Шипы и розы - Лана Каминская

– И всё же ты выбрал горлицу*, – проронила гадалка, когда её бокал был наполнен на треть, – а это означает только одно: любовь. Сильную, ровную, светлую любовь.

Тим рассмеялся.

– Я думал, вечера в Девонсайде скучные, но я ошибся. Скажите, Бетси, вы часто здесь бываете? С вами так забавно. Знаете, я распоряжусь, чтобы вас пускали сюда всякий раз после ужина. Будете развлекать нас картами и прочими небылицами. Так уморительно.

Гадалка отвела взгляд от камина, и сотканная из огня птица рассыпалась и превратилась в пепел. Пламя сразу стало ровнее и спокойнее, а дрова затрещали с прежним уютом.

– Ты не веришь мне. Что ж, будь по-твоему. Заменить вытянутую тобой карту я не смогу, и горлица обязательно тебя найдёт, но, коль ровная дорога тебе претит, я сделаю так, что всё, что тебе придётся пережить, будет до безобразия разнообразным. Настолько пёстрым, что тебя будет трясти, как в лихорадке, выворачивать наизнанку, душить и мучить, и ты будешь медленно сходить с ума и не знать, что с этим делать. Тебе ведь этого хочется?

Тим судорожно сглотнул. Нищенка бормотала так одержимо, что Тиму стало страшно. С одной стороны, что может сделать ему слабая женщина? С другой, плясавшие огоньки безумия в её взгляде ничего хорошего не предвещали, и Тим аккуратно покосился в сторону стола, на котором лежал нож для распечатывания конвертов, то ли отцом, то ли мачехой случайно там забытый. Осторожность не бывает лишней – Тим медленно поднялся и сделал шаг в сторону стола.

– Не бойся. – Гадалка остановила Тима. – Я всё сказала и как раз собиралась уходить. Вот и дворецкий уже сюда идёт. Он проводит меня к выходу?

Тим прислушался. Нищенка была права: по ту сторону дверей слышались неторопливые шаги. Понимая, что не в силах больше терпеть полоумное бормотание, Андервуд бросился в вестибюль и чуть было не врезался в Джонатана.

– Что-то случилось, сэр? – Спокойствие и чопорность батлера всегда были на высоте.

– Да... То есть нет... То есть... – Тим не знал, как начать, и в конце концов взорвался. – Какого дьявола вы задаёте такие вопросы, Джонатан? И где вас носило всё это время?

– Я был в западном крыле, сэр. В комнате для гостей заклинило окно, и мы никак не могли его закрыть. В итоге комнату затопило. Мебель спасти удалось, а вот ковёр, увы, в плачевном состоянии. Лорд Андервуд будет...

– Да пёс с ним, с ковром, – перебил дворецкого Тим. – Ничего не говорите отцу – он и не заметит. Уверен, он даже не помнит, был ли вообще в той комнате ковёр.

– Как скажете, сэр.

– А если спросит, валите всё на меня. Мне не привыкать к упрёкам.

– Благодарю, сэр.

– А теперь следуйте за мной. Вы мне нужны.

– Конечно, сэр.

– Хотя нет. Идите в ту комнату один.

– В какую, сэр?

– Вот в эту. – Тим ткнул пальцем в сторону малой гостиной. – Идите туда без меня и прогоните женщину, что сидит там. И убедитесь, что она не просто вышла за порог, но и отдалилась от нашего дома как минимум на сотню ярдов**. Запомните её хорошенько в лицо и никогда больше ни под каким предлогом сюда не пускайте.

– Разумеется, сэр, но... – Дворецкий неуверенно топтался на месте. – О какой женщине идёт речь?

– Не бесите меня, Джонатан!

– Простите, сэр, просто моё местоположение настолько удобно, что вся комната раскрывается передо мной как на ладони, и ни одного живого существа в ней мной не обнаруживается. Если только мышь где-то за картиной притаилась... Но мышей мы травили в прошлом месяце.

Тим посмотрел на слугу, как на больного на голову. Тот мигом всё понял и шагнул в гостиную. Тим прислушался: разговоров не шло, воплей нищенки не раздавалось, улавливались только шаги дворецкого, в его стиле неторопливые и старательно тихие.

– Ну? – Тим не выдержал и тоже появился в комнате.

Та была пуста – дворецкий и сам Андервуд в счёт не шли.

– Как же так? – растерянно начал Тим. – Здесь же была эта... как её? Сидела в этом кресле, вытянув ноги к камину, и хлестала бренди.

– Этот бренди? – спросил Джонатан, взяв в руки стоявшую на столе бутылку. Янтарной жидкости в ней было на самом дне – тоже на дне её было и в бокале, который находился неподалёку от бутылки. В одном бокале. Второго такого же на столе не было. – Вы что же, сэр, это всё один выпили?

Это было выше понимания Тима. Метнувшись от дверей к окнам, Андервуд дёрнул в стороны тяжёлые портьеры, но ничего кроме пыли за ними не нашёл. Заглянул под обитый шёлком диван, под кресла, даже дверцами винного шкафа хлопнул, как будто там мог спрятаться кто-то размером больше кошки. Затем снова прыгнул к окнам, но те были крепко заперты, и становилось ясно, что через окна странная собеседница тоже не могла ускользнуть: в последние сутки их точно не открывали.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Тим и расстегнул ворот рубашки. Дышать стало легче.

– С вашего позволения я приберу здесь, – вежливо заметил дворецкий, забирая вместе с бутылкой пахнущий алкоголем бокал.

– Погодите, Джонатан. – Лицо Тима было полно смятения.

– Да, сэр.

– Когда я выходил из комнаты вам навстречу, кто-нибудь шёл за мной следом?

– Я никого не видел, сэр.

– А когда вы вошли сюда, здесь кто-нибудь был?

– Я уже не первый раз повторяю вам, сэр, что никого не видел.

– Но здесь же была женщина! Сидела в этом самом кресле, пила вместе со мной бренди, несла бред и сунула мне в руки три карты.

– Карты, сэр?

Оба – Джонатан и Тим – перевели взгляды на столик у камина. Карт на том столике не было. Тим побледнел.

– Когда вы были в гостевых комнатах и спасали папенькин ковёр, вы слышали стук в дверь? Громкий такой стук... Как раскат грома.

– Нет, сэр, иначе я тотчас бы подошёл. Я много лет служу в этом доме и никогда ещё не пренебрегал своими обязанностями.

– Знаю-знаю, – шептал Тим. – Но... не спятил же я в самом деле.

– С пару часов назад, сэр, вы целовали мои усы.

– Это ничего не значит!

– Согласен с вами, сэр.

– Это был тактический ход.

– Позвольте узнать, а кто был противником?

– Лучше ответь мне, знаешь ли ты кого-нибудь в округе по имени Бетси?

– Бетси?

– Она самая.

– Если только сумасшедшую Бетси.

– Сумасшедшую?

– Она жила на болотах. Днём слонялась по дорогам, останавливала экипажи и всем гадала за шиллинг. Где ночевала, никто не знает.

– Говоришь, всем гадала?

– Да, сэр. Даже мне. Да только проку от её гаданий никакого не было: все карты в её колоде были пустые. Хорошо помню, как однажды она схватила меня за руку и начала верещать, что, мол, будущее моё ещё не определилось, что в моём лице одна черта противоречит другой... Много чего наболтала, а я слушал и кивал. Меня с детства учили с убогими не спорить.