Гитлерюнге Соломон - Соломон Перел

Он также говорил, что физические и психологические особенности, будь то сила воли или, наоборот, лень, наследуются. Поэтому следует кастрировать душевнобольных, лиц с хроническими заболеваниями, глухонемых, слепых, физически неразвитых и так далее, дабы впредь раз и навсегда исключить их из общества.

К тому же в природе действует еще один устойчивый закон: живые существа размножаются только внутри своего вида. Орел не спаривается с вороной, тигр со львицей. Исключения вроде мула, полученного от скрещивания лошади с ослом, имели место из-за вмешательства человека. Но и в этих случаях природа установила границы — она подвергала гибриды стерилизации, чтобы они не размножались дальше. Под тот же закон подпадает и человек: если он смешает свою кровь с чужой, то обречен на гибель, о чем свидетельствует случившееся с римской и греческой цивилизациями. Метисы существовали в состоянии шизофренической раздвоенности, их сознание и чувства выродились, и наконец они деградировали до неполноценных существ. Поэтому немецкий народ должен следовать законам природы и стать бесчувственным и непреклонным по отношению к чужакам.

В связи с этим вспоминаю высказывание одного из наших учителей: «Нам не нужны ученые, нам нужны защитники Отечества!», а также плакат с изречением фюрера, висевший в одном из классов: «Твое тело принадлежит народу! Твой долг быть здоровым!»

Нас также уверяли, что сохранение чистоты крови в Германии станет традицией. Многие поколения немецкая раса слыла неприкосновенной. Но после того как в XIX веке девиз Французской революции «Свобода, равенство, братство» приняли и немцы, барьеры пали и началось смешение кровей. И тогда с чистой немецкой кровью смешалась главным образом еврейская.

Евреи воспользовались этим для осуществления своего плана порабощения арийской расы. В доказательство реальности существования мирового еврейского заговора в классе распространялись «Протоколы сионских мудрецов».

Каждый сам может убедиться в разрушительном влиянии евреев на политику, экономику и культуру. Ко всему прочему, еврейская раса произошла от смешения монголов, азиатов и негров. Конечно, евреи биологически похожи на человека. Но в отношении духовном и моральном они животные, управляемые животными инстинктами. В общем, можно сказать, что бесстыдство евреев росло и вскоре переступило всякие границы. Никто не должен был удивляться тому, что немецкий народ видит в нем живое воплощение дьявола на земле.

У меня был шок, когда однажды на уроке наш учитель привел такой случай. Маленькая девочка из немецкой деревни в письме священнику спрашивала: «Были ли евреи созданы по образу и подобию Бога?» Ответ газеты на смелый вопрос неизвестной девочки был ошеломляющим: «Вы спрашиваете, были ли евреи созданы по образу и подобию Бога? Мы отвечаем на это, что кровососущие паразиты и клещи, которые разносят болезни, были созданы природой. Однако для сохранения человеческого здоровья мы должны их истребить».

Так стоит ли удивляться тому, что те, кто был занят уничтожением такого чудовищного количества людей, включая грудных детей, оправдывали свою «работу» возложенной на них миссией?

Я чувствовал, что постепенно попадаю в западню этой порочной «науки», во всяком случае, некоторых ее тезисов. Так я стал воспринимать как должное, что народ, стоящий выше других, имеет право на абсолютное господство или что подрастающему поколению с плохой наследственностью нужно запретить продолжать род, дабы народ рос здоровым и трудолюбивым. То, что я принял эту идеологию, не вызывало во мне удивления. Соломона из моей памяти вытеснил Юпп.

Но о первом мне однажды напомнили. Я был вызван в заводское бюро. Тотчас меня охватила паника: сейчас на меня обрушатся допрос и арест, настанет мой последний час. Предшествующие недели я провел беззаботно, и вот теперь карточный домик грозил рухнуть. Оцепенев от страха, я шел на вызов. Но победил оптимизм, всегда во мне сохранявшийся. Чем ближе я подходил к цели, тем сильнее странная вера в мою счастливую звезду успокаивала волну страха. Я уговаривал себя, что ничего плохого случиться не может. Я прошел уже столько испытаний и каждый раз выходил сухим из воды. И теперь моя звезда и моя сила вновь помогут мне. Мои методы защиты прекрасно срабатывали, не подведут они и теперь.

В бюро я встретил чиновницу из BDM, ведавшую вопросами персонала. Приветствие «Хайль Гитлер!» не оставило у нее сомнений в моей благонадежности. По крайней мере, опасение, что за мной пришли гестаповцы и сейчас меня поставят к стене, не оправдалось. Я немного расслабился и успокоился. Больше я не думал о напряжении последних минут. Равнодушное выражение лица женщины не указывало на то, что я в ловушке. Лоб Соломона разгладился, а Юпп глубоко вдохнул воздух.

— Ты Йозеф Перьел? — спросила она меня.

— Да! — ответил я резко.

— Мы получили для тебя повестку в суд. Ты должен как можно быстрее явиться в секретариат. Речь идет о приведении в порядок твоего дела.

— А точнее? — спросил я не медля.

Она не смогла утолить мое робкое любопытство и предположила, что это лишь административная формальность. Она посоветовала мне отпроситься с урока физкультуры и завтра с утра отправиться по повестке.

Я покинул залитое солнцем помещение. Огромный портрет Гитлера ослепил меня. Я намеревался предъявить единственный официальный документ — мою членскую карточку гитлерюгенда в надежде на то, что на следующий день огромное надувательство не всплывет в суде. Я был уверен в том, что согласно установленному порядку мне наконец-то выдадут документы немецкого рейха. За это я хотел их поблагодарить особенно бравым приветствием.

Я вернулся в класс к работе. В ту ночь, несмотря ни на что, я прекрасно спал — мы с моим соседом Герхардом допоздна занимались и очень утомились.

На следующее утро я отправился в ведомство, куда меня вызвали. Шел я не торопясь, потому что дорогу знал хорошо. Мы с товарищами часто бегали по ней в соседний кинотеатр, где смотрели немецкие звуковые фильмы. На расстоянии нескольких домов от здания суда находилась большая кондитерская. Я часто ходил мимо. Однажды на входной двери я заметил коричневую вывеску с черными буквами: «Евреям и собакам вход запрещен». Именно поэтому я стал заходить туда при любой возможности, чтобы купить пирог. Мне доставляло удовольствие смотреть на улыбающуюся продавщицу и слышать слова благодарности. Но сегодня мне не хотелось даже самого маленького кусочка шварцвальдского вишневого пирога.

Я должен был подтвердить свою идентичность. Передо мной выложили множество формуляров, в присутствии чиновника я подписал документ, определявший моего опекуна. И кого же великая Германия приготовила за меня? Никого иного, как бывшего офицера ваффен-СС коменданта гитлерюгенд Карла Р., моего непосредственного начальника. Тут я почуял новую возможность выпить с ним рюмку коньяка за это знаменательное событие. Вот казус, единственный за всю историю Третьего рейха: офицер СС, конечно же по незнанию, взял под свое крыло еврейского ребенка, чтобы по закону заменить ему отца.

Под холодным инквизиторским взглядом чиновника я поставил свою подпись. Мне вдруг подумалось: с их усердием и доброжелательностью они еще женят меня на блондинке!