Портрет неизвестной - Наталья Александрова

И разумеется, проспала все на свете. Муж уже ушел на работу и кота накормил. Надежда было расстроилась — хороша жена, ведь давала же себе слово вставать раньше и готовить мужу вкусный калорийный завтрак! Но что делать, если у нее такой крепкий сон. Конечно, если полночи проворочаешься…

Она потащилась на кухню, чтобы выпить крепкого кофе и прогнать остатки сна.

Бейсик сидел на подоконнике и внимательно наблюдал за воронами, которые ремонтировали свое постоянное гнездо на березе. Одна ворона поглядела в окно и каркнула что-то оскорбительное. Бейсик заскрежетал зубами.

— Ты поосторожнее, — посоветовала Надежда, — с воронами лучше не ссориться, они птицы вредные и злопамятные. Хорошо, что, когда у них птенцы выведутся, ты уже на даче будешь у бабушки.

Кот мечтательно зажмурился и даже мурлыкнул, он очень любил проводить лето на даче.

Надежда выпила чашку крепкого кофе и осознала, что хочет есть. Пожарила себе яичницу с помидорами, потом съела бутерброд с ветчиной и заварила еще кофе, теперь пила его с молоком. Потом ужаснулась, что так много съела, и задумалась, с чего это ее так разбирает. И поняла, что она нервничает.

Во-первых, по поводу ссоры с Лёликом.

Надежда не любила попусту ругаться с людьми. То есть Лёлик, конечно, вел себя отвратительно, но что возьмешь с мужчины, когда он испуган и зол? Кто-то должен быть умнее. Нужно было проститься с Лёликом холодно — дескать, приятно было пообщаться, но прощай, дорогой, не поминай лихом. А не посылать его подальше и не выскакивать из машины чуть ли не на ходу, как будто они не друзья детства, а надоевшие друг другу любовники. Избави Бог от такого!

Во-вторых, ей не давал покоя странный сон. Этот человек, которого она видела в антикварном магазине, был очень опасен. И он видел ее. Но, с другой стороны, если с Лёликом Надежда больше не будет общаться, то как они смогут ее вычислить?

А это значит, что Надежда может тихонько, не привлекая лишнего внимания к своей персоне, выяснить, что же за карта находится под портретом.

Надежда достала из укромного места листок, который владелица галереи распечатала по ее просьбе. Листок очень походил на контурную карту с той только разницей, что виднелись там какие-то надписи. Она долго рассматривала карту и поняла, что это не карта, а план. План какого-то места.

Да это же кусок города! Вот улицы, вот дома, а вот — берег реки и мост… Названия так мелко и нечетко написаны… Вот если бы увидеть саму карту, а не ее бледный отпечаток…

Но Надежда не может распоряжаться чужой собственностью. Судя по всему, портрет написали поверх карты с целью ее спрятать, но вдруг портрет тоже имеет какое-то значение? Нельзя его стирать…

Надежда нашла у мужа в ящике стола лупу и долго сидела над листочком. Удалось рассмотреть только одно слово… Буквы были латинские. «La Petite Nevka».

Да это же у нас, в Петербурге! Река Малая Невка! Наверно, это план места в городе позапрошлого века, а то и раньше. Хотя если по-французски, то точно раньше.

— А тогда, — сказала Надежда коту, — я знаю, кто мне нужен. Олег Николаевич Савушкин!

Кот посмотрел с недоумением, спрыгнул с подоконника и вышел из кухни.

Олег Николаевич Савушкин работал в их НИИ инженером. Звезд с неба он не хватал и, по мнению многих коллег, был несколько туповат. Впрочем, в те времена для работы в рядовом институте не нужно было особенных способностей. Плановые работы Савушкин сдавал вовремя, был аккуратен, к тому же охотно занимался общественной работой, что тогда очень ценилось начальством.

Правда, он брался не за любую работу, а только за такую, которая подпадала под популярный лозунг «люби и знай свой край». Савушкин прекрасно знал историю нашего города, мог прочитать лекцию или провести экскурсию по всевозможным историческим местам — скажем, по всем адресам, связанным с планом электрификации России или с историей отечественной науки.

Времена изменились, началась перестройка. Финансирование научной работы стало нерегулярным и недостаточным, сотрудники НИИ начали лихорадочно искать способы подработки. Кто-то занялся мелкой коммерцией, кто-то сколотил шарашки и отправился на заработки в районы Крайнего Севера, а Олег Николаевич неожиданно открыл, что его любимое дело — краеведение — тоже может приносить какие-то, пусть небольшие, доходы. Он пристроился на радио — участвовал в передаче о малоизвестных уголках Петербурга, а со временем нашел турагентство, которое принимало туристов из-за границы, и водил небольшие группы немцев и англичан в Коломну и Новую Голландию, на остров Голодай и в другие экзотические уголки города.

Как выяснилось, английским языком он владел неплохо. И вообще, разговоры о его небольшом уме не имели под собой основания — просто до сих пор он занимался нелюбимым делом. Теперь же дела его пошли хорошо, и со временем он создал уже собственную турфирму.

А еще выяснилось, что знания о городе появились у Олега Николаевича не на пустом месте: его отец был крупным архитектором, в их доме были большая библиотека и коллекция старинных книг, посвященных ранней застройке Петербурга, а также старинных карт и планов нашего города.

Почему при таких корнях Савушкин не пошел по стопам отца, оставалось неразрешимой тайной. Возможно, это случилось из-за свойственной всем молодым страсти идти по жизни своим путем, наперекор родительскому мнению и воле. Или из-за нежелания расти в тени своего знаменитого отца.

Как бы то ни было, перестройка сослужила Савушкину хорошую службу — он нашел свое истинное призвание и с тех пор занимался исключительно краеведением, точнее — петербурговедением. Ну и турбизнесом — для денег.

На радио у Савушкина теперь была своя собственная передача, она называлась «Маленькие тайны большого Петербурга». Ко всем его несомненным достоинствам, у Олега Николаевича оказался еще и очень подходящий голос — мягкий, бархатный, с приятными доверительными интонациями, так что в часы его передачи аудитория радиослушателей заметно вырастала.

Надежда машинально включила радио и — надо же случиться такому совпадению! — услышала знакомый голос. Тот самый бархатный баритон Олега Николаевича Савушкина. Ну, Надежда давно заметила, что события всегда происходят парами, как будто их притягивает друг к другу неведомая сила.

— …Тут же, на Выборгской стороне, — говорил Олег Николаевич, — рядом с Сампсониевским собором, находится самое старое кладбище нашего города. На этом кладбище похоронены заговорщики времен императрицы Анны Иоанновны — Волынский, Еропкин и Хрущев…

Надежда выключила радио — иначе, заслушавшись Савушкина, она рисковала забросить все остальные дела.

Надежда с Олегом Николаевичем не состояла в близкой дружбе — он был старше ее лет на пятнадцать и вообще не отличался особой общительностью. К тому же они не виделись много лет, так что никаких контактов его у нее быть не могло. Но зато у Надежды была старинная приятельница Милка Родионова. С Милкой они подружились на работе, она трудилась секретаршей в отделе, где двадцать лет проработала и сама Надежда. Образование у нее было инженерское, но как-то не пошло у нее это дело, как Милка сама говорила — мозгов не хватило.