Аня больше слушала и наблюдала, чем танцевала. Она убедилась, что музыка — это сила, которая воздействует на настроение, эмоции и даже разум человека. И как всякая сила музыка может нести добро или зло.

Директриса качнула рукой, учительница музыки ударила по клавишам пианино и кивнула хору. Солировала Аня. Девочка запела так, чтобы понравиться взвинченной директрисе. Она направила поток звуковой энергии на женщину, стремясь сгладить ее внутренний дисбаланс гармонией голоса. Как это работает, Аня не могла объяснить. Она старалась, пела по-особенному и видела, что Зое Максимовне становится лучше.

Директор прослушала песню до конца, помяла носовой платок в руке и попросила исполнить заново. Не как начальница, а добрым заинтересованным голосом.

Аня добавила голосу щемящей звонкости. После ее слов: «Детство кончится когда-то, ведь оно не навсегда, станут взрослыми ребята, разлетятся кто-куда», в уголках размягченных глаз директрисы выступили слезы умиления. Женщина не подала вида, хвалить не стала, но зафиксировала в памяти целебный эффект песни.

Через неделю, борясь с новым стрессом, Зоя Максимовна вспомнила о девочке с чудодейственным голосом. Она вызвала Аню Самородову к себе в кабинет и попросила исполнить «Крылатые качели». Смущенная девочка с глазами будто из далекой загадочной Японии запела. Эффект был не тот, что на сцене. Звук неправильно дробился в тесном помещении и портился от вибрации различных предметов. Да и пение несовершеннолетней воспитанницы в директорском кабинете порождало ненужные вопросы.

Директор терпела нарастающий стресс еще три дня, а потом пригласила Аню к себе домой. Женщина просила о помощи, и школьница отнеслась к процедуре основательно.

Прежде всего Аня нашла лучшее место для звукотерапии — ванную комнату, облицованную кафелем. Сняла занавеску, установила музыкальный центр, включила песню и запела. Зое Максимовне стало легче, и сеансы продолжились.

Постепенно обе пришли к выводу, что наилучшее воздействие лечение музыкой оказывает при минимуме одежды на пациенте и максимальном соответствии медицинской процедуре. Зоя Максимовна стала раздеваться, а Аня облачаться в образ медсестры.

Школа-интернат для сирот располагалась в проезженной солнцем пыльной кубанской станице. После окончания интерната директор Реброва похлопотала, где надо, и выделила Ане Самородовой и Полине Ветровой ветхий домишко в той же станице. Не всем воспитанникам выпадало такое счастье, поэтому Аня не отказывалась помочь Зое Максимовне преодолеть очередной стресс или депрессию. Лечебные сеансы они называли «звуковой ванной».

Аня исполняла знакомую песню по-разному, прислушиваясь к внутренним вибрациям пациентки. Вот и сейчас ее голос добился гармоничного отклика, и расслабленная Зоя Максимовна благодарно улыбнулась.

Аня попрощалась и поспешила на улицу.

Там ее уже минут десять ожидала Полина Ветрова. Длинные светлые волосы подруги были растрепаны, как после бега. Аню это