Загадка Бомарше - Людмила Котлярова

— Иногда это бывает полезно.

— На вашем месте я бы не стала ничего усложнять. Скоро вы вернетесь домой — и все пойдет обычным чередом.

— В том то все и дело, что ничего обычным чередом у меня не может уже пойти. Почва из-под ног выбита, привычный мир рухнул, и я до сих пор не могу найти свое место в новом для себя мире.

— Ничего, время лечит. Все образуется.

— Пока оно почему-то не лечит, а только усугубляет. Иногда мне кажется, что лучшим лекарством от всего, что со мной произошло, была бы гильотина. Помните, была эпоха, когда с помощью такой хирургии лечили едва ли не все болезни.

— И это желание у вас пройдет, — обнадежила она его.

— Почему-то уже два года не проходит. Я ведь и к Бомарше обратился потому, что увидел некую схожесть наших судеб, вернее психологических состояний. Он в свое время совершил невозможное. Благодаря своему таланту пробился из социальных низов на самые вершины. Ему, обычному простолюдину, рукоплескал весь мир! А потом он все потерял.

— Не каждый такое переживет без ущерба для психики.

— Если бы только для психики! Помните, как у Ницше: «Если долго смотреть в бездну, то бездна начинает смотреть в тебя». Однажды я заглянул в ее страшные глаза. И до сих пор удивляюсь, как я остался жив.

— Что же такого особенного вы увидели в ее глазах.

— Я понял, что мы очень мало знаем об окружающем нас мире. И от этого непонимания он нам кажется каким-то загадочным, ужасным, пугающим океаном, способным поглотить или раздавить нас в одно мгновение. Я понял, что мир непредсказуем и неустойчив. Человек может всю жизнь строить свой дом и не подозревать, что возводит его на песке. А когда рушится дело всей его жизни, он не понимает, что произошло. Он растерян. Он не знает, как жить дальше. В такие моменты хочется умереть. Однажды я подошел к этой черте очень близко.

— Но вы же ее не перешагнули.

— Не перешагнул. Как раз в этот момент я прочитал историю Бомарше. Его низвергали с еще более высоких вершин, чем меня, но он не разбивался. Потому что умел падать. А может быть, это как раз и самое важное. Более того, через некоторое время он опять поднимался еще выше. Как вы думаете, в чем состоит загадка Бомарше?

— Мне думается, он разгадал загадку таинства жизни и смерти. Ведь он постоянно сталкивался с разными метаморфозами этой смерти в своей жизни. И понял, что смерть это новая жизнь, а жизнь есть воплощение смерти.

— Вы хотите сказать, чтобы продолжать жить дальше, ему понадобилось умереть?

— Да, но не просто жить, а продолжать стремиться туда, откуда он был низвергнут. Только всякий раз это была не физическая смерть, а символическая, пережив которую он становился другим человеком, преображенным.

— Воскресал из пепла?

— Можно и так сказать. Главное, что в результате он перестал бояться смерти, приобрел к ней иммунитет. У него выросли гигантские крылья за спиной, с помощью которых он снова возносился на вожделенную вершину.

— Это все ваши фантазии. Я был знаменит, но не умирал предварительно.

— Вот поэтому вы все и потеряли. Потому что перепрыгнули сразу через несколько ступеней. К славе нужно двигаться постепенно, шаг за шагом, не только укрепляясь на каждой новой ступени, но еще и преображаясь.

— Если ваша теория верна, то теперь, когда я почувствовал на себе дыхание смерти, у меня есть новый шанс снова стать знаменитым?

— Если вы стали новым человеком, то — да. А если нет, вам может понадобиться еще десять смертей, чтобы измениться. Лишь после этого вы будете готовы принять эту нелегкую ношу.

Феоктистов уже не в первый раз почувствовал злость на эту женщину. Что за всезнайка, у нее на все есть ответ. Когда говоришь с ней, возникает ощущение, что имеешь дело с оракулом. И ладно была бы какая-нибудь столичная интеллектуалка, он знает таких немало, которые с уверенным видом вещают обо всем. Но у них хотя бы на то есть формальные основания: они закончили лучшие учебные заведения, в том числе иностранные, заведуют кафедрами, пишут книги. А эта-то кто? Актрисулька из заштатного театрика, не получившая серьезного образования. А ведь какой апломб! На уровне академика. Или даже бери выше. Хотя кто выше, не совсем понятно. Не Бог же.

— Я вам не верю. Вы не можете этого знать наверняка. Иначе вы бы давно сами были на этой вершине. — Феоктистов показал пальцем наверх.

— Мое предназначение в другом.

— Интересно в чем?

— Я не считаю нужным делиться этим с вами.

— А с Егором вы делились?

— Нет. Я еще не встретила того мужчину, которому могу настолько открыться.

— Может я все-таки тот мужчина?

Феоктистов подошел близко к Аркашовой. Она невольно попятилась назад.

— Не приближайтесь ко мне. Вы мне обещали. И вообще уже поздно и вам пора уходить.

— Не бойтесь. Не трону я вас. Я свое слово держу. Это всего лишь психическая атака, проверка на вашу устойчивость. Спокойной ночи.

Феоктистов шел по городу с неясным ощущением, что на этот раз едва ли не впервые одержал, пусть небольшую, но победу. Правда над кем: над собой или над этой женщиной понять никак не мог. И, в конце концов, решил он, что в данном случае это не столь уж и важно, вполне возможно, что через какое-то время ему станет ясно. Но при этом его не отпускало приятное чувство, что его отношения с Аркашовой после сегодняшнего визита как-то изменились, причем, в лучшую сторону. На чем конкретно основано это предположение, он не мог дать себе отчет, но внутренний голос говорил ему именно об этом. И пока Феоктистову его звучания было достаточно. А дальше посмотрим, что случится. А в то, что это не конец, он почти не сомневался.

Бомарше возвращался домой в самом мрачном расположении духа. Удача оставила его. И на литературном поприще, и в семейной жизни последнее время его преследовали сплошные неприятности. Его жена, его ненаглядная Женевьева тяжело заболела и нуждалась в дорогих лекарствах. Он задолжал аптекарю уже немалую сумму, а ее выздоровление все не наступало. Свой долг Бомарше надеялся погасить от дохода, который непременно должна была принести постановка его новой пьесы, но его радужным надеждам так и не суждено было сбыться. Его творение с треском провалилась сегодня в театре. Что он теперь скажет своей Женевьеве, как покажется ей на глаза? Бомарше молил бога, чтобы по возвращению домой, жена крепко спала. Меньше всего ему хотелось делиться с ней своей неудачей.

Войдя в дом, он потихоньку поднялся по лестнице, и, стараясь не шуметь, открыл дверь их спальни. К своему великому неудовольствию он увидел, что Женевьева еще не спит.

Увидев Бомарше, женщина не без труда приподнялась на кровати.

— Ну, как прошла премьера? — спросила она в надежде услышать радостную весть.