Как победить злодея - Кристофер Хили

Элла и принцы потупились.

— Девять месяцев назад Диб Раубер основал собственное королевство, — сказал Руффиан. — После того, как вы впятером уничтожили безымянную старую колдунью…

— Э-э-э, простите, однако же у нее было имя, — запротестовал Фредерик.

— Тише ты, Профессор Тетрадка, — рыкнул на него Густав. — Послушаем, что скажет Говорящий Капюшон.

— После последней стычки с вами Раубер заново собрал армию и перебросил своих людей в регион, известный как Сиротливая пустошь, — продолжал Руффиан. — Это были ничейные владения, голый клочок серой земли, на который никогда не претендовало ни одно королевство — не считало нужным. А Раубер считал. Он переименовал Сиротливую пустошь в Рауберию и объявил себя тамошним монархом-самодержцем.

— А что, разве он имеет право? — недоверчиво покривился Лиам.

— Вынужден вас огорчить, однако, судя по тому, что мне рассказывали на курсах по межкоролевскому законодательству, такое вполне вероятно, — сказал Фредерик.

— А ты про это знала? — спросил Лиам у принцессы Шиповничек.

— Конечно знала! Я, видишь ли, принадлежу к царствующей фамилии одной из самых могущественных держав нашего полушария! — съязвила та. — Ай, постойте, ведь и вы тоже! Двоечники!

— На суть нашего предприятия это не влияет, — пожала плечами Элла. — Просто немного все осложняет.

— Верно, — подтвердил Лиам. — Первым делом надо отправить лазутчика разведать новое логово Раубера. Когда мы покидали цитадель колдуньи, она была сильно разрушена, так что, думаю, Рауберу пришлось сделать там ремонт.

— Он возвел вокруг всей цитадели восьмидесятифутовую каменную стену, — сообщил Руффиан. — Что делается за ней, видели лишь единицы.

— Руффиан, ты можешь проникнуть туда, выяснить, где Раубер держит меч, и доложить нам? — спросил Лиам.

— Дальше ворот пробраться и думать нечего, — безо всякого выражения заявил Руффиан. — Всем известно, что я работаю на принцессу Шиповничек. А поскольку ты ее муж…

— А что, о нашем семейном положении знает весь мир? — уточнил Лиам.

— Барды уже пустили в обращение балладу о бракосочетании, — сказал Руффиан. — «Лига Принцев снова садится в галошу».

— Да ладно! — От злости Густав брызнул слюной и стукнул кулаком по столу. — Стоит нам где-то оплошать, и это сразу становится новостью мирового масштаба!

Фредерик уронил голову на руки.

А вот Дункана мысль о том, что их снова ославили в балладе, совершенно не огорчила.

— Вот если бы у меня было свое королевство, я бы назвал его Сливовария! — вдруг сообщил он.

— У тебя есть свое королевство! — указала Элла.

— А знаете что? Я вот не допущу, чтобы меня это волновало! — Густав расправил плечи и выпятил грудь. — Очень скоро это станет вообще не важно! Как только мы украдем меч у Разбойничьего Мозгляка, барды наконец-то снова запоют о нас как о победителях!

— Ты что, совсем ничего не соображаешь? — поинтересовалась Шиповничек. — Про твою победу никто петь не будет, потому что никто про твою победу не узнает. Это тайная миссия!

Густав пнул стол.

— А гори все огнем, я тогда никуда не иду, — прорычал он.

— Ничего, Густав, может, тебе выпадет шанс кого-нибудь оглушить, — утешила его Элла.

— Ладно, иду.

— Мы все идем, — решительно сказал Лиам. — Просто нам нужно собрать больше сведений о новом жилище Раубера, прежде чем мы пойдем на штурм.

— Постойте! — Фредерик вскочил на ноги. — Я знаю, кого надо отправить на разведку в замок Разбойничьего Короля! Если он все еще там, где я думаю, мне будет очень совестно.

* * *

Смимф и в самом деле по-прежнему стоял — или, скорее, устало переминался с ноги на ногу — в рощице у ворот, которые вели в парк вокруг Авонделльского королевского дворца, — и следил за лошадьми принцев. Завидев Фредерика и всех остальных, гонец вытянулся по стойке смирно:

— Сэр, ваше высочество, сэр! Лошади не делали ничего интересного.

— Молодец, Смимф, — сказал Фредерик. — Простите, что мы так задержались.

— Всего несколько дней, — отозвался Смимф. Он слегка задыхался, было видно, что ему очень жарко и очень хочется пить. — Работа есть работа.

— Пожалуй, этот вопрос не покажется сейчас уместным, — произнес Фредерик, обняв Смимфа за плечи, — но, быть может, вы заинтересованы в том, чтобы выполнить для нас еще один заказ?

За одиннадцать лет до этого дня очаровательная и совершенно ни в чем не повинная сестра милосердия по имени Клара имела несчастье принимать роды у Пруденс Раубер.

— Это мальчик! — сообщила сестра милосердия.

После чего младенец со всей силы заехал большим пальцем ноги бедняжке прямо в глаз. Сестра милосердия уронила новорожденного на колени матери, а Пруденс взглянула в сморщенное личико сынишки и была готова ручаться, что он смеется.

Прошло шесть горестных лет, и юный Диб запер родителей в шкафу и вступил в самостоятельную жизнь, избрав карьеру профессионального преступника. Целых два года он посвятил разорению школ, разграблению особняков, опустошению дворцов. И к восьми годам приобрел всемирную известность как Разбойничий Король. В его распоряжении было целое войско взрослых негодяев, и от одного звука его имени разбегались и прятались и простые поселяне, и монархи. К концу десятого года Раубера ждала неудача, впрочем незначительная:

Лига Принцев в сопровождении целой орды троллей окружила его и разогнала его войско. Однако Диба было не сломить. Несколько дней спустя он нанес ответный удар — и сделал из Лиги настоящее посмешище, поскольку буквально украл у них прямо из-под носа символ их победы и испортил им праздник. После этого управы на него было уже не найти: все головорезы, карманники и бездельники за много миль окрест только и мечтали, как бы попасть к нему в услужение. Он в два счета восстановил численность своего разбойничьего войска и пустился по всем Тринадцати Королевствам с грабежами и набегами. Он украл гигантскую бронзовую статую снежного человека, которая стояла перед королевским дворцом в Эйсборге, выкопал скелеты древних царей Карпагии и обобрал с них все драгоценные украшения, переловил всех до единого золотых гусей в Янгельгейме. Прошел всего месяц с тех пор, как Раубер публично унизил Лигу Принцев, а он уже стал сильнее, богаче и могущественнее прежнего.

Но тут, в тот самый день, когда ему исполнилось одиннадцать, он решил, что всего этого ему мало.