Чудеса всё же возможны… - Татьяна Герцик

Николай звонил каждый день, прося о свидании, но она упорно отказывалась. Ей этот мальчуган ни к чему, а морочить ему голову для собственного самоутверждения она никогда не станет.

Подходил Новый год. Решив возродить семейную традицию, в соответствии с которой они с мамой всегда наряжали маленькую елочку, тридцатого декабря пошла на елочный базар, устроенный около универсама. Елок там было много, но всё большие, под два метра, в одиночку ей не утащить, и она решила ничего не покупать. Обходилась же она без елок последние новогодние праздники, и этот как-нибудь переживет.

Уже выходя с территории ярмарки, встретила Любашу с Марией. Они тоже бродили по елочным рядам, выбирая себе лесную красавицу. Маша охнула:

– Настя, ты, что ли?! Вот блин, никак не могу к тебе привыкнуть!

Та уныло улыбнулась.

– Привет, девочки! Это что! Я и сама никак к себе привыкнуть не могу. Как увижу себя в зеркало, так вздрагиваю.

Люба удивилась.

– Странно, а мне очень нравится твое новое лицо. Такое хорошенькое, почти прелестное. Тебя Володька видел?

Настя кисло призналась:

– Видел. Но я ему не сказала, что это я. Так, поговорили и разошлись.

Одноклассницы удивились.

– Почему? Застеснялась, что ли?

– Ну, наверное. Оно ведь всё равно не свое. Искусственное, как маска. А внутри я всё та же, некрасивая. У меня мироощущение ведь не поменялось.

Люба громко воскликнула:

– Ну это же естественно! Душа не поменялась, а поменялась только оболочка! И ничего страшного в этом нет – ты же всё равно осталась всё той же славной девчонкой Настей Тороповой!

Внезапно Маша, стоявшая к ним лицом, побледнела и пропищала тоненьким, как у испуганной маленькой девочки, голоском:

– Ой, здравствуй, Володя! Какими судьбами ты к нам?

Настя почувствовала, как по спине потекли струйки отвратительного холодного пота. Медленно повернулась и уперлась взглядом в разъяренное лицо Влада.

Владимир ждал Ольгу в машине около ее дома, то и дело поглядывая на часы. Она опаздывала уже на десять минут. Он снова припомнил Настю, считавшую, что точность – вежливость королей и никогда, ни при каких обстоятельствах никуда не опаздывающую.

Поймав себя на запретных мыслях, нахмурился. Она его знать не хочет, а он туда же, только о ней и думает. Вспомнив, сколько раз звонил ей после санатория, так и не дождавшись ответа, поморщился от досады. Вот дурак, и когда это кончится! Он даже на работу к ней приходил пару раз, но она была на вызове, и он ушел несолоно хлебавши, провожаемый любопытными взглядами регистраторши и назойливым шепотком персонала.

В ее доме, куда он тоже приезжал много раз, теперь стоял кодовый замок и просто так в подъезд было не попасть. Но он всё-таки проник в него, зайдя вместе с Настиной соседкой, вечно куда-то спешащей Галиной. Та вообще сказала, что Настю не видела уже больше года. Может, куда уехала и квартиру продала?

Одна эта мысль была так противна, что он, напрасно протрезвонив в Настину дверь несколько минут, приехал домой, хлопнул с горя натощак сто граммов водки и отрубился. Поутру с больной головой пообещал себе, что прекращает эту дурацкую гонку. Баста.

Во время этих метаний случайно познакомился с красивой и умной девушкой. Она чем-то неуловимо напоминала одновременно и Настю и Асю, и он принялся за ней ухаживать с позабытым было пылом. Она принимала его ухаживания, но ясно давала понять, что примитивных шашней не позволит. С этим он был вполне согласен. Ему самое время жениться и забыть весь этот дурдом.

Снова с нетерпением посмотрел на дверь подъезда, прекрасно понимая ее поведение. Конечно, почему бы ей не помурыжить его немного, чтобы больше ценил. Наконец дверь подъезда распахнулась и в проеме эффектно нарисовался стройный силуэт. По норковой шубке Ольги живописной волной раскинулись бронзовые волосы. Она была без шапки – для чего в машине шапка?

Влад вышел из машины, галантно распахнул перед ней дверцу, и она отточено-изящным движением скользнула на сиденье. Он поставил ей еще один плюс в своей мысленной записной книжке. Что ему еще желать? Хватит уже вести себя как мальчишка, пора становиться мужчиной.

С этими мыслями вывел машину на дорогу и учтиво спросил:

– Куда ехать? Чего бы ты хотела?

Она немного призадумалась.

– Знаешь, в Парковом открылся новый ресторан с варьете. Мои сослуживцы там побывали, говорят, приятно. И кухня хорошая и программа интересная. Может, съездим?

Он решительно подавил возникшее у него неприятное предчувствие: в Парковом стояла его бывшая школа и жила Настя.

– Поедем, отчего же не поехать? – и нажал на газ.

К ресторану подъехали уже в девятом часу. Он попросил у метрдотеля столик в тихом уголке, и тот предложил один из пустующих пока кабинетов. Ольга охотно согласилась, она не любила чужих глаз, и в этом он с ней был полностью солидарен. К тому же там вполне можно позволить себе в ухаживании немного лишнего. До известных пределов, конечно, но всё-таки…

Небольшой кабинет был до неприличия уютен: небольшой стол, накрытый синей рифленой скатертью, сервировочный столик рядом с ним, холодильник, телевизор и широкий диван у стены. Ольга мельком бросила взгляд на диван и предупреждающе нахмурилась.

Поняв, о чем она подумала, Владимир поспешил развеять ее подозрения:

– Диван это чтобы отдохнуть после сытного обеда, а вовсе не для того, а чем ты подумала.

Ольга повернулась к нему и с вызовом спросила:

– А о чем я, по твоему мнению, подумала?

Он не стал уточнять, взяв в руки меню.

– Выбирать сама будешь или поручишь это дело мне?

Она оскорбилась.

– Сама, конечно. Это ведь прерогатива дамы, насколько я знаю.

Он с несколько ироничным поклоном передал ей глянцевый листок. Прочитав его, она позвонила в установленный на столе звоночек и продиктовала заказ немедля появившемуся официанту.

Записав его непонятными закорючками в маленький блокнотик, тот исчез, а Владимир открыл холодильник и пригласил Ольгу выбрать вино. Ей понравилось красное полусухое, и он быстро открыл бутылку, не утруждая официанта. Себе наливать не стал, всё-таки за рулем он никогда не пил, а ей налил полный бокал.

Выпили. Она – вино, он – минералку, съели принесенные официантом закуски. Мило побеседовали об отечественном искусстве, и Владимиру впервые не было скучно. Он любовался задорным личиком и обдумывал, как бы покорректнее пригласить ее после ресторана к себе. Насколько он знал, она жила с родителями и напроситься к ней на кофе с продолжением не представлялось возможным. А предлагать руку и сердце, не переспав, он не хотел – вдруг они физически друг другу не подходят.