Один из нас. Вояж, вояж - Лоран Графф

30

Паскаль не поскупился: он взял «самый крутой» компьютер. Со всеми наворотами, и все в кредит. Толком он в этом не разбирается, но это его ничуть не смущает. То ли от усердия, то ли от нетерпения он так увлеченно мечется от одного окна к другому, что на это любо-дорого смотреть. Больше всего его заинтересовал Интернет.

«При помощи этой программы ты можешь обмениваться файлами со всеми, кто подключен. Смотри, сейчас 4 365 762 человека сидит у своих мониторов по всему миру. Что ты хочешь скачать? Музыку, фильмы? Клубничку? Что ты любишь? Давай: анал, а-н-а-л. А теперь: поиск. Поехали! Перед тобой список всех доступных сайтов. Наугад: ebony anal, fist anal. Что тебя еще интересует? Teen anal, double anal. Через три минуты все будет готово. Хочешь посмотреть фотки Клер Шазаль? У нее красивая грудь! Курникову, теннисистку? А может, тебе больше нравится Эммануэль Беар?»

У него компьютер включен круглые сутки. Возвращаясь с работы, он проверяет, что закачалось в его отсутствие, сидит до поздней ночи. Под рукой, на системном блоке стоит рулон бумажных полотенец. И хотя вид у него усталый, теперь он выглядит лучше. Пока он бродит по Интернету, он не пьет. После нескольких часов, проведенных перед монитором, он и так как пьяный: шея затекла, в голове мелькают бесчисленные картинки, глаза покраснели; ложится спать, и под дрожащими веками десятками роятся расширенные анусы, big mamas, asian schoolgirls, nude celebrities и virgin teens.

Мы посмотрели фотографии, видео. Паскаль начал теребить ширинку: «Черт, у меня встал!» Я оставил его одного. Уже подключены почти пять миллионов пользователей.

31

Я выиграл на скачках почти полторы тысячи евро. Угадал первую четверку. Перевел деньги с чека городского тотализатора на свой сберегательный счет, в итоге баланс составил более восьмидесяти тысяч евро. Этого, прямо скажем, пока недостаточно — чтобы чувствовать себя спокойно, нужно в три раза больше, — но уже кое-что.

Городская библиотека пригласила Жана-Мари Лаклавтина на ежегодный книжный салон. Встречи и обсуждение произведений этого писателя. Любопытства ради я посетил одну из дискуссий с участием автора, которую вел журналист, странствующий литературный критик, как он сам представился. В тот вечер я не работал, а вход был свободный. Мне хотелось увидеть автора книги, которая ждала своего часа в моем чемодане.

Все начиналось в семь вечера. Я пришел пораньше, в кафе у стойки взял кружку пива. Я слабо разбираюсь в литературе, в молодости читал немного; книги уважаю, это красиво, но я ничего не знаю о тех, кто их пишет. Думаю, они такие же, как все, и, должно быть, умирают со скуки. Библиотека открылась, и я вошел вслед за группой тетушек, эдаких читательниц-книгоглотательниц. Встреча проходила в конференц-зале. Я уселся в первых рядах. Все вокруг продолжали стоять, делясь последними сплетнями. Некоторые держали в руках книгу. Я подумал, что мне, наверное, тоже надо было взять своего Лаклавтина. Практически вся публика состояла из кумушек, все как на подбор любительницы почитать и посплетничать. Я заметил, что все они были далеко не красавицы, непоправимо обделенные природой или же сознательно махнувшие на себя рукой. Несколько мужских особей, низкорослых и плюгавеньких, демонстрирующих высокий уровень общей культуры и слегка ироничных, услужливо держались подле дам. Появился писатель, все взоры обратились на него. Все сели.

Весьма заурядный мужчина невысокого роста, невзрачный, с усами на провансальский манер, волосы зачесаны набок, одет в синие джинсы и белую рубашку. Наверняка одарен по части нежных прелюдий, знает толк в ласках, особенно что касается игр языком. Выглядит благодушным и пресыщенным: очевидно, все это его достало. Рядом с ним весьма неприятный журналист, неопрятный, неряшливый, скользкий, от него явно дурно пахнет, в уголках губ у него скапливается слюна, а в ушах видна сера. Плохой любовник, похотливый мародер — быстро засыпает после соития и храпит. Дискуссия может начинаться.

Мероприятие продолжалось полтора часа. Затем участники обменялись благодарностями, публика встала и начала расходиться под гулкий аккомпанемент всеобщего удовлетворения. Однако небольшая группа читательниц и персонал библиотеки с восхищенными взглядами и счастливыми улыбками окружили Лаклавтина у спуска с эстрады: «У вас настоящий талант, какое мастерское вступление, это великолепно! А какой язык!» Похоже, вечер не закончился. Я не ушел, спрятался в углу и с любопытством наблюдал за развитием событий.

Я услышал, когда они предложили пойти поужинать в ресторан, где уже зарезервирован столик. Делили места в машинах: «Вы поедете со мной, Жан-Мари?». Я незаметно проскользнул вперед и стал на парковке. Труппа наконец вышла из библиотеки, погасили свет, и все стали рассаживаться по машинам. Читательница-водитель пригласила Лаклавтина в свою «Пежо», взволнованная возможностью оказаться с писателем наедине. «Вы двое, сильно не задерживайтесь! Встретимся в ресторане!» — с завистью крикнула ей толстуха. — О, Лаклавтин! Возьми меня! Оближи мою киску, Лаклавтин!

На расходы никто не обращает внимания — не каждый день встречаешься с писателем, — все едут ужинать в «Ля Буррид». Я оставил их наслаждаться своим счастьем, а сам пошел прогуляться. Хотелось бы знать, чем все закончится — подцепит он кого-нибудь или нет? — подойду чуть позже к ресторану посмотреть. В конце концов, литература — это не так уж и плохо. Тебя приглашают, вкусно кормят, ты резвишься с читательницами… Вот они уже встали из-за стола навеселе, налегке, на подъеме. Лаклавтин в окружении фанаток из последних сил натягивает улыбку. Время возвращаться в гостиницу. Он бы не отказался от легкого минета на сон грядущий прямо так, не снимая пальто, но барахтаться с читательницей всю ночь, когда силы на исходе, — перебор. Они вежливо прощаются, обсуждая возможность следующей встречи, кто знает, может на другом книжном салоне, посвященном Лаклавтину? Для разнообразия писатель садится в «Рено», мне кажется, за рулем та самая толстуха. Любопытно, она его все-таки переманила или нет? Ей выпало право отвезти писателя в гостиницу, питая нескромную сумасшедшую надежду проводить его до самого номера и там, апогей безумия, подталкиваемая неукротимым желанием, она займется любовью с Жаном-Мари Лаклавтином!

В конце концов в свой номер он поднялся один, даже на минутку не задержавшись с толстухой. Я тоже пошел спать. Теперь я знаю, какой он, Жан-Мари Лаклавтин. Я подозревал, что писатели в наши дни не имеют ничего общего с героями: достаточно прискорбно видеть это своими глазами.

32

Список вещей в моем чемодане:

Льняной костюм.

Соломенная шляпа.

Рубашка в цветочек.

Вьетнамки.

Нож для выживания.

Дорожная книга.

Солнцезащитные очки.

Стопки вещей начинают расти, занимая все больше места. Я частенько открываю чемодан, чтобы посмотреть на его содержимое. По-моему, просто красота.

Моя цель — чтобы все поместилось в один чемодан.