Побратим смерти - Дмитрий Силлов

Тоннель сделал поворот — и поток мыслей Снайпера прервался, словно водопроводный кран перекрыли. Оно и понятно. Такое увидишь — все мысли враз куда-то денутся, словно и не было их никогда. Только и останется, что стоять на месте, замерев, словно на мину наступил…

Это был зал. Огромный, величественный, с мощными колоннами, подпирающими потолок. Стены зала, словно гигантская паутина, опутывали металлические лестницы и перекрытия, находящиеся во вполне приличном состоянии — время, прошедшее со дня гибели жителей подземелья еще не успело изувечить творение рук человеческих. Правда, уже видны были пятна осыпавшейся штукатурки на колоннах и следы коррозии на перилах лестниц. Очень хорошо видны, хотя в этом зале не было искусственного освещения.

Тем не менее света здесь хватало с избытком.

Снайпер даже на мгновение зажмурился, пытаясь осознать увиденное… Хотя, что тут осознавать. Ясно все. Предельно ясно.

Среди трупов, усеявших пол зала, возвышалось громадное сияющее надгробие высотой, наверно, этажа в три, не меньше. Такое же, как и в сердце Измайловской аномалии. Или в Чернобыле, под саркофагом четвертого энергоблока — правда, то было не в пример скромнее размерами.

— Что это? — ахнула за спиной Ксилия.

— Зеркало Миров, — чуть помедлив, ответил Снайпер.

* * *

— Я его никогда не забуду, Итан по прозвищу Тестомес!

Эти слова вырвались из легких Лиса с надрывным хрипом. Казалось, еще немного, и горячая, пылающая ненависть, переполняющая парня, вырвется из него огненным потоком, заполнив тесную камеру неистовым буйством всепожирающего пламени…

Но ничего не произошло. Жажда мщения клокотала и бурлила в душе Лиса, грозя задушить парня своими токсичными испарениями… но слова, вырвавшиеся наружу, остались лишь звуками, сопровождающимися брызгами слюны… И ничем более.

Колдун с интересом смотрел на Лиса. Так ученый-алхимик глядит на свежеотрубленную голову вурдалака, лежащую у него на столе. Вращающую глазами, скалящую клыки, но, несмотря на жуткую мимику, абсолютно безопасную — если, конечно, не пытаться залезть ей в пасть голыми руками.

Лис кричал что-то еще, но быстро выдохся. Все-таки крови из него вытекло немало, что не способствует прогрессирующей жажде мести.

— Ты закончил? — поинтересовался Тестомес, когда парень, наконец, замолчал, чтобы перевести дух. —

Лучше чтоб закончил, так как времени у нас немного. Скоро этот олух Никс поймет, что желание отомстить не пробудило в тебе дракона, и придумает что-то еще. А поговорить нам надо бы. Причем, думаю, польза от этого может быть для нас обоих.

— Самое лучшее для нас обоих было бы, если б ты сдох вместе со своей шайкой, — прохрипел Лис и закашлялся. Вентиляция в подземелье была ни к кутрубам, поэтому он до сих пор не мог отдышаться.

— Возможно, ты прав, — улыбнулся маг. — Но, как видишь, не судьба мне была превратиться в кусок твоего мяса. Именно для таких случаев я всегда ношу с собой заранее приготовленное мощное заклинание Воздушного щита. Вернее, носил… Но, признаться, в данном случае Никсу, которого я всегда считал туповатым, повезло больше. Пока я отсиживался за Воздушным щитом, наблюдая, как ты стягиваешь мясо с костей шайки мессира и превращаешься в летающую ящерицу, Никс просто испарил сам себя, после чего воссоздал вновь за сотню локтей от места происшествия. Я всегда считал Перемещение вслепую опасным занятием — можно запросто стать частью дерева или, например, коровы. Но, повторюсь, Никс вышел сухим из воды, а я оказался в полном дерьме… вернее, в центре Черного пятна, созданного тобой.

— И теперь ты — про́клятый… — изумленно выдохнул Лис.

— Совершенно верно, — криво усмехнулся Итан. — Я, верой и правдой служивший гильдии Воинов ночи, — про́клятый. А Никс, умело облизавший графские сапоги, — новый мессир.

— Однако все это не оправдывает того, что ты сделал, — прорычал Лис, снова заводясь. — Твое предательство, смерть Снара, гибель Лиссы…

— То, что ты называешь предательством, я называю выполнением задания, — отрезал Тестомес. — В любой войне есть две правды — твоя, и твоего противника. Ты считаешь, что сеешь добро и справедливость. И — представь себе — твой противник думает о себе то же самое. Потому и говорят, что добро всегда побеждает зло: кто победил, тот и добро.

— То-то я и смотрю, как победившее добро бросило тебя в темницу и, похоже, не прочь отправить на виселицу, — презрительно бросил Лис. — Только, боюсь, в этот раз на твоей шее не будет невидимого магического ошейника.

Итан внимательно посмотрел на парня.

— А ты быстро повзрослел, юноша, — заметил он. — Научился не только орать и бесноваться, но и язвить. Да только твое злорадство слегка не к месту. Помяни мое слово — как только Никсу надоест ставить над тобой опыты и он поймет, что из его затеи ни кутруба не выходит, он запросто отправит на виселицу нас обоих. Отработанный материал необходимо поскорее утилизировать, пока он не начал вонять и отравлять воздух. Впрочем, нам с тобой не привыкать. Тряхнем стариной, проедемся еще разок в повозке за городские ворота, а? Только, думаю, на этот раз конвой у нас будет раза в три посолиднее, чем в прошлый раз. Как-никак самая настоящая казнь недоделанного дракона и колдуна-неудачника случается не каждый день.

Лис призадумался.

А ведь проклятый маг прав во всем. Он реально выполнял задание своей гильдии, показав себя отличным солдатом, для своих и опасным, коварным врагом — для чужих. Другое дело, что, как только он вышел из Черного пятна, свои для него враз стали чужими. И теперь они и вправду могут снова оказаться в одной телеге, везущей их к виселицам, что стоят вдоль дороги неподалеку от городских ворот.

Можно, конечно, долго кричать на публику о том, что смерть тебе по барабану и вообще ты весь такой из себя неустрашимый и героический. Но на самом деле, любое живое существо смерти опасается и очень не хочет узнавать на собственной шкуре, что же такого интересного находится за Темным порогом. Даже профессиональные воины, покрытые шрамами, словно деревянное тренировочное чучело зарубками, тоже ее боятся. И их готовность к смерти вовсе не означает, что они тот страх потеряли. Просто эти люди научились скрывать его перед окружающими, держа свой инстинкт самосохранения за глотку мертвой хваткой, словно дикого зверя. И, идя в атаку на вражьи мечи и копья, орут они при этом во всю глотку не от ярости, а просто чтоб заглушить в своей душе хрип собственного придушенного страха…

Лис не был профессиональным воином. И хотя он был готов к смерти — жизнь научила, помирать ему все-таки не хотелось.

— Чего тебе от меня нужно? — проворчал он.

— Для начала я был бы не прочь услышать историю о том, как ты попал сюда, — произнес Тестомес. — Стража тут молола языками всякое, но я предпочитаю информацию от первоисточника.

Висеть в цепях, дуясь на врага и скрежеща зубами от бессильной ярости, занятие глупое и утомительное, а у Лиса и без того последние силы были на исходе. Поэтому он подумал немного — и рассказал все. В конце концов, если предатель узнает о смерти Йаррха и о том, как черный дракон в воздушном бою сбил менее сильного и опытного противника, никому не станет ни жарко ни холодно.