Мужья и жены Одиночества - Вера Авалиани

начался конфликт. И бросил ее за то, что она… «москаль», хоть и сам жил с ней в этом городе почти девять лет. И заставил ее продать подаренную ей на свадьбу родителями однокомнатную квартиру и отдать ему половину денег на квартиру в Киеве — сразу после Майдана.

С тех пор пару лет она живет в коммуналке с другой семьей в квартире и у нее ни разу не было мужчины. Ее лицо все время оставалось будто в ожидании удара. Ее простое лицо с чуть курносы м носом слегка расплылось, стало каким-то …растерянным. Мужа она не то чтобы любила, но ей не с кем стало даже поругаться.

Но этот изысканный мужчина увидел перед собой скорее не женщину, а обиженного ребенка. Он занимался благотворительность в своей стране регулярно. Поэтому первое, что сделал, как только они с Ириной уселись друг напротив друга на простыню, это погладил женщину по голове и потрепал по затылку. И она просто обалдела от неожиданности этого жеста. Ей казалось. Что мужчинам больше интересна ее небольшая, но упругая грудь. И от этой простой ласки и от почесывания за ухом у нее в горле словно запершило или защекотало. И она погладила Нила против его красивой жесткой стрижки, снизу в вверх. И он улыбнулся ей улыбкой небожителя, показав зубы ровные, как будто их делал ювелир. Что для человека его касты вполне возможно. И темным пальцем погладил горькую складку, которая залегла от угла губ женщины в одну сторону, слегка перекосив лицо влево и потом провел им по губам. И у Ирины словно обрушился, настолько расслабился позвоночник. И она будто завалилась вперед, припав к Нилу. И от ее тестообразного тела пахло так хорошо — яблоками. И Нил тоже ее обнял и стал покачивать, как ребенка у себя на груди.

А на возвышении в зале все было более красиво, более нежно и изыскано. Испанка изощренно облизывала уши своего индийца, в то время, как он обводил кругами ее груди, почти не прикасаясь к коже. И от этого женщина уже мелко дрожала. А у тренера восстал член, который видно было через плавки. Все в основном повторяли движения за ними, но в паре женщина-женщина никто из двух не трепетал. И на лицах обделенных мужскими руками женщин читались зависть и разочарование.

Майкл, как и Нил, не повторяли за тренерами тоже. Вдова Лайма самозабвенно с закрытыми глазами облепила Майка так, что ему казалось, что их тела слиплись. И целовала мужчину так горячо, называя Николенькой, что он понимал, что в этой горячей смоле он варится только потому, что женщина на него не смотрит, а представляет другого. И тут его охватило чувство сродни мистическому ужасу. Ему показалось что изнутри его тело будто заполни кто-то другой — вспомнился фильм «Призрак». И его руки помимо воли стиснули подругу так, будто нужно было выдавить из нее некую субстанцию, как из тюбика.

— Родной, родной, вернись или меня позови, горячо шептала женщина в перерывах между поцелуями. Майкл поплыл, он почувствовал, как у него начинает сладко кружиться голова и на глазах выступают слезы. И с удивлением он понял, что целует партнершу так, будто ему надо всосать ее всю в себя. После поцелуя, как только Майкл попытался отстраниться, чтобы начать целовать тело Лаймы, та открыла глаза, будто вернулась откуда-то и, увидев лицо Майкла вместо того, которое хотела бы видеть, сморщилась всем своим мальчишеским личиком и зарыдала. Майк растерялся. Женщина же, икая от рыданий, извинялась:

— Простите, простите меня! Вы тут не при чем, вы…вы хороший. Но мне больно-о-о-о.

И в этот момент Майкл понял, что любви — такой какую обещает Тантра — космической — не хотеть надо, а бояться. Бежать от нее. Потому что потом, если что, ты будешь не просто один ночью, а один в мире, даже во вселенной. И, подняв вдову на руки, он вынес ее в коридор. Потому что из-за ее плача другие пары тоже прекратили ласки.

— Пойдем-те ка поплаваем, раз мы в купальниках, — расстроенно сказал Майкл Лайме.

Та, все еще подрагивая от рыданий, взяла его за руку и пошла рядом.

— Полотенца надо взять из номера, — сказал Майкл. И также за руку повел ее в свою комнату, где и совершил со вдовой бурный секс, которому она сперва сопротивлялась.

— Тебе это надо- сказал Майкл, резко входя в нее и буквально раздавливая женщину телом.

— Это тебе надо — зло прошипела она.

— Тебе надо отпустить мужа, сказал Майк и впился ей в губы губами так, как там, в зале. Но он теперь чувствовал себя в своем теле и получил удовольствие жестко и эгоистично. Так у вдовы с покойным мужем явно не было. И это вернуло ее к реальности, потому что после долгого соития она охнула и разродилась долгим оргазмом.

— Ну вот, это был псих-терапевтический секс, а не тантрический. — Резюмировл Майкл.

— Это было изнасилование, — без упрека в голосе сказала Лайма. — Но плавать мы все-таки пойдем. Сто лет не купалась.

— Почему? Твой муж утонул?

— Нет. Он выпал с десятого этажа. Его выбросил муж любовницы. — И Лайма снова зарыдала.

Майкл снова повалил женщину и провел еще один «сеанс» усмиряющего сексас все еще вырывающейся женщиной-пацанкой с короткой стрижкой, извивающейся под ним и захлебывающейся слезами.

— А ты не думала, что его Бог наказал за измену? — Спросил Майкл, когда закончил.

Лайма молчала некоторое время, потом выбралась из-под его тела.

— Ему что: он умер мгновенно. Наверное, Бог наказал меня, раз мне так долго и сильно больно.

Три дамочки из группы — подруги Инна, Элла и Нина явно и целенаправленно принялись искать себе партнера на вечер. Не мужа, а именно того. Кто сможет в них …войти.

На одном из лежаков возлежал парень со щиколоткой в гипсе — один. И Стройная пятидесятилетняя Инна направилась к нему.

— Мне нужен партнер для занятий Тантрой.

— Парень небрежно скинул с лица бейсболку. И оказался писанным красавцем.

— Что за хрень? — спросил он с легкой досадой.

— Обучают нежному сексу.

— Нежному? — Засмеялся он. — Ну что ж, так я не умею.

— Научат. Научим, — смутилась Инна. Парень откинул ее критическим взглядом, задержавшись на впалом животе.

— Ну ладно, — не очень охотно спросил он. — Куда и во сколько прийти.

— В семь, перед ужином.

— То есть, чеснок не жрать в ресторане— загоготал парень — Зовут то тебя как, девушка (слово прозвучало язвительно). Но Инна решила не обращать на это внимание — ей ведь