Бессердечное милосердие - Эйприл Женевьева Тухолки

– Мы поднимаемся. – Джунипер устремилась по лестнице вверх быстро и легко, будто делала это сотни раз прежде, что, думаю, полностью соответствовало истине.

Следом пошли Руна и Ови, Аарн и Саша, а потом одна за другой семь зеленовласых и босоногих Морских Ведьм.

Тригв ждал со мной, пока все поднимутся. Высота у меня всегда вызывала дрожь, и он это отлично знал.

– Закрой глаза и просто двигайся, Фрей, – посоветовал Тригв.

Я глубоко вздохнула и ухватилась за перекладину. Он снова кивнул мне. Я стряхнула страх и начала подниматься.

Сигги всегда хотела встретиться с Морскими Ведьмами.

Около года после смерти своего спутника она жила одна-одинешенька. Дарующую Милосердие, которая ходит в одиночестве, люди ненавидят даже больше, чем группу Сестер Последнего Милосердия, и Сигги волей-неволей пришлось принять в свою команду нас четверых, и первой подобранной оказалась я.

Есть три способа согреться зимой. Первый – разжечь огонь, другой – глотнуть вайта, третий – рассказать историю, а за ней другую, и еще, и еще.

В холодную зимнюю ночь, когда спать было слишком холодно, Сигги расплетала свои длинные белые волосы, разбрасывала их по плечам и рассказывала мне историю из своего прошлого.

– В восемнадцать лет я вышла замуж за блондина по имени Рол. Он жил на другом конце деревни, где я родилась, и мы росли вместе. Мы поженились, а через три месяца он вместе с другими деревенскими жителями отправился в набег на Элшийский монастырь за Молчаливое море – тогда в каменных аббатствах еще хранилось золото.

У Сигги был чистый, выразительный голос, да и вообще она притягивала к себе взгляд. Я была бы очарована, даже если бы та история не была пронзительно личной.

– На прощание Рол положил руку мне на живот и поцеловал меня, и в его голубых глазах плясал огонек. Он поклялся, что принесет мне золотой крест, который переплавит в брошь для моего плаща. Домой он так и не вернулся. Я родила, и ребенок вскоре умер. Полная решимости вернуть смысл в мою жизнь, я отправилась на запад. Я надеялась, что смогу подкупить Морских Ведьм, и они примут меня к себе. Я мечтала пересечь Молчаливое море, побродить по Элшленду и найти затерянный город Зеленых Женщин. Мне тогда мечталось о многом, но однажды летом на ночном рынке в городе Лир я встретила Иону. Ее черные волосы были того же цвета, что и ее несравненный плащ ДарующейМилосердие. Она была нежной и бесстрашной, а я тогда от месяцев бесцельных скитаний в одиночку по Ворсленду почти одичала. Мы хотели вместе бродить, вместе есть, вместе убивать… В общем, хотели жить вместе – монета к монете, смерть к смерти.

– Однажды зимней ночью Иона не смогла заснуть и отправилась гулять, и на берегу озера Гид на нее напала стая голодных волков. Я пыталась спасти ее, но раны были столь глубокими, что она истекала кровью, и помочь ей уже ничто не могло. Она умоляла меня убить ее, и я дала ей голубое семя и держала ее в объятьях до самого конца.

Я уставилась на огонь, избегая взгляда Сигги. Ее голос охрип от волнения. Я дала ей время совладать со своей печалью, а затем спросила:

– Как ты это перенесла?

– Да никак. Просто делала то, что должно. – Она помолчала. – Когда я умру, исчезнет моя память, а с ней вместе исчезнет и Иона.

Я взглянула на нее и увидела, что она спокойна и невозмутима.

– Ты рада, что встретила Иону?

Сигги пожала плечами.

– Вместе мы шли по жизни. Вместе творили смерть. И нам долго казалось, что так будет всегда.

После смерти Сигги я частенько вспоминала тот разговор.

Прошлой осенью она поскользнулась на льду и сломала бедро. Ходить после этого не могла, и ее терзали ужасные боли.

Пока я резала ее запястья, Руна крепко ее держала. Ее уроки даром не прошли, и я сделала все именно так, как она нас и учила долгими темными ночами у костра – два быстрых, чистых разреза на нежной коже в том месте, где синие вены переходят в красные. Потом я поила ее свежей чистой водой, а Джунипер шептала ей на ухо предсмертное стихотворение.

Мы несли истинное Милосердие.

Сигги, чувствительностью при жизни не страдавшая, перед смертью вдруг стала сентиментальной.

Иногда такое случается.

– Хотела бы я, чтобы Рол вернулся, – пробормотала она мне, положив одну руку себе на сердце, а другую – на мою руку.

– Да, – прошептала я, – не плохо бы было.

– Жаль, что я никогда не увижу тролля, живущего на дальнем севере. Хотелось бы увидеть и только что убитого гигантского снежного медведя. И жаль, что мы с Ионой не провели наши последние годы в теплой каменной хижине у моря. А еще я так и не встретила Морских Ведьм и не увидела Опаленных Деревьев.

– Да, очень жаль.

Наша наставница Милосердия испустила последний вздох.

Мы подняли ее тело на наспех сложенный погребальный костер из сосновых веток. Вместе мы разожгли огонь. Вместе уселись рядом и молча смотрели, как душу ее уносит в Холхаллу пламя.

* * *

Я, дрожа, взбиралась на Опаленное Дерево, а голос Тригва призывал меня лезть все выше и выше. Я глянула через плечо всего лишь раз. Увидела черные деревья, белый песок и голубую воду.

Я ухватилась за последнюю перекладину и, подтянувшись, оказалась на мосту. Подождала, пока уймется дрожь в ногах, а затем глубоко вздохнула и огляделась. Мост соединялся со множеством других деревянных мостов, между которыми были разбросаны десятки хижин. Целая деревня в небе!

Тригв вскарабкался за мной, и легко прыгнул на доски. Остальные, пройдя по мосту до конца, уже входили в большое круглое деревянное здание с конической крышей, поднимающейся к самым облакам.

Вцепившись в веревочные перила и медленно переставляя ноги, я двинулась за всеми. Тригв следовал на шаг позади. На каждом шагу доски подо мной скрипели, и я вздрагивала. Меж тем усилился ветер, и черные листья Опаленных Деревьев вокруг, казалось, предостерегающе затрепетали.

Из большой хижины вышла Сейдж и, заметив, что двигаюсь я совсем уж неуверенно, ободряюще улыбнулась, а затем легко пробежала по мосту, взяла меня за руку и начала читать молитву.

Она воззвала к ветру, птицам и облакам, а затем провела пальцем мне по щеке.

Мой страх вдруг исчез – сломался, словно сухая ветка под ногой.

Я отпустила веревку, выпрямилась и улыбнулась. Теперь я смотрела вниз без ужаса, наслаждаясь красотой деревьев и моря внизу.

– И крыльями как смоль обзаведясь, – невольно обронила я.

– Пронзили Ведьмы небо синее. – Голос Тригва был глубоким и ясным.

Сейдж, рассмеявшись, подхватила:

– Людишкам сирым оставив грязь…

Хижина Матушки Хаш, несмотря на название, была большой, как жилище ярла. Я проследовала за Сейдж через несколько комнат, разделенных только длинными нитями с нанизанными на них крошечными ракушками, которые тихо позвякивали, когда мы проходили через них.