Королева их сердец - Найн Эванс

- Не делай такое лицо, сладкая, - поправляет Денис одежду, возвращая себе пристойный вид. – Считай это твоим сегодняшним наказанием.

У меня не находится слов.

- Не слушай его, - тянет меня Стас к себе на колени. – Я позабочусь о тебе, куколка, - поглаживает он мой возбуждённый клитор. – Тебе ведь не потребуется многое времени, - улыбается он. – Такая чувствительная и разгорячённая, - двигает он пальцами быстрее. – Хочешь кончить на мои пальцы, куколка?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, - прижимаюсь к его лбу своим и прикрываю глаза. – Хочу почувствовать тебя внутри.   

После секса с Денисом я чувствую, как из меня выебали весь задор и всю жизнь. Нет желания огрызаться и кричать. Адреналин покидает мою кровь, возвращая к состоянию последних трёх дней. И чем мягче со мной обращается Стас, тем больше я чувствую себя уязвимой.

Кулагин проскальзывает внутрь меня и замирает, втягивая в глубокий, нежный поцелуй от которого становится трудно дышать.

- Расслабься, - шепчет он в мои губы. – Позволь мне позаботиться о тебе.

И я отпускаю себя. Следую его словам и полностью отключаюсь. Как кукла, отдаю кукловоду свои ниточки. 

Стас обхватывает мой торс руками и прижимает к себе, продолжая аккуратно толкаться вверх, вызывая у меня тихие, но протяжные стоны. Его пальцы пробегают по моей коже, вызывая сладостную дрожь, распаляя желание.

Я теряю счёт времени, когда первая волна удовольствия прошивает моё тело. Узел, собирающийся внутри, лопается, как шар, из которого вытекает лава. Перед закрытыми глазами проносятся яркие пятна, а из глаз начинают течь слёзы. Кулагин кончает следом за мной, но не двигается и не спешит разорвать наши объятия.

- Всё хорошо, - прислушивается Стас к моим тихим всхлипам. – Ты не сделала ничего плохого, куколка. Ты замечательный человек. Всё будет хорошо.

Затем я чувствую вторую пару ладоней, и уже другие руки прижимают меня к сильному крепкому телу. Слёзы застилают обзор, я ничего не вижу и только позволяю себе ощущать. Ощущать заботу, внимание и тепло, исходящее от едва ли близких мне людей. Но после смерти дедушки эти двое – первые, с кем я чувствую себя достаточно комфортно для слёз.

Я плачу, пока глаза не начинают закрываться от усталости после пережитого и накопленного стресса.

- Спи, сладкая, - касаются моего лба чужие потрескавшиеся губы. – Мы позаботимся о тебе.

После сильного эмоционального всплеска и прожитой истерики есть два варианта развития событий. Либо человек ничего не хочет больше делать, а встать с постели для него – настоящий подвиг, либо он чувствует долгожданное облегчение, которое не мог отыскать в стрессе.    

Просто какой-то день сурка получается. Я снова просыпаюсь в постели с осознанием, что сделала какую-то глупость и теперь придётся просить прощения. И если до этого приходилось извиняться только перед Стасом, то теперь и перед Денисом надо будет держать ответ. Но никуда от этого не деться. Сделала глупость – будь добра отвечай за свои поступки. 

Простой глупостью случившееся, конечно, сложно назвать. Не представляю, что сейчас происходит снаружи дома. Какие слухи уже вовсю циркулируют вокруг моего имени и моей семьи. Сколько людей уже пытаются найти выгоду из этого и размышляют, на чью сторону встать. Ведь такие скандалы бывают очень редко и грех упускать возможность мелькнуть в новостной ленте. 

Но обычные люди – это полбеды. Про полицию также нельзя забывать. Чичагины и Воронцовы, несомненно, стоят на разных социальных ступенях, но мы не так далеко, как хотелось бы. Будь мы из высшего дома – эта ситуация считалась бы маленьким конфузом, который решается с помощью некоторой денежной суммы. Но сейчас, из-за шаткого положения нашей семьи, любая ошибка может закончиться полётом на само дно социальной лестницы.

Ладно, обо всём я могу подумать чуть позже – после того, как разберусь с людьми, что находятся со мной в одном доме.

Выбравшись из постели, я успеваю сделать несколько шагов к ванне, когда слышу деликатный стук в дверь. 

- Мия, - зовёт меня Ева. 

Она, определённо, чувствует, когда я бодрствую, или следит за мной. Как ещё объяснить её постоянные появления в нужные моменты. 

- Входи, - зову горничную тихо.

Она проскальзывает в мою спальню и, осторожно прикрыв за собой дверь, прислоняется к ней спиной.

- Такое чувство, будто за тобой кто-то бежал, - улыбаюсь, но вижу озабоченное лицо девушки, и улыбка меркнет. – Что случилось? – подскакиваю к ней. – Кто тебя тронул? Белов? Кулагин? Или этот мерзавец Рэм? Скажи – и я пущу их всех на фарш, из которого Павел Генрихович наделает нам котлет. 

- Нет, господа мне ничего не сделали, и Рэм тоже, - она неожиданно смущенно опускает глаза в пол. – Рэм хороший, он бы не стал. 

Рэм хороший? Где она успела удариться головой? Причём так сильно ударилась, что аж этого невыносимого родственника парнокопытного считает хорошим. Надо будет выяснить этот момент. 

- Ладно, тогда что произошло? – Ева молчит. – Не заставляй меня повторять свой вопрос. Для этого сейчас нет времени. Так что отвечай быстро и по существу. Что случилось? 

- Сегодня к господам приехали гости, - внимает горничная моим словам. – Рэм сказал мне не попадаться им на глаза, но я как раз забирала ваши вещи из прачечной, - она прикусывает губу. – Я не делала ничего, а этот мужчина схватил меня за руку и прижал к стене, - в её глазах появляется подозрительный блеск. – Если бы господин Кулагин не позвал гостей из-за стены, то он бы…

Вот сука. Не знаю, кто это был, но натяну ему яйца на лоб и всем скажу, что так и было. Там, где я живу, никогда не будут трогать женщин без их согласия. И пусть этот дом всё ещё нельзя считать моим, я в ответе за своих людей. Я бы отреагировала точно так же и на проблемы Павла Генриховича. Они с Евой мои последние напоминания о семейном доме. 

- А вещи где? 

- Я выронила их и побежала сюда, - заламывает она руки. – Но я сейчас всё принесу. Думаю, его там уже нет, и я…

- Ты сейчас пойдёшь на кухню и скажешь Павлу Генриховичу, чтобы он приготовил для тебя мороженное с печеньем, - даю девушке указания. – Это ведь твой любимый десерт?