Китайская петля - Вячеслав Антонов

На четырех вьючных лошадях к озеру доставили юрту господина Ли Ван Вэя. Выделенные ханом охранники собрали ее: сначала деревянную решетку с дверной рамой, потом жерди купола. Сверху на каркас натянули войлочное покрытие, закрепленное волосяными арканами, внутри устроили очаг, обложив его местным коричневым плитняком, хорошо сохраняющим тепло. На полу расстелили кошмы, внесли сундуки китайца.

Поставив юрту, ханские нукеры сели на коней и отправились назад, в главную ставку. Посланник остался жить без охраны — сам так попросил. Захватив связку бронзовых монет с квадратным отверстием посередине, китаец отправился к «башлыку»— местному родовому старосте, чтобы договориться насчет дров, участка земли, выпаса своих лошадей, а также — за пять дополнительных монет — приобрести пленного раба, которого вот-вот должен был доставить качинец Кистим. Во время беседы в юрту заглянула тоненькая темноволосая девушка. Услышав о прибытии Кистима, она накинула шубку, выскочила на улицу. Полог юрты был откинут — Мастер увидел, как девушка вскочила на вороного конька, ударила его пятками и умчалась в степь.

— Дочка, — улыбнулся «башлык»и предложил гостю чашку араки.

Потеплело. Андрей скинул малахай и шубу, подставив солнцу загорелое лицо с отросшей бородой и светлыми свалявшимися волосами. Его сильные жилистые кисти огрубели от морозов и грязи, став похожими на звериные лапы. Зато глаза на ярком солнце засветились голубым, пугая степняков, — восточным людям кажется, будто у голубоглазых небо просвечивает сквозь дырки в черепе. Впрочем, некоторые старики глядели с почтением. Андрей вспомнил, что Кистим говорил о «белых» людях, высеченных на скале. Возможно, здесь помнили о них.

Тут и там виднелись группы войлочных юрт, поднимались кизячные дымки. Чем дальше ехали путники, тем более многолюдной казалась степь. Время от времени попадались следы иной, не кочевой жизни: на дне заплывших оросительных канав булькала весенняя вода, над озером поднимались остатки крепостных стен, сложенных из местного камня-плитняка.

— Долго еще ехать? — спросил Андрей Кистима.

— Не долго, — ответил тот, вглядываясь в плавные степные склоны. На вершине ближней гряды, среди снега и сухой травы, на фоне голубого неба показался всадник. Кистим придержал коня, приставил ладонь к глазам, умеряя блеск солнца. Разглядев встречного, он, все так же не торопясь, двинулся вперед.

— Кто это? — спросил Андрей.

— Увидишь.

Андрей вгляделся — к ним приближалась девушка. Подскакав, она резко осадила коня, улыбнулась Кистиму, но, увидев Андрея, стыдливо спрятала лицо за широкими обшлагами — они были специально скроены так, чтобы девушки из хороших родов прикрывали лица от чужих взглядов.

Все же Андрей успел разглядеть ее лицо: светлокожее, с изящно вырезанными ярко-розовыми губами, легким румянцем на щеках. Блестящие круглые глаза цвета спелой черемухи, опушенные темными ресницами, огибались ровными, плавно выгнутыми бровями; темные волосы заплетены в косички, украшенные подвесками из серебра и красных кораллов, черная шапочка чуть сдвинута вперед. Длинная шейка казалась полудетской, но шубка на груди уже поднималась явственно и кругло. Шубку покрывал черный плис с оторочками из черной мерлушки, поблескивавшей на солнце, на груди и спине змеилась красная вышивка. Свои красные сапожки всадница на скаку вытягивала далеко вперед. «Какая хакасочка… — Андрей только головой покрутил, смущенно усмехнувшись. — Сколько же ей — как Таньке? Да нет, пожалуй, чуть помоложе. Лет на триста пятьдесят».

Девушка тем временем переговорила с Кистимом, мимоходом улыбнулась Андрею и, подняв коня на дыбы, умчалась в теплую снежную степь. Какой там, к черту, сон, какая магия! Живая человеческая жизнь глянула на него широко распахнутыми черемуховыми глазами.

— Ее зовут Ханаа . — Кистим кивнул в сторону всадницы.

— Красивое имя. Сестра, невеста?

— Не сестра. Может, невеста, может, нет, не знаю.

— Почему не знаешь?

Кистим помолчал немного, улыбка сошла с лица.

— Видел ее камни?

— Кораллы?

— Да. На них душа приходит. Татары их торгуют, из Бухары везут. За одну бусину — как у нее на руке, видел? — одну лошадь берут. Потому и не знаю.

— У нее светлая кожа, — заметил Андрей, чтобы сказать что-нибудь.

— Древняя кровь. Половина — от белого народа. У того народа волосы были рыжие, глаза голубые. Теперь благородный батыр такой — голова круглая, кожа белая, глаза темные, как черемуха. Да, древняя кровь…

Поднимаясь вслед за девушкой, они перевалили гряду — раскрылось озеро, еще покрытое льдом. Подгоняя пятками коней, путники объехали широкую белую плоскость (ехать по льду Кистим не решился) и на рысях двинулись к аалу — кочевому селенью, расположенному в балке между холмами. Балка сужалась, поднимаясь к холму. Перед крутым склоном стояла большая серая юрта. Когда всадники приблизились, из юрты вышел пожилой загорелый китаец и поприветствовал Кистима.

— У него теперь будешь. Твой это ханец, нет, не знаю, — сказал Кистим и, ведя в поводу лошадь Андрея, поехал к юрте «башлыка», отца Ханаа.

«Вот и встретились», — подумал Андрей.

— Ну заходи, презренный раб, — без улыбки пригласил его Мастер, — чайку попьем.

Они зашли, разулись. Мастер жестом указал Андрею, куда сесть, сам повесил котелок над очагом.

— Как прошел переход? — спросил Мастер, расставив на низком столике фарфоровые китайские чашки.

— Нормально, — ответил Андрей. — Этот человек, Кистим, взял меня в плен под Красноярском. Он говорит, у него в степи дело.

— Интересно, — вслух подумал Мастер, — надо бы выяснить, что за дело. Он тебе ничего не говорил?

— Нет. Скажите, Ши-фу, вы видели Таню?

— Видел. Хорошая девушка. Мне кажется, она скоро умрет.

— Вы серьезно?!

— А может, и нет. Отчасти это зависит и от тебя. Браслет у тебя?

«Нет, дяденька, я его в сугроб уронил!»

— Где ж еще! — ответил Андрей и завернул край рукава.

Ему никак не удавалось привести мысли в порядок, поэтому он ответил — и подумал — немного раздраженно. Мастер, казалось, не придал этому значения. Он нагнулся, посмотрел на голубоватый отсвет окалины, появившийся на темных кольцах после перехода.

— Интересно, — повторил господин Ли Ван Вэй. Вода в медном казанке закипела. Китаец заварил чай, потом налил обоим.

— Ты никого не убил? — снова спросил Мастер.

— Никого. А меня могут убить?

— Конечно.

— Если меня убьют, что произойдет в моем настоящем времени?

— Что угодно. Например, тебя найдут зарезанным в Красноярске или в Питере, где-нибудь в грязной парадной. Разве мало у вас таких находок?