Угольная крошка - Моника Кристенсен

Постепенно угледобыча ширилась, и на крутых склонах горы появлялось все больше наземных сооружений. Сейчас от них осталось не много. Лишь призрачные, нереального вида конструкции из покосившихся бревен высоко над городом. Темные жилища страхов, которые давным-давно покинули эти края вместе с людьми, которые их в себе носили.

Со временем на ходу осталась только Седьмая шахта, но переправлять уголь по канатной дороге от горы Плато до старого центра управления стало слишком долго и нерационально. Поддерживать старую транспортную систему больше было невыгодно.

Жители Лонгиера много раз недобрым словом поминали вагонетки, которые мешали им спать, громыхая посреди ночи у них над головами. Но когда последняя вагонетка прибыла в центр управления, была снята и бессрочно упрятана под замок, в городе стало непривычно тихо. И даже когда скрежет стальных канатов уже позабылся, ночная тишина будила в людях тоску, о которой не принято было говорить. «Прогресс, что поделать, – вздыхали люди. – Лонгиер больше не шахтерский город».

У «Стуре Ношке» рука не поднималась сносить старый надежный центр управления канаткой, которая им когда-то так досаждала. В контрольном помещении, где раньше перенаправлялись вагонетки, всю зиму работало отопление. И случайные прохожие могли иногда видеть свет в его окнах. Сотрудники «Стуре Ношке» понимали, что это была всего лишь дежурная лампа над письменным столом. И все же создавалось впечатление, что здание стоит и ждет чего-то посреди холодной зимней ночи.

Том Андреассен и Эрик Хансейд взяли на выезд полноприводную машину. Хотя дорогу в сторону Централи зимой исправно чистили. Возле заброшенного складского помещения, немного в стороне от собственно канатной станции, намело высокие сугробы. И никаких следов покрышек видно не было. Станция возвышалась над ними на длинных стальных опорах, сбитых из грубых металлических листов при помощи гигантских болтов и гаек. Такие нужны были для того, чтобы выдерживать напор груженых углем вагонеток. Редкие окна в стенах огромного строения располагались высоко над землей и были темны. Белого «субару» Стейнара Ульсена было не видать. Но на снегу между дорогой и канаткой, а также вокруг пожарной лестницы, которая вела внутрь станции, виднелось множество отпечатков ног. И несколько следов шин.

Полицейские вылезли из машины и принялись изучать утоптанный снег и осматривать местность. Освещения не было ни возле входа, ни вокруг строения, а свет ближайшего фонаря сюда не дотягивался. Но высоко в небе висела луна и обливала своим призрачным и холодным сиянием гигантские стальные ноги и туловище здания-насекомого.

– Если он там, то должен был нас услышать, – сказал Том Андреассен, выпустив при этом изо рта белое облако пара. – Куда только подевался его «субару»?

– Постойте-ка здесь, – Хансейд в несколько длинных шагов обошел бревенчатый склад. Андреассен остался в беспокойстве стоять у машины. В городе, там, далеко внизу, уже стал заметен утренний трафик. На дорогах замельтешили огни машин. Зажглись также витрины некоторых магазинов и окна контор. Но здесь, наверху, было тихо, звуки долины сюда не долетали. Что он будет делать, если Стейнар Ульсен внезапно откроет дверь и появится на пороге? Неужели он и правда укрылся здесь вместе с дочерью? Как только такое может в голову прийти?

Хансейд вернулся с противоположной стороны. Он стряхнул снег со штанов и покачал головой. Никаких признаков жизни он не обнаружил. И никаких машин за складом: ни «субару», ни чего-либо еще.

– По крайней мере он точно не в здании склада, – резонировал Хансейд. – И если когда-то был тут, то уже уехал. Редактор, наверное, ошибся. Может, просто кто-то из «Стуре Ношке» заезжал посмотреть, все ли в порядке.

– И все же надо проверить, – сказал Андреассен и перевел взгляд на громаду станции у них над головами.

– Да, осмотримся по-быстрому, – Хансейд зашагал к пожарной лестнице. – А вы оставайтесь. Это не займет много времени.

– Да я вообще-то и сам еще не инвалид, – раздраженно отозвался Андреассен. У него начали мерзнуть ноги, так что ему не хотелось просто стоять и ждать. И что это на Хансейда нашло? Совсем уже берегов не видит.

– Там заперто?

Но дверь, которая вела к внутренней лестнице, отворилась без всякого сопротивления. Полицейские не нашли выключателя в помещении и продолжили подниматься на ощупь. Когда они отрыли дверь на маленькую платформу на втором этаже и вылезли на пожарную лестницу, которая вела непосредственно в центр управления, снаружи им показалось почти светло.

Лестница скрипела при каждом шаге. Хансейд лез первым. Андреассен старался не смотреть вниз. Холод металлических поручней быстро проник сквозь кожаные перчатки. Он ощутил на лице дуновение ледяного ветра, словно кто-то пытался его предостеречь.

– Лестница нас выдержит? – спросил он тихо. Но Хансейд не ответил.

Наконец они забрались наверх. Хансейд со скрежетом отодвинул железный люк над их головами. Тоже не запертый. Они вскарабкались на площадку у низенькой дверцы, что вела в помещение станции. И она оказалась открытой.

– Я думал, тут все под замком, – голос Андреассена звучал нервно. И они все еще говорили полушепотом. Хотя и понимали, что, если в здании кто-то был, он не мог не услышать скрипа лестницы.

Андреассен стоял и озирался в изумлении. Перед ними простирался огромный холл, разветвлявшийся во все стороны на множество комнат, коридоров и выступов поменьше. Еще ни разу в жизни он не видел такого вопиюще нежилого помещения. Стены были просто-напросто листами металлопрофиля, окрашенного в отталкивающе серый цвет. Грязные и облупившиеся. Пространство под потолком представляло собой переплетение железных мостиков, больших металлических балок, тросов и проводов. Но сам остов здания был деревянным. Его сколотили из необработанных бревен, закоптившихся от угольной пыли и времени. Вдоль стен стояли железные шкафы, списанные вагонетки разных размеров и красный потрепанный контейнер с кучей хлама. Окон было немного, и их рамы больше напоминали решетки. Даже в такой мороз в воздухе отчетливо чувствовался прогорклый запах угольной пыли и машинного масла.

– Бог ты мой, – произнес Андреассен и сделал несколько шагов. – Ни один нормальный человек не потащит сюда ребенка.

Пол станции был выложен узкой вагонкой прямо поверх железных листов, настолько грязной, что невозможно было определить цвет. Андреассен осторожно прошел еще немного вперед и вынул из кармана куртки фонарик. Но толку от него оказалось мало. Станция была настолько огромной, что узкого луча электрического света хватало только на то, чтобы дотянуться до ближайших стен.

Доски скрипели под ногами, но пол казался достаточно прочным. Напротив люков, в которые когда-то въезжали вагонетки, намело сугробы. Сама распределительная станция располагалась под самым потолком, в темноте едва виднелись лишь очертания балок и металлических конструкций. На полу у помятого контейнера можно было разглядеть лужицу черного цвета. Андреассен почувствовал, как участилось дыхание при одной лишь мысли… Неужели такое возможно? Он постарался скорее выбросить это из головы. Но тут же, скользнув взглядом чуть дальше, увидел, что это было всего лишь машинное масло, вытекшее из пробитого бака и застывшее на морозе.