Найти себя. Лучшая фантастика – 2023 - Дмитрий Николаевич Байкалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Точка.
— Сука! — с чувством сказал Брем неизвестно кому, глядя в голубую рожу Нептуна.
Нужно было работать. Подниматься, двигаться, идти, катить за собой похожую на каркас от огромного аквариума антенну металлодетектора, называемую попросту «рама», пялиться в присобаченный сбоку экран, отслеживая засветку, и при этом еще следить за местностью, поглядывать под ноги, чтобы не провалиться в трещину, и думать о скором обеде.
В общем, все как всегда. Рутина. Ну и бонусом к ней — сломавшийся климат-контроль скафандра. Теперь, когда Брем начинал «закипать», приходилось останавливаться, доставать из ранца пульт и вручную включать охлаждение. Не то чтобы процедура была долгой или сложной, но…
— Но не везет, — вслух сказал Брем.
Он вообще любил разговаривать сам с собой. И хотя в группе Базиля, да и вообще у всех скраперов во время поиска за любое засорение эфира полагался штраф, сейчас можно было не опасаться — «глушняк» надежно забил все частоты «белым шумом».
— И пошло оно все в задницу! — с чувством произнес Брем, берясь за скобу «рамы». — Поехали, родная. Сделаем этот мир чище.
Снег заскрипел под колесами «рамы» и ногами Брема, словно он шел по попкорну, близкий горизонт, вогнутый, как чаша, закачался перед глазами.
— Тысяча шагов и перекур, — пробормотал Брем. — Идем вон на тот пупырь…
Пупырь, а точнее, торос, состоящий из азотного льда, косо торчал из сугробов и напоминал указующий перст какого-то гиганта, полностью засыпанного снегом. Брем вспомнил, что в скандинавской мифологии были йотуны, называемые еще инистыми великанами.
— И жили они в Нифельхейме, царстве вечных льдов… — напомнил себе Брем, поглядывая на экран. — И находился тот Нифельхейм к северу от бездны Гиннунгагап, и существовал за многие века до сотворения земли. В середине его есть поток, что зовется Вергельмир, и вытекают из него реки: Свель, Гуннтра, Фьерм, Фимбультуль, Слид и Хрид, Сюльг и Ульг, Вид, Лейфт. А река Гьелль течет у самых врат Хель… Великий Космос и все демоны Оорта, вот на хрена я это все помню?
Он прошел шагов пятнадцать, заметил пару засветок, но даже не стал останавливаться — судя по тускло-зеленоватой окраске пятен, это были мелкие осколки с ноготь величиной, ушедшие в лед на полуметровую глубину. Выковыривать их оттуда означало тратить время и силы.
— Ко всем стэлменским мадоннам это дерьмо! — бормотал Брем, налегая на скобу «рамы». — Мне нужна болванка. А лучше две. Или три. Хотя три я замудохаюсь тащить… Но это будет плюс пятьдесят, «пенка». А если болванка с начинкой, то можно взять и плюс семьдесят…
Брем любил считать прибыль. Эти расчеты успокаивали его и грели душу. Если уж ты родился на Нижних ярусах города, известного в прошлом как Большое Яблоко, и у тебя не было ни малейшего шанса получить образование, чтобы стать менеджером, инженером или пойти в силовые структуры, — учись считать и запоминать. Математика и хорошая память еще никого не подвели. Ни одного человека. И когда твой босс при оценке хабара насчитает тебе к базе тридцать два процента «пенки», а ты скажешь: «Извините, сэр, но тут произошло недопонимание. Моя доля — плюс сорок восемь, потому что вот, вот и вот», и увидишь, как вытянется и побелеет лицо у этого гладкого ублюдка — тогда ты в полной мере оценишь фразу, сказанную кем-то из древних: «Математика — царица наук».
— Или полей? — буркнул Брем и скривился, как от зубной боли.
Скривился потому, что на самом деле его отличная память и умение считать в уме, складывать и умножать четырехзначные цифры, вычислять проценты от сложных дробей и прочее не столько помогали, сколько мешали.
Брем уже три года работал скрапером, побывал на двух десятках астероидов и спутников «больших парней», но нигде подолгу не задерживался и в итоге оказался у «папы Базиля» вот тут, на Тритоне. На выселках Солсиса. А все из-за «царицы наук».
— Просто никто не любит, — сказал Брем, — когда кто-то умнее тебя. А особенно если этот кто-то — гребаный ярусник.
На экране «рамы», закрепленном над скобой, коротко полыхнуло алым. Брем остановился, внимательно разглядывая разноцветные пятна. Желтая засветка фона, коричневые овалы скальных выходов на глубине, розовая «морковка» азотного интрузива — видимо, тут прорывался к поверхности криовулкан, да так и не прорвался, навечно застыв в толще метанового льда.
И чуть в стороне от «морковки», на границе с бордовым массивом замерзшей воды, тихонько пульсировало кроваво-красное пятнышко. До него было буквально три десятка шагов в сторону.
Брем посмотрел на голубую стену Нептуна, медленно ползущую над ним, и усмехнулся.
— А вот это уже интересно, — сказал он и полез в грузовой отсек «рамы» — за вибробуром.
* * *
Откалывать плоской насадкой вибробура куски льда — работа легкая. Синеватый титан насадки легко входит в слоистую массу замерзшего метана и дробит его на длинные, похожие на коричневые щепки куски. С азотным льдом мороки несколько больше, он крошится на мелкие кубики, но сложнее всего с углекислотой — насадка вибробура там легко уходит в ледяной массив, но отколоть ничего не получится, углекислота не колется в принципе, и ее нужно ковырять банальной лопатой, а в скафандре это делать, мягко говоря, затруднительно.
В этот раз Брему повезло — под ним был обычный метан, и он ворочал блестящий цилиндр вибробура, откалывая лед кусок за куском. В наушниках в такт урчанию ротора звучала свежая песенка «Спайс-киттен»:
Ни хао, май бэьи, ни хао!
Ай сей ю май дарлинг: «Вань ань!»
Туморро ай куэшенн: «Шанг хао!»
Ин найт сей, май ханни: «И луп хин ань!»
Вибробур подал сигнал — плотность материи под насадкой изменилась. Это означало, что объект оказался гораздо ближе к поверхности, чем рассчитывал Брем.
— Вот и славно, — сказал он, отложил вибробур и, опустившись на колени, принялся выгребать из ямы ледяные осколки и горстями отбрасывать их в сторону.
* * *
Вычистив яму от кусков льда, Брем включил налобник и внимательно вгляделся в мерцающую ледяную толщу. Метановый лед даже в очень сильно разреженной атмосфере Тритона начинал интенсивно испаряться, и поэтому его верхний слой был всегда похож на губку, а вот чем глубже, тем прозрачнее и чище он становился.
Брем наклонился совсем низко над ямой, едва не прижавшись визором скафандра ко льду, — он никак не мог понять, что за боеприпас нашел. Атрибутирование находок было важной частью работы скрапера, далеко не все «боевое
