Капитан Наполеон - Эдмон Лепеллетье

– Очень серьезен… и я пришла, чтобы объявить о замужестве и предупредить вас, что не буду больше стирать на вас.

– Вы закрываете заведение, красавица?

– В настоящее время прачечное дело идет очень плохо. Кроме того, я хочу следовать за мужем.

– В полк? – с удивлением спросил Бонапарт.

– А почему бы и нет?

– Это уже бывало! – заметил Наполеон и, вспомнив о Ренэ, которая поступила в солдаты, чтобы быть около Марселя, он пробормотал: – Право, кажется, в армии теперь будут одни только воркующие парочки! – Затем он сказал вслух насмешливым тоном: – Значит, вы будете теперь учиться заряжать ружье в двенадцать приемов, а быть может, даже и управляться с пушкой?

– С ружьем я уже умею обращаться, а что касается пушки, то мне легко было бы научится под вашим руководством. Но мой муж служит в пехоте, – прибавила она смеясь. – Нет, я не буду стрелять… если не придется в силу необходимости. Но ведь полки нуждаются в маркитантках, и я в этой роли буду служить товарищам моего мужа. Надеюсь, что и вы тоже будете моим клиентом, капитан, если только будете служить в наших краях!

– Обязательно запишусь в ваш обоз. Но только не теперь! Министр не дает мне ни сражаться… ни… – Он хотел сказать: «ни есть», но сдержался и окончил свою фразу следующим образом: – Ни тратиться на маркитанток. Это будет позднее, немного позднее, дитя мое! – со вздохом прибавил он и, объятый печальными мыслями, вернулся обратно к рабочему столу.

Екатерина медленно стала раскладывать белье по кровати, как ей указал клиент; ее сердце теснили печаль и сочувствие к этому молодому человеку, которому приходилось во всем отказывать себе. Затем она сделала ему реверанс, подошла к двери, открыла ее и сказала:

– Простите, я по неосторожности прожгла утюгом одну из ваших рубашек. Я заменила ее новой… вы найдете ее там, среди кальсон и платков. До свидания, капитан!

– До свидания… в вашей маркитантской палатке, красавица! – ответил Бонапарт и сейчас же вновь погрузился в свои занятия.

Спускаясь по лестнице гостиницы «Мец», Екатерина пробормотала:

– Я принесла ему счет… но так и не решилась подать его. Ба! Он мне когда-нибудь заплатит… Я верю в этого парнишку! Не то что гражданин Фушэ. Я-то уверена, что он пробьет себе дорогу!

Затем она подумала, внутренне смеясь и окончательно приходя в хорошее расположение духа под влиянием забавного воспоминания: «А как боролся со мной капитан! О! Он все-таки оторвался от своих бумаг. Нечего сказать, он быстр на руку. Ну что же, это хоть немного развлечет его. Этому бедному юноше представляется не так-то много случаев подурачиться! – Слегка покраснев, она прибавила: – Подумать только, что если бы он захотел… О, не сегодня, но прежде, еще до того, как я влюбилась в Лефевра! – Екатерина прервала свои сожаления о неразделенной в прошлом симпатии этого худого и печального артиллерийского офицера и весело продолжала: – В конце концов, я даже и не думаю об этом… а он так и никогда не думал. Ну-ка посмотрим, в прачечной ли Лефевр? Вот этот меня сильно любит, и я уверена, что из него выйдет лучший муж, чем из капитана Бонапарта».

Не успела Екатерина вернуться в свою прачечную, как на улице раздались крики и возгласы радости. Она открыла дверь, чтобы посмотреть, что там происходило.

Все соседи были взволнованы, Екатерина увидала Лефевра без ружья, без амуниции, но с саблей в руках, на которой красовался золотой дракон. Его окружили товарищи, которые словно устроили ему триумфальный кортеж.

– Катрин, я лейтенант! – воскликнул он радостным тоном, обнимая невесту.

– Да здравствует лейтенант Лефевр! – кричали национальные гвардейцы, поднимая над собой треуголки и ружья.

– Прибавьте, товарищи, – сказал новоиспеченный лейтенант, представляя Екатерину: – «Да здравствует гражданка Лефевр!..», потому что вот моя будущая жена!.. Мы обвенчаемся на будущей неделе!

– Да здравствует гражданка Лефевр! – крикнули восхищенные гвардейцы.

– Да здравствует мадам Сан-Жен! – подхватили сбежавшиеся кумушки.

– Пусть они не кричат так громко, – шепнула на ухо Екатерина жениху, думая о Нейпперге, лежавшем в соседней комнате. – Они разбудят нашего раненого.

В это же время в маленькой комнатке гостиницы «Мец» артиллерийский офицер без жалованья и места окончил изучение карты и принялся методически складывать на сосновую полочку белье, принесенное Екатериной.

– Батюшки! Да она даже и счета не оставила! – сказал будущий император. Но в глубине души он был очень доволен такой забывчивостью, так как в противном случае ему пришлось бы сознаться в своей несостоятельности. Прикидывая в уме общий счет своих долгов, он сказал: – Я должен ей по крайней мере тридцать франков, а может быть, и больше… Черт! Постараюсь заплатить ей из первых же денег. Эта Катрин – славная девушка, и я не забуду ее.

Он оделся, чтобы идти обедать к друзьям Пермонам.

Много лет Наполеону не приходилось вспоминать об этом долге. Только много времени спустя ему вдруг предъявили забытый счет прачки, что случилось в совершенно неожиданный для него момент. Но читатели еще встретятся с этим, если захотят последовать за нами дальше, где они смогут проследить за судьбой Нейпперга, Бланш, Красавчика Сержанта, Марселя, маленького Анрио и познакомиться с полными приключений эпизодами на пути к славе прачки Екатерины, ставшей маркитанткой в тринадцатом легкопехотном полку, затем – женой маршала Лефевра, наконец, герцогиней Данцингской; но все время она оставалась такой же симпатичной и смешливой, такой же мужественной и добродушной, героической и милосердной, сохраняя парижское прозвище мадам Сан-Жен.

– Э, полно, они не остановятся здесь… Как почтальон прищелкнул бичом, когда проезжал мимо «Экю»! Точно хотел подразнить нас.

– Да, в эти дни не так-то много проезжающих.

– Да их совсем не видать теперь.

– Они, наверное, остановятся в «Лион-д'Ор». Или в «Шеваль-Блан».

Двойной вздох последовал за этим обменом мыслей между пузатым хозяином гостиницы «Экю» и его тощей супругой на пороге главной гостиницы Даммартена.

Путешественники в почтовой карете стали показываться очень редко после приключений, последовавших за 20 июня 1792 года.

Карета, промелькнувшая мимо полных отчаяния содержателей «Экю», отбыла из Парижа накануне вечером. Очевидно, это был последний экипаж, которому удалось пробраться через заставу, так как вечером того дня, когда была начата атака Тюильри, был отдан приказ, запрещавший кому бы то ни было выезжать из Парижа.

Осведомленный через друзей о том, что произошло в секциях, и о готовящемся движении, барон Левендаль отложил свою свадьбу с дочерью маркиза де Лавелин и на скорую руку собрался в дорогу. Будучи генеральным откупщиком, он боялся в будущем контроля со стороны истинных уполномоченных нации; у барона Левендаля было тонкое чутье.