Не верю в доброту братвы - Владимир Колычев

– Что там в мире творится? – скрывая зависть, спросил Сева.

Он занял директорское место, но Глеб этого как будто и не заметил, сел на обычное кресло и руки вытянул перед собой, как это делает подчиненный перед начальником. Но вид у него отнюдь не заискивающий.

– Все нормально. Давыдов сегодня с утра зарядился.

– Давыдов? Кто такой Давыдов? – небрежно спросил Сева.

– Ну ты же сказал, что людей возвращать надо. Давыдов вот вернулся. Лосев собирается…

Глеб собирался продолжать, но Сева оборвал его вальяжным движением руки. Не царское это дело, торгашей по именам и фамилиям знать. Пусть Касаткин сам всех в уме держит, а ему голову напрягать неохота.

– Такса их устраивает?

– Ну, хотелось бы поменьше.

– Обойдутся, – покачал головой Сева. – И так себе обрезание сделали… У тебя как дела?

– Я же говорю, нормально все.

– Я про личные дела? Стриж торгует?

– А что ему еще делать?

– У вас же совместный бизнес, да?

– Ну в общем, да…

– Свой швейный цех, кажется?

– Да, свое производство.

– Четкое производство, под фирму.

– Пока никто не жаловался.

– Катька моя тоже не жалуется… Кстати, в магазин к тебе хочет зайти.

– К Жене, – поправил Севу Глеб. – Женя сейчас этим делом занимается.

Ни одна черточка не дрогнула на его лице. Похоже, Катька совершенно его не интересовала. Севе даже обидно стало. Неужели Катька настолько стремная, что мужики воротят от нее нос?

– Ну а если она хочет, чтобы ты ее обслужил?

– А ты этого хочешь? – Глеб так резко посмотрел на Севу, что у того дыхание перехватило.

– Нет, не хочу, – через силу выдавил он. – Но ты знаешь, что Катьке нужно. Вкус у тебя… Или ты этим больше не занимаешься?

– Чем этим?

– Ну, баб не одеваешь? – Сева чувствовал себя не в своей тарелке.

Кто бы мог подумать, что этот продавец женской одежды сможет вогнать в смущение самого Севу Скаредова. Надо было как-то выходить из положения, а для этого нужно ущипнуть Касаткина, поставить его на место. Сейчас Глеб скажет, что ему сейчас не до женской одежды, а Сева сделает намек – дескать, сегодня Глеб директор, а завтра – пустое место.

– Почему не одеваю? Одеваю. Кто хочет, пусть приходит, любой каприз, были бы деньги. И жена твоя пусть приходит, – пристально глядя на него, сказал Касаткин. – Если ты этого хочешь…

Сева покачал головой. Нет, этого он не хочет. А если хочет, то не время сейчас о том говорить… Сделал его Глеб, что называется, и дальше «умывать» будет, если не сменить тему, вернее, слегка ее подкорректировать, в свою, разумеется, пользу.

– Я хочу, чтобы ты честно работал, парень. Ты директор, у тебя льготы, поэтому за свой павильон ты ничего не платишь. Но если откроешь второй павильон… Ты же думаешь расширяться?

– Думаю, – кивнул Глеб.

Голос его прозвучал спокойно, и на Севу он смотрел невозмутимо, но взгляд мутный, немигающий. Что-то гипнотическое в этом взгляде, пугающее. Сева вдруг снова почувствовал себя проигравшим…

– За второй павильон придется платить.

– Как скажешь, босс, так и будет.

В голосе Касаткина угадывалась досада, но угрозы в нем не было, и камень за пазухой его не тяжелил. Парень готов был подчиняться Севе, причем без всяких взбрыков. И все равно в нем чувствовалась ненадежность. Но разве существуют люди, в которых можно быть уверенным на все сто?..

Пляшет свадьба, гуляет. Свадебный генерал уже уехал, и воинство его распоясалось. И Сева не исключение. Он сейчас здесь старший после Герасима, и все должны слушаться его. Даже виновник торжества должен стоять перед ним по стойке «смирно». А его невеста должна выполнить команду: «Ложись!» – причем не по уставу, а чисто по женской логике…

Сева схватил жену за руку. И равновесие надо восстановить, и эскадрон мыслей шальных в стойло поставить. Перепел хорош в супе, а перепил – это уже совсем другая птица, и его не подавать к столу надо, а, напротив, уносить, желательно домой.

Но домой Сева не уйдет. Не для того он напивался, чтобы веселья себя лишать. Но в руки себя взять нужно, чтобы перед братвой лицом в грязь не ударить. В салат мордой, еще куда ни шло, а в грязь – это кранты. Дело в том, что братва Глеба уважает. Он всех бойцов из Севиной бригады на свадьбу к себе пригласил, пацаны довольны. Но все это мелочь по сравнению с тем, что на свадьбе у него побывал сам Герасим. И не один пришел, а со своей молодой женой, первой красавицей в городе. Во-первых, он тоже уважал Касаткина. А во-вторых, что самое интересное, посчитал его свадьбу цивильным мероприятием, потому и пришел с женой. На чисто пацанских праздниках он со своей Мариной никогда не появлялся, потому что ей блатная романтика не в кайф…

Пацаны не бычились, пока Герасим здесь генералил, но и после него не очень-то распускаются. Девкам не грубят, перед народом нос не задирают, но ведь это все потому, что Сева себя в рамках держит. Хотя и скачут шальные мысли, как те черти рогатые. И все потому, что у Глеба невеста конкретная. Не сказать, что редкой красоты, как Марина у Герасима, но столько сексуальности в чертах ее лица и линиях тела, что на Катьку и смотреть не хочется. Марина действительно первая красавица города, но не было в ней той возбуждающей энергетики, как в Нине. Эротические токи по крови начинают бегать, стоит лишь посмотреть на нее. Не зря же из-за этой бабы такие страсти разгорались. Сам Герасим не мог справиться с Завгаром, а Глеб его влет уделал…

Но Герасим на Нину не засматривался. Видно, не в его она вкусе. Продутая всеми ветрами Ксюха ему нравилась даже больше, Сева видел, как он посматривал на нее тайком от жены. Правда, пропадать с ней на пять-десять минут не стал, хотя Ксюха большой специалист в области быстрого секса. Не блеснула она этим своим мастерством, не успела: Герасим ушел еще до того, как поднял свой градус до высоты, с которой тянет прыгнуть в греховный омут. Зато Севе хочется нырнуть туда с головой. И Ксюха вдохновляет его на подвиг, и молодая жена Касаткина. Но с Ниной никак нельзя, а Ксюха на работе. Секретарша она у Глеба, на этих правах здесь и хозяйничает. Свадьба на ней, она здесь всем распоряжается. Сева готов ей заплатить, лишь бы она оторвалась от дел и уделила ему хотя бы десять минут, но нельзя, потому что Ксюха, считай, исполняет свои служебные обязанности. А раз так, ей ничего не стоит послать Севу – вежливо, но далеко и лесом…

Все-таки пожаловалась она Герасиму. В сауне с ним зависала и скатила слезу ему в жилетку. И Герасим ее пожалел, позвонил Севе. Нет, выговаривать он ему не стал, и Ксюху не очень-то защищал, но попросил оставить ее в покое. Дескать, если не хочет она по любви, то придется с ней на общих основаниях, за деньги. И Сева это проглотил. Ксюха хоть и проститутка, но Герасим, как ни крути, ее личная «крыша».