Семь песен - Томас Арчибальт Баррон

– Нет! – закричал я, обращаясь к небу, к морю, к туману. – Нет!

Но было слишком поздно. Мать споткнулась, упала на песок и покатилась вниз по склону. Когда ее тело рухнуло к подножию дюны, я увидел, что все ее лицо скрыто под извивающейся тенью. А в следующую секунду я снова испытал непередаваемый ужас: тень скользнула жертве в рот и исчезла.

Я бросился к матери. Ее тело застыло в неестественной позе, синее платье и лицо были перепачканы влажным песком. Ветер с моря усиливался и гнал над пляжем пряди тумана.

– Матушка!

– Это твоя мать? – спросила Риа, подбегая ко мне. – Твоя родная мать?

– Да, верно, – слабым голосом ответила Элен, переворачиваясь на спину. Взгляд ее синих глаз был прикован к моему лицу. – С тобой все в порядке, сынок?

Я смахнул песок с ее щеки.

– В порядке? – воскликнул я. – В порядке? Мне конец. Моя жизнь кончена. Я привел тебя сюда только для того, чтобы ты здесь отравилась ароматом ядовитого цветка!

Ее сотряс ужасный приступ кашля, словно она пыталась изгнать из себя зловещую тень. Но кашель не помог – ее лицо исказилось от боли и страха.

Я обернулся к Рии.

– Почему ты не спасла ее вместо меня!

Она подергала за одну из лиан, скреплявших ее одежду.

– Прости, что пришла так поздно. Я всюду искала тебя. В конце концов я напала на твой след в Каэр Нейтан, но лишь через несколько часов после того, как ты оттуда ушел. Когда Каирпре рассказал мне, что ты намерен сделать, я последовала за тобой так быстро, как только могла. – Она печально взглянула на Элен. – Должно быть, это ужасно. Как будто внутри тебя поселился кошмарный сон.

– Я… со мной все хорошо, – ответила мама, хотя выражение ее лица говорило о нестерпимых мучениях. Она попыталась сесть, но снова рухнула на песок.

За моей спиной зазвенели бубенчики, и знакомый голос прогнусавил:

– Я чувствую приближение смерти.

Я резко обернулся.

– Убирайся прочь, ты! Ты хуже этого ядовитого цветка!

Мрачный шут опустил голову.

– Я разделяю твое горе. Истинная правда. Возможно, я смогу облегчить твое бремя при помощи одной из забавных песен Бамбелви Весельчака?

– Нет!

– Тогда как насчет загадки? Моей знаменитой загадки о бубенчиках?

– Нет!

– Ну ладно, – резко ответил он. – В таком случае я ничего не скажу тебе. Не скажу, что ее отравил вовсе не цветок. – Он наморщил лоб. – И уж, разумеется, не скажу тебе, что это был Рита Гавр.

Сердце словно сжала ледяная рука, а мать ахнула. Я вцепился в широкий рукав шутовского плаща и несколько раз дернул, отчего бубенцы на его колпаке загремели.

– Откуда ты знаешь?

– Тень смерти. Я слышал, как ее описывали, причем не единожды. Слишком много раз я слышал эти рассказы, и даже такому дурачку, как я, удалось их запомнить. Это один из излюбленных способов мести Рита Гавра.

Элен содрогнулась всем телом, и с ее губ сорвался болезненный стон.

– Этот человек говорит правду, сынок. Если бы злые чары не лишили меня рассудка, я бы тоже об этом вспомнила. – Ее лицо снова исказилось, а ветер с моря усилился, словно сам океан тяжело вздыхал. – Но я не понимаю, почему я? Почему он захотел отомстить мне?

Я почувствовал смертельную слабость. Я понял, что тень смерти была послана вовсе не Элен. Она предназначалась мне. Но из-за меня – из-за моей глупости, легкомыслия, опрометчивости – неизлечимый недуг поразил мою мать. Я должен был послушать Каирпре! Ни за что на свете не следовало приводить ее на этот остров.

– Рита Гавр приберегает эту штуку для тех, чья смерть должна доставить ему особенное удовольствие, – нараспев гудел Бамбелви. – Потому что это смерть медленная, мучительно медленная. И ужасная. Настолько, что не описать словами. Человек, пораженный тенью, страдает целый месяц, в течение четырех фаз луны, прежде чем, наконец, умрет. Но я слышал, что последние минуты перед смертью доставляют жертве больше мук и терзаний, больше невыносимой, нестерпимой боли, чем весь предыдущий месяц.

И снова Элен застонала, скорчившись, поджав колени к груди.

– Хватит! – я замахал руками на зловещего шута. – Прекрати! Ты хочешь, чтобы она прямо сейчас умерла от страха? Лучше придержи язык – если тебе, конечно, не известно противоядие или лекарство.

Бамбелви отвернулся, качая головой.

– От этой напасти нет лекарства.

Я начал развязывать мешочек с травами.

– Может быть, здесь найдется что-нибудь…

– От тени смерти нет спасения, – мрачно повторил шут.

– Нет, лекарство должно быть, – возразила Риа, опустившись на колени рядом с матерью и погладив ее по голове. – От любой болезни есть лекарство, какой бы страшной она ни была. Нужно просто разгадать загадку раны.

На краткое мгновение лицо Элен просветлело.

– Она права. Возможно, есть способ исцелить меня. – Она некоторое время внимательно смотрела на Рию, потом слабыл голосом спросила:

– Как тебя зовут, девочка? И откуда тебе известно так много об искусстве врачевания?

Риа похлопала по своей одежде из листьев и лиан.

– Деревья Друмы научили меня. Они – моя семья.

– А как тебя зовут?

– Большинство людей называют меня Риа. Только лесные эльфы еще помнят мое полное имя – Рианнон.

На лице матери отразилась боль – но мне показалось, что это была не физическая боль, а душевная. Может быть, она вспомнила о горе, испытанном давным-давно, в прошлой жизни. Но она ничего не сказала. Лишь отвернулась и взглянула на туман, клубившийся над побережьем.

Риа склонилась над ней.

– Прошу, скажи мне свое имя.

– Элен. – Она взглянула в мою сторону. – Хотя меня также называют Матушкой.

Я почувствовал себя так, словно в сердце мне вонзилась отравленная игла. Она до сих пор не понимала, что несчастье произошло по моей вине. Что я позволил ей появиться здесь, не послушавшись настоятельных предупреждений Каирпре. Что я пытался в своей гордыне и невежестве вести себя как волшебник, хотя на самом деле был всего лишь глупым, самонадеянным мальчишкой.

Риа продолжала гладить Элен.

– У тебя начинается лихорадка. Мне кажется, скоро тебе станет хуже.

– Обязательно станет, – заявил Бамбелви. – Все всегда со временем становится только хуже. Намного хуже.

Риа бросила на меня озабоченный взгляд.

– Мы должны как можно скорее найти способ исцелить ее, не то будет поздно.

Бамбелви начал расхаживать взад-вперед по песку, со свистом размахивая широкими рукавами.