Поцелуй меня в Нью-Йорке - Кэтрин Райдер

Она прозвала меня Лотти в мой первый день в «Святом сердце». Я стала ненавидеть это прозвище уже во второй.

– Просто захотелось чего-то необычного, понимаешь? – говорю я ей, прижимая к себе Мистейк. Похоже, голос Кэти ее нервирует. Может, если я продолжу говорить, собачка успокоится. – Спасибо за приглашение. Вечеринка в канун Рождества… Дома мы такого не устраиваем. В Америке так принято?

Кэти пожимает плечами:

– Да нет, на самом деле моя семья – евреи, поэтому мы не носимся с сочельником так, как все остальные. Это квартира моей кузины, а она уехала из города.

– Только не говори мне, что она не в курсе того, что происходит.

Смех Кэти похож на громкий треск.

– Нет-нет, глупышка… Я, конечно, не самый лучший человек на свете, но все же не настолько ужасна. Наоми всегда разрешает мне устраивать здесь вечеринки, когда уезжает. Она обычно говорит что-то о том, что жизнь нужно проживать в быстрой перемотке.

– И что это значит?

Кэти гримасничает, морща нос и качая головой:

– На самом деле, я понятия не имею. Но зато у меня есть место, где я могу устраивать вечеринки. Кстати, хочешь попробовать сидр, который приготовила Гарриет?

– Да, давай, – соглашаюсь я, но Кэти не ждет моего ответа.

Девушка уже повернулась к барной стойке, чтобы достать красную кружку. Когда она протягивает ее мне, я поворачиваюсь к Энтони, чтобы узнать, хочет ли он сидра…

Но Энтони нет рядом. Видимо, изумление отображается на моем лице, потому что Кэти машет в сторону гостиной.

– Кажется, я видела, как его склеили и утащили куда-то туда.

Я пробираюсь мимо гей-пары, обнимающейся под омелой, к кухонной двери, стараясь не встречаться взглядом с качком, с которым я, кажется, пересекалась на биологии. Я испытываю соблазн выставить Мистейк перед собой, словно щит, на случай, если качок надумает наклониться ко мне для поцелуя под омелой. И я чувствую себя каким-то монстром, который готов использовать в таких целях бедного беззащитного щеночка.

Я наконец врываюсь в гостиную и чуть не теряю сознание от влажного воздуха, наполненного жаром тел и винными парами. Я осматриваюсь в поисках Энтони и нахожу его в углу, рядом с до неприличия огромным телевизором, по которому идет повтор эпизодов «Теории большого взрыва»[34].

Похоже, Кэти была права – Энтони и в самом деле «склеили». Две девушки в миленьких фланелевых рубашках и джинсах – я аплодирую им стоя за то, что они разбавили вереницу расклешенных платьев, – стоят перед ним. Мне не видно их лиц, поэтому я не могу понять, из моей ли они школы, но их позы явно говорят о том, что они изо всех сил заигрывают с Энтони. Та, что слева от меня – справа от Энтони, – постоянно накручивает пряди волос на палец, словно на бигуди. Другая – слева от Энтони, справа от меня, уперев руки в бедра, пристально смотрит ему в лицо, вообще не шевелясь. Она похожа на манекен, только со здоровым цветом лица.

– Да не может быть, чтобы ты жил в Бенсонхерсте[35], – восклицает Манекен, ударяя Энтони в плечо, словно в шутку предлагая ему не врать.

Энтони в ответ лишь усмехается и смотрит на свои ботинки. Не могу понять, смущен он или ему приятно такое внимание. Точно так же, как не могу понять, является ли чувство, возникшее у меня в груди, настоящей ревностью?

Тогда я напоминаю себе, что это к лучшему: ему же нужно забыть Майю. Но Манекен выглядит как клон Майи, и тогда я решаю, что Энтони надо спасать.

– Честное слово, – говорит Энтони девушкам. – Я вам сейчас докажу. Вот, зацените. – И затем он издает какие-то звуки, которые, наверное, должны быть словами, но я их не понимаю. Кажется, я разобрала только слово «Йо!».

Похоже, у обеих девушек начинается истерика. Клон Майи говорит, что обожает парней с акцентом, а у Энтони он просто – ну просто! – умопомрачительный.

– Это да, но все же, – говорит девушка-бигуди, – я еще ни разу не встречала парня из Бенсонхерста, который бы так одевался.

– А мне нравится, – заявляет клон Майи, вновь ударяя Энтони в плечо… Такой недвусмысленный жест. – Этакий опрятный бруклинский мальчик. Крутой и аккуратный. – Внезапно она задыхается, переставая размахивать руками. – Кратный!

Девушка-бигуди тоже задыхается от восторга.

– Шикарно!

– Точно ведь?!

Энтони наконец замечает меня.

– Эй, – говорит он девушкам. – Хотите услышать настоящий акцент? Зацените это. Шарлотта… – Он жестом подзывает меня к себе, но что-то в выражении лиц девушек останавливает меня. Однако хочется или не хочется – надо.

– Это Бьянка, – говорит он, указывая на девушку-бигуди. А затем показывает на клона Майи: – А это Эшли.

Я вижу, что девушки теряют ко мне интерес буквально за секунду. Они смерили меня взглядом, оторвавшись от Энтони. Очевидно, они решили, что я им не соперница. Как бы ни обидно мне было это признавать, они, скорее всего, правы.

– Скажи что-нибудь, – просит Энтони. Он смотрит на меня с таким же выражением лица, как я на своего пса Роки, когда хочу, чтобы он продемонстрировал людям свое умение кивать, когда я говорю «да», и мотать головой, когда – «нет».

– Что, например?

В ответ я слышу голоса трех стопроцентных американцев, передразнивающих меня:

– Щто, наупрымер?

Девчонки и Энтони начинаются смеяться над собственными неудачными пародиями, а я начинаю молиться, чтобы меня депортировали из этой страны. Если так будет и в следующем году…

Энтони смеется еще довольно долго, прежде чем протянуть руки к Мистейк:

– Хочешь, возьму у тебя Мисси, чтобы ты могла насладиться своим напитком?

Как только щенок оказывается в объятиях Эн-тони, Бянка и Эшли начинают ворковать над ним… Точнее, конечно, не над тем, какая Мистейк милая, а над тем, как классно с ней на руках смотрится Энтони. Пока Мистейк была у меня, они на нее вообще внимания не обращали.

Я также не могла не заметить, что все время, пока я была в гостиной, Энтони не переставал улыбаться. Думаю, все дело в Бьянке и Эшли. На долю секунды у меня возникает желание забрать Мистейк назад. Неужели этого достаточно? Незнакомые горячие девчонки демонстрируют Энтони свою белозубую улыбку, восторженно распахивают глаза, когда он говорит, и все, его сердце больше не разбито? А было ли оно вообще разбито? Или только я из нас двоих чувствовала что-то настоящее?