Найти себя. Лучшая фантастика – 2023 - Дмитрий Николаевич Байкалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Много лет назад Брем был в зоопарке на Кони-Айленде и видел это странное, нелепое и страшноватое в своей обреченной замедленности существо. Существо, всю свою жизнь притворяющееся умирающим и сделавшее это своей главной защитой. Теперь вот таким же образом защищаться пришлось Брему.
Умирать очень не хотелось. Брем знал, что смерть-зонд срабатывает, реагируя и на движение, и на прикосновение, и на гравитационное, и на электромагнитное, и на тепловое излучения, а также, конечно же, на радиацию.
Весь вопрос в том, насколько тонко откалиброваны настройки взрывателей у конкретно этого смерть-зонда и вообще в каком состоянии находятся его электронные мозги. На Тритон смерть-зонд попал неактивированным, значит, он изначально был бракованным и не откликнулся на команду, пришедшую из штаб-квартиры «Спейс пацифик Инк» полтора десятка лет назад.
После «Сатурнианской катастрофы» гравитационные возмущения зашвырнули темно-серый цилиндр смерть-зонда за пределы орбиты «Плясуна», как именовали Сатурн стэлмены, и через какое-то время он оказался в зоне притяжения Тритона, врезался в него и ушел в рыхлый метановый лед, где мог бы упокоиться навеки, если бы…
Если бы не «счастливая» звезда скрапера по имени Брем.
— Ты же, сука, еще и активировался… — прошептал «счастливчик», выбираясь из ямы.
Впрочем, с калибровкой все разъяснилось само собой, иначе сейчас ни Брема, ни Первой террасы не существовало бы в природе. Видимо, этот смерть-зонд был настроен на крупный объект, например десантный транспортник или орбитальный монитор. На букашку в скафандре он не обратил никакого внимания.
Слава, слава демонам Оорта, будь они трижды прокляты!
Оказавшись наверху, Брем сел на край «рамы». Очень хотелось закурить, несмотря на скафандр и то, что он бросил три года назад.
Синяя стена Нептуна очистила половину неба, и там, на глубоком бархатном фоне, словно крохотные бриллианты, льдисто поблескивали звезды. Брему показалось, что он слышит тихий звон, как будто где-то очень далеко разбилось огромное перекаленное стекло и его осколки скачут по мраморным ступеням, словно поток воды. Однажды в детстве Брем видел такое в торговом центре «Стоксон & Джексон», когда лопнул пятиметровый голографический экран. Это было красиво и очень грустно — только что на этом экране красивые девушки пели и танцевали, и вдруг все это с печальным звоном посыпалось на ступени.
Потом его мысли вернулись к деньгам. Конечно, смерть-зонд, даже активированный — а может быть, как раз именно что активированный! — это не просто большой куш, хапок, джекпот и прочее, это просто… просто гора денег. Хватит на… да на все и навсегда хватит — жить где хочется, пить что хочется, трахать всех, кого хочется, как хочется и сколько хочется раз.
Правда, есть три но.
Первое но очень простое — для начала нужно выжить. В любой момент, просто вот совсем в любой, в каждую милли-, нано-, микро- и какие они там еще бывают секунду смерть-зонд мог взорваться. А это… да, пожалуй, что одной Первой террасой Тритон бы не отделался, а запросто потерял бы свою ледяную шкурку. От Брема же в случае взрыва не останется даже молекул.
Второе но — как его, смерть-зонд то есть, продать? Нет, кому — это Брем знал четко: на Ганимеде, в Окси-сити, в Западной Сфере, на минус шестом уровне, есть офис некоего Сванга Напураджа. Он сам берет всякую милитарскую мелочовку, но связан — Брему об этом рассказывал Дон Мигель, да и другие, — с серьезными людьми. Через Сванга вполне можно пристроить смерть-зонд.
Ну и третье но — что делать с Базилем и его ребятами? Брем был ярусником и знал — в любом, хоть в каком вопросе нельзя давать заднюю и проявлять слабину. Слабина — это распахнутая дверь: заходи кто хочешь, бери что хочешь, делай что хочешь. «Вэлкам, бразас, я сдался!» И когда Брем… Нет, не так — если Брем доберется до базы и скажет: «Я нашел смерть-зонд», то придется делиться. Потому что Белый Эгг сядет рядом, хлопнет по плечу и, нехорошо улыбаясь, заведет длинный разговор со всякими аллегориями и прочими мемами и цитатами про то, что одна мышь готовилась к зиме и нашла грузовик, полный зерна, но не смогла сдвинуть его с места, чтобы докатить до норы, да так и замерзла с голода на хрен.
А конопатый О’Нилл предложит создать закрытое акционерное общество по продаже смерть-зонда и выпустить акции, которые будут распределены между всеми «нашими парнями». И начнутся крики, и ругань, и споры, и даже дойдет до драки.
И когда все проорутся, встанет Базиль, усмехнется и негромко, нет, не скажет, а объявит: смерть-зонд продаем тому-то и тому-то, там-то и там-то; он, Базиль, попробует договориться на столько-то миллионов фантиков, хотя и не обещает, и все получат равные доли, а вот этот сукин счастливчик сын Брем — две доли, потому что так же справедливо, разве нет? И все опять заорут, на этот раз радостно, и начнут тормошить Брема, и кто-то достанет флягу, а кто-то запустит смок-машину, и по отсеку базы поплывет горьковатый дымок «шишиги»…
— Ни хрена подобного! — вслух сказал Брем, громко и раздраженно — он настолько ярко представил, как все будет, что реально психанул и едва не пнул со злости торчащий из ледяного крошева ус смерть-зонда. — Две доли… справедливо… А болт без резьбы не хотите?! Да пошли вы!
От обиды Брем даже забыл, что нужно бояться. Боевые транквилизаторы, входящие в медкомплект скафандра, притупляли естественное чувство страха, но не гасили инстинкт самосохранения, однако сейчас Брему было наплевать на все. Термоядерный взрыв? Да пожалуйста, как визор обсморкать! Только это будет его, бремовский, личный термоядерный взрыв, его собственные восемь сотен мегатонн. Все восемь сотен, а не две доли «по справедливости».
Брем не знал, что такое жадность. На Нижних ярусах, где прошло его детство, такое понятие просто отсутствовало. Жадность можно понять и осудить только тогда, когда люди знают, что такое щедрость, а на Нижних ярусах о щедрости никто никогда не слыхал. Поэтому любая дележка воспринималась просто как грабеж, а словечко «справедливость» было чем-то вроде ругательства.
Когда кого-то хотели надуть, всегда говорили о «справедливости».
— Я не из таких, — пробормотал Брем, водя пальцами по мутной ледяной линзе. — Меня вам не провести… Так, нужно успокоиться. Глюкоза… Одна инъекция. И питательная смесь. А потом нужно подумать, как спрятать эту
