Дочь вампира - Михаил Ладыгин

Вздыхая над превратностями судьбы, я осмотрел лендровер, привёл в порядок оружие… Следовало бы сходить в село на разведку, но я не мог заставить себя выйти со двора. Забравшись в автомобиль, я включил радио и с радостью убедился, что за время моего отсутствия в центрах цивилизации, человечество не успело развязать третью мировую войну. Всё-таки в жизни было и что-то хорошее.

Ленивое рычание Патрика заставило меня выглянуть в окно лендровера. К дому торопливо шла Настя. Разумеется, я сразу же поспешил к ней.

Поздоровавшись, девушка лукаво посмотрела мне в глаза и внезапно весело рассмеялась.

— Ну и нагнали же вы страху на болотовцев! — радостно сообщила она и быстро начала выкладывать новости. — Кузнецов Пётр, которого вы не добили, а только покалечили, сначала ныл у фельдшера, а затем ушёл из села, чтобы перевоплотиться в вампира. Об этом же подумывает мой дядя. В селе осталось только пятеро жителей, из них — две старухи. Мотрин громил утром крынки, при этом грозился посадить вас под замок, повторяя, мол, «был бы человек, а статья найдётся». Но самое главное — среди местных вампиров тоже паника. Никто не ожидал, что вы так хорошо знаете их слабости, что так славно вооружились. Короче говоря, все перепуганы до смерти. Я сказала, что отправлюсь сюда и постараюсь выведать ваши планы. Желаете передать какую-нибудь весточку?

— Можете сообщить им, что я не окрылён достигнутыми успехами, но намерен истребить их всех поголовно. Скажите, что я хвастался, что ещё наполовину не раскрыл им своей боевой мощи. Пусть продолжают ждать сюрпризов.

— А вдруг у них тоже есть сюрпризы? — спросила она негромко.

— Не исключено, — согласился я. — Противник, возможно, деморализован, но не сломлен. Да и отступать им некуда. Посмотрим. Кстати, ваши подопечные, студенты, не собираются сматываться?

— Увы, нет, — вздохнула Настя. — Они слегка напуганы, но Мотрин сумел их успокоить. Сейчас он о чём-то шушукается с Брылем. Вначале милиционер пытался заинтересовать Николаева, но тому пришло в голову рассказывать всем о своей морской свинке. Когда он стал изображать, какая она толстая, как она ест, как он любит чесать ей брюхо, Мотрин не выдержал и, прихватив с собой Брыля, ушёл. Николаев попытался продолжить рассказ мне, но я тоже сбежала.

Тут и я рассмеялся, кажется, впервые за это утро, живо представив самовлюблённого придурка, описывающего достоинства морской свинки. Но весело улыбаясь Насте, я чувствовал, как во мне нарастает тревога. Альянс Мотрина с Брылем мне совсем не нравился. Знать бы, какую пакость могут они придумать вдвоём! Очевидно, сходная мысль пришла в голову девушке, потому что она вдруг невпопад проронила:

— Я пригляжу за Брылем.

— Не увлекайтесь, — предостерёг я. — Если они заподозрят, что вы играете мне на лапу…

— Знаю, — тоскливо отмахнулась Настя. — Можете не стращать. Буду осторожной.

— Вот и славно, — я не удержался, погладив девушку по мокрым волосам.

Потом мы пили чай болтая о пустяках. Я заметил, что во время разговора Настя несколько раз становилась задумчивой. Её мучили какие-то сомнения, но она не соизволила поделиться ими со мной. Я же не стал её расспрашивать, полагая, что ей и самой хорошо известно, когда надо пооткровенничать. Ещё я понял, что из жителей Болотова она больше всех недолюбливает Мотрина, которого считает самым хитрым и подлым. Мне пришло в голову, что тут не обошлось без домогательств с его стороны. Эту тему я тоже предпочёл не развивать.

Вскоре Настя нехотя поднялась и отправилась отчитываться Фролу Ипатьевичу, а я закурил трубку, после чего предался невесёлым размышлениям. Примерно через час послышалось тарахтение мотоцикла. Взглянув в окно, я увидел стоящего у калитки Мотрина в бесформенном милицейском плаще с капюшоном, какие выдавались постовым в пятидесятые годы.

Этого в дом не пригласишь. Пришлось подниматься, чтобы встретить посетителя на крыльце. Даже не поздоровавшись, он сразу же принялся орать на меня, криком заглушая собственный страх.

— Что это за бомбы вы ночью взрывали тут? Вы часом не террорист? Покажите-ка мне ещё раз ваши документы.

— Опомнитесь! — охладил я пыл милиционера, — и прекратите орать. Вы забыли, что мой пёс не терпит истерик. На кой ляд вам мои документы? Если они даже и фальшивые, то здесь всё равно нет ни одного эксперта. Хватит ваньку валять.

— Как вы со мной разговариваете! — возмутился Мотрин, но я почувствовал наигранность этого возмущения.

Он просто смертельно меня боялся. Ordo est ordinem non gervare20.

— Я с вами разговариваю, как вы того заслуживаете. Повторяю, не прикидывайтесь идиотом. У вас есть телефон. Позвоните своему начальству, наведите у него справки. Думаю, оно быстренько вправит вам мозги, если только они у вас ещё остались.

Однако Мотрин не сдавался. Его визит показался мне актом отчаянья.

— Я должен вас задержать до выяснения. Сдайте оружие, — потребовал он.

— Ещё чего! — гаденько ухмыльнулся я.

Выдернув из кобуры «магнум», я взвёл курок. Барабан, провернувшись, щёлкнул.

— Вы думаете, что делаете? — взвизгнул он.

Всё. Мотрин больше не представлял опасности. Ему следовало попытаться выстрелить первым. Он упустил свой шанс, впрочем, достаточно призрачный! Грозное ворчание заставило милиционера обернуться. Среагировав на проявление враждебности посетителя, Патрик подбирался к нему сзади. Пасть у волкодава была оскалена. Он вздыбил шерсть на загривке и глухо рычал, примериваясь, следует ли только повалить наглеца или же сразу разорвать ему горло.

Грязно выругавшись, милиционер бросился к мотоциклу. Патрик вопросительно посмотрел на меня, но я позволил милиционеру ретироваться. Его время ещё не пришло.

Мотрин никак не мог завести мотоцикл. Каждую минуту он оглядывался, опасаясь броска Патрика, а может быть, моего выстрела. Я не опускал оружия. Пусть понервничает. Наконец над мотоциклом взвилось синее облачко, мотор чихнул, взревел и, разбрызгивая по сторонам грязь, Мотрин уехал. Патрик вернулся к поленнице, а я в дом.

Мне пришла в голову одна занятная идея. Наскоро собравшись и заперев Патрика в доме, я завёл лендровер, вырулил на дорогу. Разбрызгивая грязь из многочисленных луж, я промчался по селу и начал взбираться на холм, через который змеилась заросшая травой дорога. На вершине я затормозил и огляделся.

Внизу, между двумя холмами располагалось Болотово. Отсюда мне отчётливо представились сельский храм, а рядом с ним только что оставленный мной дом с запертым Патриком. С одной стороны к селу подступало поле, заросшее чахлой гречихой, а с другой стороны стоял лес. Я достал бинокль, ещё раз внимательно осмотрел село и его окрестности. Ничего нового. Вздохнув, я отложил бинокль и взялся за руль.

Дорога петляла по краю поля, иногда почти пропадая в луговой траве, иногда сворачивая в лес, где её сразу же обступали кусты бузины или орешника, хлеставшие ветками лобовое стекло автомобиля. Собственно, дорогой её можно было назвать лишь при наличии сильно развитого воображения.