Боевые девчонки. Демон Биафры - Точи Онибучи

Воспоминания проносятся через ее центральный процессор. Она что-то защищала? Кого-то? Сенсоры сообщают, что у нее спина в шрамах, – значит, взрыв, сровнявший строение с землей, произошел позади нее.

Она медленно распрямляется и встает.

Память то и дело прерывается и зависает, но внутри уже монотонно гудят резервные системы, и она чувствует с помощью проводов, которые служат ей венами и артериями, что наномашины приводят ее в порядок.

Сенсорная информация переполняет ее. Картинки, звуки. Тишина в воздухе. Она выходит из разрушенного здания, где очнулась, и не видит вокруг ничего, кроме следов кровавой бойни. Небольшие постройки повалены друг на друга, на обугленной земле – осколки флексигласа, сбитые мехи, отключившиеся звери. Тела – повсюду. Смерть вступила в свои права.

Она не знает, что произошло здесь, но догадывается. По положению мехов может понять, откуда именно они упали. Ей известны марка и модель каждой гильзы от каждой выпущенной пули. Она получает информацию о каждой группе крови, которая здесь пролилась. Тела изувечены. Некоторые завернуты в тряпки, в которых она узнает нигерийский флаг. У других нашивки на куртках с флагом Биафры. Она не помнит, кому принадлежит эта земля. Что это – Биафра или территория Нигерии. Все, что она знает, – здесь были люди. Здесь учились, играли, сражались, лечили и лечились. Двух девочек она помнит особенно хорошо. Одна постарше, такая темнокожая, что отливала синим в лунном свете. Вторая – маленькая, с кожей цвета песка и фиолетово-золотой радужкой глаз. Перестав принимать сигналы извне и вернувшись к фрагментам памяти, она ясно видит их. Они сохранены в чипах ее мозга.

Те, что во всем черном, должно быть, враги. Но Энаймака не видит здесь врагов. Тела в черном принадлежат людям, которые тоже учились, играли, сражались, лечились, принимали душ – точно так же, как девочки, которых она помнит. Сквозь дыры порванной формы их кожа тоже отливает синим, когда начинает светать.

Наноботы, плывущие по венам Энаймаки, посылают ей в мозг команды.

Неторопливо она идет по лагерю и, найдя клочок пустой земли в центре, начинает копать. Вырыв яму, достаточно большую для тела, она приносит одну из убитых девочек и осторожно кладет ее туда. Хоронит. Находит неподалеку металлическую рейку, сгибает, делает крест и ставит у изголовья могилы. Она хоронит каждое тело, и вокруг множатся аккуратные ряды могил с крестами, отражающими зарождающийся солнечный свет. Затем, следуя командам наноботов, уходит прочь от лагеря.

Она останавливается, когда добирается до выжженной радиацией пустыни.

Разбившийся самолет лежит в грязи. Его уже наполовину занесло красным песком. Везде только красный песок, и больше ничего.

Сначала Энаймака думает, что шипение в воздухе – радиация, излучение, разрушающее металл, из которого она сделана. Нельзя оставаться здесь долго. Но она почему-то не может уйти. В этом воздухе витает какая-то тайна. Здесь было что-то еще. Кто-то еще.

Оживает новый блок памяти. Девочка с большими глазами прижимается к ее спине, обняв за шею. А потом они вдвоем сидят в лесу, изучая созвездия. Потом Энаймака аккуратно бреет ей голову. Энаймака знает этого ребенка. Она должна найти ее. У нее есть ответы на вопросы.

Питающая ее энергия слабеет. Наноботы замедляют движение. Жар Красной земли сжирает ресурсы батареи. Она еще не научилась самосохранению. Не знает боли. Поэтому Энаймака не знает, что радиация уже разъедает ее механизмы. Все, что она помнит, когда наноботы уходят в режим гибернации и в конце концов умирают, это то, что на свете жила маленькая девочка и она брила ей голову.

В сознании Энаймаки вдруг всплывает слово. Оно появляется из обугленных, разорванных клочков ее воспоминаний. Слово, соединяющее вместе все разрозненные образы и звуки – пальцы на лепестках роз, поднятая рука на уроке, чей-то взгляд в прицел винтовки. Слово, которое заполняет пробелы. Слово, которое остается с ней, когда свет в ее глазах начинает гаснуть.

Сестра.

Четыре года спустя

Абуджа, 2176

Слоновая трава достает Айфи до плеч.

Ее платье переливается на солнце, что могло бы привлечь зверей, которые бродят рядом, но свет огибает ее, превращая в невидимку. Мир – голубое небо, зеленая трава и акации, которыми пестрит пейзаж, – все сияет золотом. Через бусины кимойо – браслеты и ожерелья – она получает данные из внешнего мира. Стадо животных, жующих траву в утреннем тумане, тоже очерчено золотым.

Некоторые из них покрыты броней, механизированы так, что живой организм сросся с проводами и приборами, другие – обычные существа из плоти и крови. Это и интересует Айфи. Животные, кажется, чувствуют свою общую природу. Металл не пугает их. Они не чета мутировавшим шотгорнам или волкам, которых радиация отравила и лишила рассудка. Они куда более прекрасны.

Акцент, усиленный бусами, позволяет рассмотреть биомеханическую лошадь изнутри. Айфи видит контейнеры с энергией, от которых работают микросхемы животного. Пищу, которую принимает животное, они превращают в топливо. Она заглядывает глубже, за клапаны и шестерни, и фокусирует внимание на сердце, в котором красная кровь превращается в черную и маслянистую, как нефть. Она видела такие технологии в лабораториях, где их использовали для аугментирования животных, дистанционного контроля над популяцией и их состоянием. Столько металла. Тут где-то должно быть отверстие. Это животное – автономная целостная система, которая, казалось бы, никак не связана с коммуникационной сетью, покрывающей Нигерийскую республику, где каждое устройство и каждый человек, оснащенный техническими устройствами, могут подключаться друг к другу. Но к животным должен быть какой-то доступ, их можно взломать. Она делала это и раньше, а ведь у нее еще не было таких крутых инструментов. Получится и сейчас.

Показатели жизнедеятельности биомеханической лошади появляются на голографическом экране, который она держит в руках. Она нажимает несколько клавиш, и данные о других животных, включая окруживших лошадей рысей, заполняют экран. Наступит день, когда она сможет взламывать тех, кто из плоти и крови. Но сначала надо разобраться, как проникнуть в главный процессор этой лошади. Айфи воображает свое триумфальное возвращение в столицу верхом. Шарф развевается по ветру, лошадь несется галопом, так быстро, что прохожие на улицах шарахаются в стороны, лошадь перепрыгивает через вагоны скоростного вакуумного поезда и эффектно останавливается прямо перед президентским дворцом. А сначала для пущей театральности встает на дыбы, оглашая площадь громким ржанием.

Но нет, пока ничего. Акцент не обнаруживает ни единого разъема. Система животного абсолютно автономна. Кажется, ее невозможно взломать. Ключевое слово – кажется. Если Айфи чему и научилась за четыре года, что прошли с тех пор, как ее спасли от повстанцев Биафры, так это ясному пониманию: ничто не является тем, чем кажется.

Несколько минут она стоит и смотрит на загадочное пастбище. Должно быть какое-то решение. У нее затекли ноги, но она не хочет садиться и терять животных из виду. Ключ, алгоритм, тот недостающий кусочек пазла, который позволит получить контроль над ними, наверняка где-то здесь, прямо перед ней. Просто нужно найти его.