Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Збигнев Бжезинский

• В-третьих, конец разделения Европы означал, что теперь может появиться более обширная и жизнеспособная Европа, тесно связанная с Америкой узами Атлантического сообщества. И это богатое демократическое сообщество могло бы стать внутренним политическим и экономическим ядром, генерирующим глобальное сотрудничество.

Администрация Клинтона стремилась использовать все эти три возможности, но с различными результатами. Некоторые цели оказались слишком амбициозными, и их риторика выходила за пределы возможного. Достижение других наталкивалось на укоренившееся наследие прошлого, которое выявилось после прекращения холодной войны. Возникали проблемы и в связи с тем, что способность президента воодушевлять и руководить падала из-за личных трудностей и вследствие нежелания Америки преодолеть свои социальные привычки к самоудовлетворению и пойти на некоторое ограничение национального суверенитета, которое она ожидала со стороны других.

Развал советской сверхдержавы и экономический провал в России создали особенно благоприятные условия для достижения первой цели сдерживания гонки вооружений между Соединенными Штатами и Россией. Сначала здесь был заметен реальный прогресс. Программа Нанна-Лугара выделяла финансовые средства для консолидации советского ядерного арсенала в пределах территории самой России. Начатая в последний гол президентства Буша и завершенная в 1996 году, эта программа позволяла избежать появления Украины, Белоруссии и Казах стана в качестве стран, обладающих ядерным оружием. Трудно даже представить себе, как бы выглядела безопасность Европы десять лет спустя, если бы эти три страны превратились в ядерные державы.

Второй Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений, заключенный с Россией в 1993 году, также предусматривал существенное снижение ядерных арсеналов Америки и России и означал еще один важный шаг к прекращению гонки вооружений, продолжавшейся более сорока лет. Примерно через год за ним последовал и Договор о взаимном перенацеливании ракет, еще более снизивший страх перед разрушающим обменом ядерными ударами. Были предприняты шаги к обеспечению безопасности российских сооружений для хранения ядерных боеголовок и других ядерных материалов. Более того, тысячи единиц ядерного оружия и систем доставки были дезактивированы и демонтированы. Соединенные Штаты также добились обязательства Украины присоединиться к Договору о нераспространении в качестве государства, не имеющего ядерного статуса, в обмен на увеличение экономической помощи.

Украину также удалось убедить расторгнуть заключенный в последние дни существования Советского Союза контракт с Ираном о строительстве ядерного реактора в Бушере. Однако Соединенные Штаты в последующем не выполнили своего обещания о компенсации украинскому заводу в Харькове, которому пришлось отказаться от строительства реактора в Иране. Вопрос этот еще более осложнился в начале 1995 года, когда Россия договорилась с Ираном о завершении частично уже построенного объекта.

Совокупным результатом всех этих шагов был перевод порождающей угрозу безопасности гонки за стратегическое превосходство в состояние более предсказуемого стабильного уровня противостояния. Каждая из сторон сохраняла способность нанесения устрашающего ущерба другой. Обе сохраняли свободу для повышения эффективности их теперь уже количественно ограниченных арсеналов. Обе могли бы даже рассчитывать, что способны добиться значительного стратегического преимущества путем технологического совершенствования своих вооружений или путем каких-то новых возможностей, способных подорвать контроль над системами другой стороны. Но на данном отрезке времени как Америка, так и Россия освобождались от угрозы, что бесконечная и неконтролируемая гонка вооружений может внезапно поставить одну из них перед выбором или капитулировать перед подавляющей мощью противника, или стать жертвой одностороннего разрушения.

Таким образом, в середине 90-х годов от Советского Союза уже не исходило политического вызова и вслед за тем была остановлена самая опасная и потенциально разрушительная гонка вооружений в истории человечества. В то время как окончание холодной войны не привело к разоружению в более широком международном масштабе, установление разумного предела на самое расточительное и вызывавшее политическую неустойчивость соперничество дало миру уверенность в том, что холодная война действительно окончена.

Ограничение гонки вооружений при Клинтоне указывало также на осторожный пересмотр доктрины стратегического превосходства Буша. Де-факто это означало обещание Америки, данное России, что Соединенные Штаты не воспользуются своим преимуществом, которое дают им богатство и технологическое ноу-хау, чтобы получить решающее стратегическое превосходство, достижение которого одной стороной вызывало опасения у другой. В то же время, учитывая общее превосходство американской экономики, усиленное одновременным провалом российской экономики, Соединенные Штаты могли на править свои ресурсы на быстрое увеличение и развертывание по всему миру обычных вооруженных сил и повысить их боеспособность. Америка могла таким образом получить повсюду в мире свободу рук, о достижении которой Россией не могло даже быть и речи. Короче говоря, Америка и Россия обе выигрывали в безопасности, но Америка одновременно обретала несопоставимое глобальное военное влияние.

Несмотря на то, что весь мир существенно выигрывал от этой стратегической сделки между двумя государствами, обладавшими способностью в течение нескольких минут развязать чудовищное опустошение, во всем мире происходило растущее пони мание необходимости более широкой и более эффективном системы безопасности. Угрожающе нараставшая перспектива того, что обнищавшие страны могут приобрести ядерное оружие и использовать его в политических конфликтах с соседями оправдывала новую форму сдерживания. Как отмечалось в предыдущей главе, такая опасность во время президентства Буша исходила от Северной Кореи, Индии, Пакистана, Ливии и, возможно, также от Ирана. Только энергичная реакция со стороны Америки, не связанной больше холодной войной, могла преградить путь такому развитию.

Открытый вызов со стороны Северной Кореи возник уже пару недель спустя после первой инаугурации Клинтона. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ), не убежденное в том, что Северная Корея подчинится его атомной программе, выдвинуло требование проведения специальных проверок. Северокорейский режим не только отказался пойти на это, но вызывающе заявил, что намерен выйти из Договора о нераспространении, процитировав статью 10, которая предусматривает возможность выхода по причинам национальной безопасности. Этот акт открытого пренебрежения стал первым кризисом, с которым столкнулась Америка в ее роли нового мирового лидера, влекущим за собой осложнения, выходившие далеко за пределы Северной Кореи.

О мотивах, которыми при этом руководствовалась Северная Корея, можно только догадываться, но некоторые соображения, связанные с осуществлением Америкой ее роли глобального руководителя, вполне уместны. Северная Корея не могла не принять во внимание быструю одностороннюю военную победу Америки во время войны в Заливе в 1991 году, одержанную над противником, не обладавшим серьезным средством сдерживания превосходящей мощи обычных вооруженных сил Америки. Более того, распад Советского Союза и последующее американо-российское стратегическое урегулирование, возможно, вызвало у Северной Кореи тревогу, что роль ядерных сил России теперь сведена к сдерживанию ядерной американской угрозы лишь в отношении самой России и российский ядерный зонтик больше не является защитой для оставшихся коммунистических государств. Китайцы, между тем, совершенно намеренно заняли позицию минимального стратегического сдерживания, достаточных), с их точки зрения, лишь для того, чтобы сдерживать американскую угрозу Китаю, но недостаточно широкую, чтобы служить защитой своего воинственного и непредсказуемого соседа. Не имея ядерной защиты, Северная Корея, надо полагать, пришла к заключению, что ее интересам лучше всего будет отвечать тайное приобретение собственного ядерного потенциала, достаточного для нанесения существенного ущерба интересам США, даже если на первых порах только в Южной Корее или Японии.