Улыбнись, малышка - Эдриан Маршалл

Сказать по правде, его голос буквально оглушил меня, но вместо того, чтобы зашипеть на своего дорогого кузена, я даже обрадовалась. Эта его небрежность хотя бы вернула мне рассудок, которого я чуть было не лишилась.

Да, давно же у меня не было мужчины, подумала я, показав Майлсу и Соммерсу лупу, извлеченную из сумочки. Если даже самый невинный из невиннейших поступков моего кузена пробудил во мне такую чувственность… Может быть, тетка Сесилия в чем-то права. Если уж я не собираюсь замуж, то по крайней мере надо найти себе какого-нибудь милого кавалера и хотя бы изредка проводить с ним время. Иначе, кто знает, до чего я дойду в своих фантазиях…

— Вот так и разбирала, — ответила я, зачитав Майлсу и Соммерсу описание медальона. — Букву за буквой, страничку за страничкой.

Соммерс присвистнул и поглядел на меня с восхищением.

— Вот это я понимаю. Нам бы таких работников!

— Так дайте же мне работу, я ведь просила.

— Не беспокойтесь, Кэролайн, у меня есть для вас работа. Кстати, что вы делаете сегодня вечером? Мы как раз могли бы ее обсудить.

Вопрос Соммерса слишком уж смахивал на предложение поужинать, а точнее, на намек о возможном свидании. Еще несколько минут назад я бы ответила ему, что слишком занята, что у меня много работы и лучше нам обсудить это прямо сейчас. Но после гипноза, в который, сам того не желая, поверг меня мой дорогой кузен, я поспешила принять предложение Соммерса, подумав, что внимание такого неглупого и очень даже обаятельного мужчины лучшее лекарство от всяческих странных мыслей. При этом я изъявила такую радость, что у Мэтью, кажется, не осталось сомнений в том, что я тоже ему симпатизирую.

Однако Майлс отреагировал на мое поспешное согласие вовсе не так равнодушно, как я ожидала. На его красивом лице появилось выражение такого разочарования, словно я вместо конфеты, как, признаюсь, это бывало в детстве, сунула ему в руку дождевого червяка.

— Что ж, дорогая кузина, — пробормотал он, даже не попытавшись скрыть раздражение, — думаю, у тебя есть хороший помощник и вряд ли ты теперь нуждаешься в моей помощи. Подозреваю, и мне не стоит рассчитывать на твою…

— Да ты с ума сошел, Майлс! — поспешила я опровергнуть его выводы, сделанные на основании логики, мне непонятной. — Уверена, Мэтью и для тебя найдет задание. И потом, я же обещала тебе помочь. А я своих обещаний назад не беру.

— Спасибо и на том. — Майлс изобразил гримасу, которая должна была означать лучезарную улыбку, исполненную благодарности. — Я тебе позвоню.

— Ну и братец у тебя, — посочувствовал мне Мэтью, когда мы сидели в маленьком кафе, напротив полицейского участка.

— Он не братец, а кузен, — поправила я. Почему-то сейчас мне особенно хотелось подчеркнуть, что мы с Майлсом не близкие родственники.

— Какая разница. Странный он, Кэролайн. Честное слово, странный. Неврастеник он, что ли?

— Да, он вспыльчивый, — согласилась я. — Иногда высокомерный. Может быть, немного странный. Но вроде бы нормальный. Хотя кто из нас нормальный, Мэтью?

После выходки Майлса настроение у меня упало окончательно. Да и Мэтью Соммерс как будто был чем-то огорчен. Поэтому, увы, свидание наше превратилось в копию моих посиделок с Лесли: три порции виски, смешанного с вишневым соком — разумеется, для меня; три порции чистого виски — разумеется, для него, и долгая беседа о том, как непросто хорошим людям живется на этом свете.

Мэтью, как истинный джентльмен, проводил меня до дому и даже стал свидетелем взбучки, которую мне устроила мисс Пейн. Я обещала своей старушке, что вернусь к ужину, поэтому мясо в брусничном соусе и пирог с яблоками дожидались меня в девственно холодном состоянии. Но я была слишком уставшей и мрачной, чтобы оправдываться, поэтому улеглась спать, а все извинения решила отложить на потом. Дженевра выглядела обиженной, и это, конечно, не добавило мне радости.

Наверное, Майлс прав, подумала я, засыпая. Писатели ужасно необязательные, непунктуальные и неряшливые люди. Но что же делать, если я никогда не была другой?

Мэтью Соммерс поступил довольно мудро, отправив меня в городскую библиотеку: во-первых, я временами наведывалась туда, чтобы найти кое-какие книги, из которых черпала сведения для своих романов, а во-вторых, не пренебрегала я и чтением старых газет, где порой встречалось кое-что любопытное, что можно было вставить в роман в качестве эпизода.

Мысль о библиотеке приходила в голову и мне, но, честно признаюсь, мое тщеславие — а как еще можно назвать это чувство? — жаждало подвига более деятельного и яркого, нежели поход в самую обыкновенную библиотеку. И все же мое тщеславие было заперто в темный чулан, а я, позавтракав чудесным яблочным пирогом, не утратившим, своих вкусовых качеств за ночь, проведенную в печи, бодро катилась на велосипеде в сторону библиотеки.

Дорогой я размышляла о Майлсе и его странном поведении в полицейском участке. Сказать по правде, проснувшись сегодня утром и выпив чашечку кофе, я даже подумывала ему позвонить, но потом решила это не делать. Это выглядело бы так, словно я навязываюсь своему кузену в друзья, а мы вовсе ими не были. Мы стали партнерами, соавторами, но только не друзьями.

И потом, не я отказалась сотрудничать с ним, а он со мной. Так что, если уж Майлс решил расторгнуть наш маленький договор, пускай. Он горд, но я горда не меньше его. Поэтому, решила я, кузену не следует считать, что из-за нескольких славных часов, проведенных в его обществе, я растаю и буду бегать за ним как бездомная собака, обласканная случайным прохожим.

Вместо звонка Майлсу я позвонила Лесли, сидевшему в медицинском центре рядом с Мэгги Даффин, которой вчера ночью на ногу наложили гипс. Хотя читатель знает, что я не так уж и любила свою дорогую кузину Мэг, тем не менее я почувствовала большое облегчение, когда узнала, что с ней все в порядке и уже через две-три недели она будет как новенькая.

Я предложила Лесли поучаствовать в оплате операции на правах родственницы, но мой друг был слишком щепетильным в подобных вопросах. Я отнеслась к его решению уважительно и поинтересовалась, когда смогу заехать в больницу, чтобы привезти Мэгги корзину хрустящих адамсовских яблок.

В этом, к моему удивлению, тоже не было нужды. Лесли заявил, что уже завтра заберет Мэгги из больницы и перевезет ее в свой дом. Разумеется, я не могла не полюбопытствовать, как Лесли намеревается справляться одновременно с больной Мэгги Даффин и маленьким «ангелочком». В ответ я услышала вполне решительное и твердое: «Я с этим разберусь».

Предложив Лесли свою помощь, к которой он обещал прибегнуть в случае необходимости, я уповала лишь на остатки его терпения и то упрямство, с которым он обыкновенно добивался поставленной цели.

Подъехав к библиотеке, я оставила своего двухколесного друга на маленькой парковке, отведенной специально для велосипедов, и направилась к зданию. В глаза мне бросилась до боли знакомая машина, которая совсем еще недавно так удивила меня своей непохожестью на транспорт наших горожан: неподалеку от входа в библиотеку красовался «лендровер», опоясанный оранжевым пламенем.