Невольный брак - Анастасия Маркова

Вскоре служанка принесла мой ужин: ароматного жареного цыпленка с дольками картофеля и веточками тимьяна и очередной стакан успокоительного отвара, после которого меня быстро сморило.

* * *

Едва открыла утром глаза; вспомнила о книге, оставленной вчера в парке. Остатки сна мгновенно развеялись в воздухе. Я вскочила с кровати, заплела на скорую руку косу, надела платье, с которым меньше всего было мороки, и быстрым шагом, порой переходя на бег, направилась к заветному месту. Мое сердце так колотилось от волнения, что, казалось, выскочит из груди.

Однако ни на траве, ни на скамье, покрытой росой, потрепанный томик так и не нашелся. Настроение стало хуже некуда, но мой супруг быстро заставил обо всем позабыть, гоняя по пройденным темам. Этим утром мне впервые удалось сформировать небольшой шарик огня и метнуть им в Тонли-старшего. К обеду тренировка закончилась — в любую минуту мог появиться Памир.

Хоть и не хотелось сидеть в четырех стенах, события прошлого вечера подтолкнули меня остаться в комнате. Усевшись в удобное кресло, положила на колени фолиант по кристаллам и углубилась в чтение. Когда спустя некоторое время раздался короткий стук в дверь, я крикнула: «Войдите!», уверенная, что это горничная, и вновь уставилась в книгу. Однако пронизывающий холод, змейкой заструившийся по спине, и заливистое тявканье тезки поведали, что у меня гость.

— Не помешаю вам, лира Айрис? — наконец заговорил Памир после затянувшейся паузы, в течение которой мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, а щенок вился у его высоких сапог.

— Нет. Проходите, лэр Тонли, — мой голос, к собственному удивлению, прозвучал ровно и без надрывов, хотя в душе царил хаос. Мне еще ни разу не доводилось оказаться с этим молодым мужчиной наедине в закрытой комнате.

Памир устроился в свободном кресле у окна, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу. В отличие от меня, он чувствовал себя расслабленно. Усталость залегла на красивом лице: синева глаз слегка потускнела, под ними появились тени, а всегда коротко постриженные бородка и усики заметно отросли.

— Я хотел бы извиниться за те переживания, что вам довелось испытать в процессе операции по задержанию Росмана. Однако иначе мы не могли бы упечь его в темницу: все смерти жен выглядели настолько естественными, что к нему невозможно было подкопаться.

— Он их убивал? — спросила с замиранием сердца.

— Можно и, так сказать. Эта история началась двенадцать лет назад, когда его сын Марвел, единственный наследник рода Росманов, заболел какой-то странной болезнью и вскоре умер. Убитая горем мать не разрешала хоронить мальчика, раздобыла где-то два парных амулета, один из которых мог вернуть к жизни мертвеца, правда, отнимая при этом ее у другого человека. Она провела запрещенный ритуал и надела на себя амулет надеясь, что ее собственных сил хватит, чтобы воскресить сына. Впрочем, так и случилось, вот только Марвел не мог больше жить самостоятельно. Ему требовалось постоянно черпать откуда-то силы. Женщина без колебаний отдала ради мальчишки свою жизнь, но после ее смерти Марвел вновь стал стремительно чахнуть. И тогда Росман нашел ему новую маму. Конечно же, не для заботы, которой она должна была окружить ребенка. По мере того как мальчик рос, ему требовалось все больше сил. Поэтому и женщины стали погибать гораздо быстрее. Росману же приписали роль черного вдовца, хотя по факту он — убийца.

— Неужели девушки не чувствовали странной усталости, не понимали, что с ними что-то не так? Почему не бежали, не просили никого о помощи? — озадаченно посмотрела на Памира, который начал бороться с зевотой.

— Они же едва ли не день и ночь находились под чарами. Когда дурман спадал с несчастных, злодей снова вводил их в подобие транса.

— Они же едва ли не день и ночь находились под чарами. Когда дурман спадал с несчастных, злодей снова вводил их в подобие транса.

— Не проще ли было перестать мучить Марвела, дать ему спокойно умереть и позволить появиться на свет другим детям?

— Как оказалось, Росман не мог больше иметь наследников. Возможно, именно это отчасти толкнуло его на столь гнусный шаг. Он признался, что в какой-то момент захотел покончить со всем этим, но тогда за него взялся Марвел, в котором проснулось стремление к жизни, если ее таковой можно назвать. Мальчишка стал донимать отца, упрекал его в том, что тот не любит единственного сына, желает ему смерти, и Росман, поддавшись умелому манипулятору, отправлялся на поиски очередной жены. В итоге оба получали что хотели: Марвел — новые силы, а Росман — приданое. Когда женщина умирала, они находили бродяг, женщин легкого поведения, нуждавшихся в деньгах. Порой не гнушались даже гостями, ведь потребность в жизненной энергии постоянно росла.

— Почему их выбор пал на меня? Легкая добыча? — этот вопрос мне не давал покоя, и хотелось получить ответ.

— Не совсем, хотя отчасти так и было, — Ламир заговорил не сразу. — Поскольку тело Марвела уже охладело к тому моменту, как женщина раздобыла парные амулеты, только магия, наполненная теплом, могла воскресить его и поддерживать в нем жизнь. А ею обладает лишь огонь.

— Но как он мог узнать? Я и сама только недавно… — прикусила язык, едва не выболтав о тренировках.

— Вот тут очередная загадка, лира Айрис, — Ламир постукивал длинными пальцами по подлокотнику, отбивая какой-то ритм. — Ему указали на вас.

— Кто? — я нервно сглотнула.

— Росман не знает Он не помнит ни его лица, ни голоса. Ничего. Самое странное, что незнакомец даже денег дал ему на ваш выкуп у Хотдженса.

— Но зачем? — по спине от его слов заструился холод.

— Я же сказал: загадка, — Памир пожал плечами. — Ах да! Ваш опекун просил передать вам наилучшие пожелания.

— Позвольте узнать: где же вы встретились с ним?

— В Дельтауне, — он говорил открыто, не намереваясь юлить.

Хотелось произнести колкость в ответ, но мне удалось сдержать рвущиеся наружу слова, изобразить изумление и переспросить:

— В Дельтауне?

Памир молчал, не торопился отвечать, словно обдумывал что-то важное, но вскоре все же заговорил:

— Есть сведения, которые я хотел бы рассказать сперва вам, а не отцу.

— Чем я так внезапно заслужила ваше доверие? — теперь он и вправду меня удивил.

— Вы знали, что брак ваших родителей был заключен не в ноябре, как записано в книге храмовников, а в феврале?

— Нет. Но зачем?

— Вы ведь родились в июле? — черная бровь Памира вопросительно изогнулась. Хотя я не сомневалась, что ему и так уже это известно, все же кивнула. — Не находите несовпадений?

— Думаете, они пытались таким образом скрыть беременность матери? — пунцовый румянец вспыхнул на моих щеках.

Эта новость выбила у меня почву из-под ног. Я никак не могла понять, как такое случилось. Неужели отец не хотел жениться на матери и решил ее тем самым опозорить? Почему тогда позже передумал? А как мама осмелилась пойти на такой шаг? Настолько любила отца?