Мы вместе «До», а как жить «После»? - Лия Блэр

— Лешка, че ты меня мучаешь, а? — затараторила Марина, проводя ладонью по груди Антипова. — Я все для тебя сделаю, понимаешь? Стану кем скажешь… Только будь со мной, Леш.

О, нет… Поняла, какие тупые мысли блуждали в моей голове минуту назад. «Не боялась»… Ага.

Я практически превратилась в бетонную стену, к которой прижималась. На ум своевременно пришло выражение из фильма: «Часть корабля — часть команды». Более точно не опишешь мое желание слиться с местностью до атома.

— Будешь чушь нести или уже отсосешь? — хмыкнул Антипов, а у меня икота в горле застряла.

Зажала рот двумя руками и безмолвно орала, понимая во что встряла.

Повторяла про себя бесконечное: «пожалуйста-пожалуйста, только не это!» Если я спалюсь, то стану первым лузером в квадрате. Если Антипов ничего мне не сделает, максимум с сарказмом предложив присоединиться, — с него станется, — то Соболева меня со свету сживет. Она девушка злопамятная. Часто устраивала соперницам подлянки, хотя по мне у нее таковых не было. Правда, красивая она. Очень.

В прошлом году случился вопиющий случай, который сотрясал лицей месяца три. Будь прямые доказательства, что зачинщицей явилась Марина, ее непременно бы отчислили. Только фактов не нашлось.

Тогда на Антипова запала Лариса Долгова. Симпатичная, веселая, общительная, но по меркам первой красавицы — страшная и толстая. Со стороны, так Леша тоже проявлял интерес к девушке и несколько раз прогуливался с ней у лицея на переменах. Но все изменилось за один день. На большой перемене, когда все ломились в столовую, в вестибюле наткнулись на Долгову, зажатую между двумя незнакомыми амбалами, как котлета в бургере. Один терся об нее сзади и лапал, а с другим она самозабвенно целовалась, обняв за плечи. Только спустя время, когда однокашница ушла из лицея, ее знакомая сказала, что все это постановка, а Ларису накачали какой-то дурью. Учитывая, кто упорно набивался ей тогда в подружки и крутился рядом, — не будем показывать пальцем на Соболеву, — остальное додумать несложно.

Дышала я через раз, мелкими вдохами, даже пошевелиться боялась, вдруг шорох одежды услышат. Особую благодарность выражала стене, которая меня поддерживала и не давала завалиться, ибо ноги ослабли. Мне бы зажмуриться, чтобы не видеть, как Соболева стояла на коленях перед Антиповым и расстегивала его ширинку. Но не могла. Твою мать! Она реально собиралась…

Нет! Умоляла. Дико хотелось прокашляться. Я даже прокряхтела, чтобы разгрузить напряженное горло. Спасло, что это совпало с бряканьем бляшки ремня Алексея.

Мысли в голове летали как метеоры. Почему я сразу не выдала своего присутствия? Зачем спряталась? Видеть все это не желала!

Но… глядела.

А вообще я от Соболевой такого не ожидала. Ну вот за каким хреном ей нужен этот позор в лицее? Кувыркались бы дома. А еще лучше…

Как я ни старалась подавить писк, увидев член Антипова, но не сдержалась. Истерила же на полную катушку глубоко в себя. Не хотела разглядывать Алексея ниже пояса, но именно это делала. Да уж, и в этом его природа не обделила. Более того, одарила чрезмерно. Маринка смотрела на этот эрегированный жезл, с фактурной головкой, и облизывалась. А во мне что-то бунтовало. Поднималось жаркой волной протеста, опаляя шею, лицо, уши. Мне хотелось кричать, крушить все вокруг, оттащить Соболеву за ее белокурые космы от Леши и… смотреть. Пожирать взглядом эмоции парня.

Кошмар, у меня случилось помутнение какое-то… Трясло так, что вот-вот зубы начнут стучать.

Марина насаживалась ртом ритмично, с желанием, пальцами впиваясь в бедра Антипова. Мажор толчками подавался ей навстречу, придерживая за волосы, заставляя увеличивать амплитуду и вгоняя свой агрегат глубже. На его губах гуляла ленивая улыбка, а глаза подернулись мороком похоти и возбуждения.

Смотреть невозможно.

Невыносимо!

Я до капли слизывала с его лица наслаждение и рисовала картинки, где с Лешей не она... И мне стало по-настоящему жарко. Горячие волны прошли телу, оседая внизу живота, вынуждая кусать губы до боли, чтобы сдержать всхлип от желания коснуться Антипова.

Ненавижу его! Презираю ее! Быстрее бы эта пытка закончилась! Быстрее бы… Ненавижу его… Ненавижу…

В моей груди что-то болезненно царапалось. Ничего не оставалось, как на мгновение прикрыть глаза. Не понимала, почему увиденное приносит мучение. Если бы не мое стойкое самовнушение, что мажор мне неприятен, решила бы, что ревную. Причем неистово и сильно. До ощущения бегущей по венам лавы, выжигающей нутро.

А еще неадекватная реакция моего организма… Всегда считала, что это у мальчиков физиология на уровне инстинктов, а мы, девочки, вообще не поддаемся на подобное. Что ж, настало время пересмотреть взгляды.

С хриплым сдавленным стоном Антипов кончил, засунув член глубоко в глотку Соболевой, а я выдыхала ртом, потому что сама чуть не лишилась чувств. Готова признать, что в момент кульминации лицо Леши реально крышесносное. Передо мной стоял не циничный молодой человек, а уязвимый, простреленный наслаждением и негой парень. И если бы я не перестала пялиться, то спятила бы.

— Леша, я люблю тебя, — Соболева поднялась и потерлась о парня грудью, явно не испытывая неловкости.

— Неинтересно, Марин, — застегивал ремень Антипов, вернув себе вальяжность и пренебрежение.

— Я никогда никого так не любила.

Пару секунд он пристально смотрел на белобрысую красотку, а я задыхалась из-за нехватки воздуха. Напряжение так и витало вокруг.

— Марин, засунь свою любовь себе в конкретное место и поглубже, — ответил мажор, заправив ладонью рубашку за пояс штанов.

У меня кроме слова «о-хре-неть» ничего в мозгу не осталось.

— Не подставляй Сафронову, Леша, — красотка откинула назад локоны и провела пальцами по углам своих губ.

Какого хрена они меня приплели в их развратные игрища?

— Попробуешь влезть, и я сделаю тебе очень больно, — мажор изменился в лице, демонстрируя предупреждение и обещание.

— Леша, за два года мне надоели твои игрушки, — примирительным тоном промурлыкала Соболева, обняв его за шею.

— А мне ты, — ухмыльнулся Антипов, отодвигая девушку от себя.

— Но все равно ты меня трахаешь. И заметь, чаще инициатор ты сам.

Их откровения хуже, чем минет, свидетелем которого я стала. Они могли поговорить где угодно и когда угодно, но болтливость одолела их именно здесь и сейчас. Я злилась. Меня корежило как раскаленный металл под холодной водой. Желание бесчинствовать и убивать никуда не уходило.

— Марин, с тобой удобно, — выдал козел.

— А с Сафроновой? Весело? — злилась эта дура, опять задевая меня.

— Весело, — согласился гад, но как-то с вызовом в голосе. Будто сказал это, чтобы позлить свою подружку.