Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика! - Александр Скрягин

Это была главная торговая улица города. Стояли на ней большей частью старые, еще дореволюционной постройки, кирпичные дома. Двери многочисленных магазинов по идущей из прошлого местной моде прикрывали веселые полосатые тенты.

Для многих поколений кормиловцев Ильинская была тем местом, где они смотрели на людей и себя показывали. Ее брусчатка помнила и легкий перестук шнурованных башмачков купеческих дочек..и уверенный удар хромовых офицерских сапог, которых ждали бесконечные дороги первой мировой, а затем, гражданской войны.

Как-то, классе в десятом, Ермолай, провожая Полину после школьного вечера, шел с ней вечером вдоль по Ильинской. Не потому, что между ними была дружба или какие-нибудь романтические отношения. Просто они жили на одной улице, и им было по пути. И во время этого провожания он вдруг заметил, – все встречные мужчины прилипают к Полине глазами и даже оборачиваются вслед. Не то, чтобы он считал одноклассницу не симпатичной, но, чтоб так привлекать внимание!

Он попытался взглянуть на нее посторонними мужскими глазами и с удивлением обнаружил, что рядом с ним по улице идет, слегка покачиваясь на высоких каблуках, совершенно взрослая, очень красивая женщина с широкими бедрами, круглыми коленями и полной грудью.

Еще минуту назад он рассказывал ей какую-то муру про то, как его достает математичка, трогал ее за обнаженное плечо и ничего особенного не испытывал. А тут у него прямо-таки пересохло во рту, лишний раз стукнуло сердце, и стали плохо слушаться ноги. Он даже резко замедлил шаг.

– Ермоша, ну, что ты плетешься, как не живой! – недовольно обернулась к нему ушедшая на несколько шагов вперед Полина. – Идем быстрее! Мне домой надо! Мне мать сказала в девять обязательно быть, а уже скоро десять… Она меня убьет! А ты тащишься еле-еле! Ноги-то переставляй!

С тех пор прошло лет двадцать или больше. А Полина не так уж и изменилась. Разве что потяжелела. Но это ее не портило. Так ей даже шло.

Скользящий взгляд майора остановился на расположенном впереди аптечном киоске. Он находился на противоположной стороне улицы. Взгляд остановился не случайно. За киоском, легка на помине, стояла Полина Теплинская.

Она была не одна.

Рядом с ней переминался с ноги на ногу не кто иной, как Костя-Кот.

Они беседовали. Вернее, говорила Теплинская. Костя слушал, опустив голову.

Майор плавно притерся к бордюру и остановился.

Не подходящая друг другу пара постояла еще с минуту и двинулась с места. Полина и Костя-Кот шли рядом.

Бебут покинул машину и устремился вслед за ними.

Дойдя до перпендикулярной улочки, они свернули.

На углу под дощатым навесом располагался маленький базарчик. Давая парочке немного отдалиться, майор остановился у прилавка. Рядом с ним в большой чашке лежали небольшие аккуратные соленые огурчики. Вокруг чашки невидимым облачком повис дразнящий укропный запах. Ермолай купил у пожилой улыбчивой торговки ладный пупырчатый овощ, снял с него прилипший листик смородины и откусил. Огурчик оказался крепким, хрустким и возбуждающим аппетит. В Кормиловске всегда умели солить огурцы.

Съев огурец, майор заглянул за угол и увидел, что интересующая его пара отошла достаточно далеко, чтобы начать скрытое преследования, не рискуя быть обнаруженным.

Улочка, была безлюдной. Ермолай шел, почти прижимаясь к стволам тополей, растущих вдоль тротуара. Будто что-то почувствовав, сначала Полина, а, затем, Костя-Кот несколько раз обернулись. Но Ермолай успевал скрываться за толстым тополиным стволом или акациевыми кустами. Дойдя до одноэтажного деревянного дома с резными наличниками над окнами, Костя открыл калитку, и они с Полиной скрылись за высоким забором.

Бебут подошел к домику.

Забор вокруг него был высок, а его выкрашенные темно-зеленой краской доски плотно прилегали друг к другу.

Но перед фасадом дома располагался маленький – пару шагов в ширину – полисадник, отгороженный от улицы лишь небольшим штакетником. В нем росли цветы и несколько смородиновых кустов.

Майор подошел к игрушечному заборчику, оглянулся по сторонам и, никого не заметив, перемахнул через его заостренные вершинки.

Подобравшись к окну, он заглянул в дом, но ничего там не увидел: Внутренность жилища закрывали задернутые цветастые занавески. Майор посмотрел на соседнее окно и заметил, что его рама слегка приоткрыта. Вдоль стены он подобрался к нему и прислушался.

За окном разговаривали. Он услышал сильные мелодичные волны Полининого голоса и узнал глуховатый говорок дважды нападавшего на него налетчика.

– А как ты думал? – сердито спрашивала Полина. – Просто только ящики с водкой в машину грузить. Соображай, раз за дело взялся…

Костя-Кот в ответ что-то едва различимо проскрипел. Бебут разобрал только:

– …у них охраны – целая банда!

– Охраны он испугался! – раздраженно проговорила Теплицкая. – Тоже мне, герой! Слушай меня внимательно. Сегодня в городском саду будет Праздник сыра. Все будут там, и ты должен…

Разговор перестал быть слышным. Видимо, беседующие отошли от окна или переместились в другую комнату.

Бебут постоял еще немного, но так больше ничего и не услышал.

В это время до него долетел скрип открывающейся двери и шелест подошв во дворе. Двор отделяла от палисадника небольшая, высотой по грудь, сбитая из дощечек дверь. Шаги как будто приближались к полисаднику. Бебут метнулся к смородиновым кустам и присел за ними.

Но в полисаднике, к его счастью, никто не появился.

Стукнула входная калитка, и он увидел, как за решетчатым заборчиком в метре от него движутся женские ноги в телесного цвета тонких чулках и туфлях на высоком каблуке. На уровне колен колыхался подол кремового в мелкий зеленый горошек Полининого платья.

Простучав каблучками по асфальту, женские ноги исчезли из его поля зрения, но какое-то время еще напоминали о себе удаляющимся звуком: ток-так, тот-так…

Бебут сидел за смородиновыми кустами на черной, усыпанной сухими коричневыми листьями земле, вдыхал древний растительный запах и ждал. Все было тихо.

Он обратил внимание на резной наличник. Он был старый, в мелких трещинках. Когда-то выкрашен светлой охрой. Наличник, как наличник. Таких в Кормиловске сколько угодно. Но вот, то, что он изображал, было не таким уж обычным. Это были два кружка, между которых проскакивала угловатая молния, какие давали нести Нептуну во время морских праздников в Севастополе.

«Кто ж тут жил-то, интересно? – спросил себя, Ермолай. – Дом, скорее всего, дореволюционный… Да, вот и дата наверху вырезана – 1907… И что это означает? Молния – это понятно? А кружки? Школьный прибор для иллюстрации возникновения электрических разрядов между разноименно заряженными шарами?… Кто ж тут жил-то? Какой-нибудь учитель физики в местной гимназии?… Или просто ученый-самоучка, увлекающийся физикой?… Странный наличник.»