Мобильный свидетель - Михаил Нестеров

Его глаза ей показались глубокими, как горные озера. И вот сейчас они оживились, как будто по водной глади пробежался свежий ветерок.

Она не могла сравнивать его с «персонажем из флешмоба»: там он был совсем другим, безликим. Можно было отметить его спортивную фигуру, пластичность, его мастерство, как он одет (а одет он был, как и остальные мобберы). Надо сказать, Эшли долго находилась под впечатлением клипа: громкая музыка, четкий ритм, милитаристический северокорейский перформанс. Вот он, Саша Котик, второй справа… Он подстригся, но в представлении Эшли — как будто снял парик, избавившись от поднадоевшего, может быть, образа. Он стал самим собой здесь, на американской военно-морской базе и в компании сотрудницы разведывательного управления. Гримасы судьбы.

— Как вы собираетесь ослабить контроль в Маниле?

Куда он торопится? И почему режет это английское you, уходя от простого общения к официальному?

— К тому времени ты будешь официально признан мертвым. — Эшли кивнула в никуда. — Военные моряки частенько обнаруживают на песчаной косе утопленников: туристы, местные жители. Зачастую трупы обезображены до неузнаваемости: морская вода, рыбы, песок, солнце делают свое дело. Нам останется одеть труп в одежду, в которой ты сбежал из тюрьмы, и сообщить о находке местным властям. Кейн опознает свою одежду, на этом идентификация беглеца завершится.

— Директор тюрьмы не дурак. Если в его голове…

— Я знаю, что он не дурак, — оборвала американка. — Но если на минуту представить, что в его голове зародится подозрение, он постарается забыть о нем и официально заявит: «Инцидент исчерпан». Он постарается из минусов сделать плюсы: побег ведет только к одному — к смерти. — Она взяла паузу. — Но тебе не стоит беспокоиться: Рамон знал о твоем побеге. Только он один. По нашей просьбе он закрыл глаза на побег.

— И он считает его неудавшимся, да? Вы-то сами верите в то, во что верит он: что я мертв?

Эшли быстро сменила тему:

— Кстати, теперь мы будем видеться реже. Во всяком случае, в коридоре вряд ли столкнемся.

— Понимаю: ты переселяешься в другой корпус.

Она чуть придвинулась к нему и развела руки в стороны, как чайка перед взлетом:

— От тебя ничего не скроешь. Никакой интриги… — Эшли приняла прежнее положение. — Не обращай на меня внимания. Я пытаюсь приноровиться к тебе — и даже этого от тебя не скрываю. Мне интересно. И ты мне интересен, не скрою. Я что-то приобретаю в беседе с тобой, что, несомненно, пригодится мне в будущем. Понимаешь, одно дело изучить человека по материалам, другое — изучить его самого. Две большие разницы, так, кажется. Сменим тему. Ты когда-нибудь мечтал уехать за границу?

— Для меня заграница — это загородный дом, роскошный сад, пешие и велосипедные прогулки, пони и ослики в чистой конюшне, раскованное общение в маленьких магазинах и кафе, масса других вещей и возможностей, недосягаемых или даже невообразимых в России. Я ответил на твой вопрос?

Эшли пожала плечами.

— Ну, это штамп. Он может говорить о том, что ты не раз думал на эту тему, а может говорить об обратном: это не твои слова. Ты не назвал имени твоего куратора на первом допросе, не назвал его и теперь. Откуда такая преданность?

— Увидимся завтра?

Еще одна ночь… Саша вспоминает Сержа Карпова, его мечтательные глаза, его мягкий голос, он делится с младшим товарищем сокровенным — что для него заграница, а это загородный дом, пешие и велосипедные прогулки, пони и ослики в чистой конюшне… Откуда, черт возьми, американка узнала, что это его слова? Нет, она так прямо, в лоб об этом не сказала, она как бы предположила, но ее глаза выражали крайнюю степень убеждения . И вообще, почему она задала этот вопрос? Может быть, она обладает даром внушения и, задавая простой вопрос, получала на него развернутый ответ? Изворотливая дама. С ней нужно быть поосторожнее.

Еще одна ночь…

Вопросы, ответы, инструкции. Саша устал. И обрадовался, когда Эшли сообщила ему о своем отъезде. Операция по переброске беглеца в Россию планируется через месяц. К этому времени Эшли вернется, чтобы лично возглавить операцию. А пока…

— Я могу остановиться в «Либертаде»?

— Чтобы забронировать вышитый на твоей арестантской робе номер? — спросила она, наслышанная о тюремных обычаях. — Понимаю, ты не хочешь отступать от традиций. Но…

— У меня условие, — перебил Котик.

— Слушаю тебя, — вынуждена была сдаться Эшли. — Но прежде выслушай меня. Директор тюрьмы не дурак — об этом мы уже говорили, а его связь с управляющим мотеля очевидна. Сначала он наберет на двери твой номер, а потом на телефоне — номер Рамона. Да, у нас есть некоторое влияние на него, но в наших планах появятся серьезные шероховатости. Ты сбежал, а не отсидел, как положено, свой срок, так что традиции на тебя не распространяются.

— Забронируй мне номер в гостинице — 3417, — проявил упорство Саша.

— Ты чувствителен к таким вещам или сентиментальный до крайности? Ты рос капризным ребенком?

«Наутро оставлю этот номер, и за моей спиной хлопнет негромко дверь с табличкой…».

— Отель может находиться в центре, на окраине, мне без разницы, — поставил точку Саша, не обращая внимания на сарказм американки.

— Посмотрю, что смогу сделать, — ответила Смит. — Я могу проводить тебя до твоей комнаты?

Он пожал плечами: «как хочешь».

— Подожди меня в коридоре.

Эшли написала на листе бумаги номер 3417 и проводила Сашу до его комнаты. Когда дверь за ним закрылась, она приколола листок на дверь. Саша резко распахнул ее и, сорвав «табличку», порвал ее и бросил обрывки американке под ноги.

— Мы стали намного ближе друг к другу, — констатировала Эшли. — Ты закатил мне сцену…

После этого случая Эшли начала смотреть на Котика по-новому, как в первый раз, удалив из памяти всю информацию о нем. Он молодой (ему только-только исполнилось двадцать пять), шагающий в ногу со временем человек. Бунтарь? А кто из молодых сейчас не подвержен какому-нибудь направлению? Саша в этом плане бунтовал в самом что ни на есть подходящем для этого месте — в тюрьме, продвигая новое направление — спланированной массовой акции по заранее обговоренному сценарию . (Очень странно вообще-то, что в застенках он чувствовал себя свободным, мог произвести впечатление на окружающих и эмоционально подзаряжался.) По большому счету ему можно «пропеть» мотив задания и в какой-то степени успокоить его. Речь не идет об устранении лидера государства или партии, руководителя региона.

— Мы ставим задачу убрать одного негодяя, которого желает видеть в гробу и в белых тапочках правительство, на которое ты раньше работал. Если хочешь, мы не намерены менять твой статус, твои взгляды останутся прежними, как если бы ты получил задание от твоего прежнего куратора. Кстати, ты не хочешь назвать его имя?