Дар наслаждения - Симоне Бенке

— Тогда ты знаешь Бремен лучше меня. Я был здесь только проездом. Сейчас искал какой-нибудь хороший ресторан. Может, ты что-то подскажешь?

Элен кивнула на проспект:

— Покажи-ка. Давай посмотрим вместе.

Торальф пересел к ней па кровать. Они разыграли небольшую ссору, споря, какой ресторан лучше. Потом Торальф сказал:

— Я вижу, поход с эмансипированной европейской женщиной в ресторан — дело непростое. Давай выпьем вина, чтобы ты немного расслабилась.

— Но я спокойна. — Не может быть, чтобы он почувствовал ее волнение!

— Ты? Спокойна?

Элен пришла в негодование, но Торальф только посмеивался.

— Знаешь, как я понимаю расслабленность? — сказал он и указал на ее брюки. Сердце Элен остановилось. Нет, не может быть! Неужели она в нем ошиблась? Она настолько разозлилась, что почувствовала, как на лбу выступили капельки пота. Вечность прошла, пока Торальф снова заговорил:

— Для начала ты отдашь мне свой телефон. Не могу видеть, как тебя постоянно дергают.

Элен смутилась, но от сердца у нее отлегло. Она молча отдала Торальфу свой телефон. Перед тем как выключить его, он спросил:

— Может, еще одно сообщение или звонок? Твой последний шанс!

Элен покачала головой. Торальф выключил ее мобильный и направился к обычному телефону.

— Белое или красное?

Элен пожала плечами.

— Ты у нас сегодня главный. Тебе и решать.

— Добрый вечер! Пожалуйста, бутылочку бордо в номер шестьсот двадцать девять… Да, я видел у вас в карте вин Chateau Pavie. Я хотел бы восемьдесят девятого года, если можно. Хорошо. Спасибо.

Торальф положил трубку и сел на пол по-турецки. Элен делала вид, что занята чтением проспекта. На самом деле она никак не могла сосредоточиться. Она почувствовала его насмешливый взгляд.

— Ну как, нашла что-нибудь?

— Нет.

Раздался стук в дверь: вино принесли быстро. Торальф, разливая вино по бокалам, снова бросил на Элен взгляд, от которого она смутилась и, чтобы скрыть это, спросила:

— А ты разве не голоден?

— Я тешил себя мыслью, что мы позже куда-нибудь сходим. Можно ведь и не заказывать столик. — Он испытующе посмотрел на Элен. — Я уточнил у служащей в холле, и она сказала мне, что все будет в порядке. — Он передал Элен бокал и сел у нее в ногах.

— Хорошо, что ты сейчас здесь.

Они чокнулись, а потом долго еще рассказывали друг другу истории из своей жизни. Элен смеялась до слез.

Вдруг его голос стал серьезным:

— Скажи, ты живешь одна?

Элен почувствовала себя не в своей тарелке. Она надеялась, что до этого вопроса не дойдет. Она помедлила с ответом, и Торальф добавил:

— Извини, я спросил глупость. Не отвечай, если не хочешь.

Элен отлично умела отвечать на вопросы так, чтобы ничего не было ясно. Работая журналисткой, она этому научилась. Но сейчас она хотела с самого начала быть честной и, глядя Торальфу в глаза, сказала:

— Нет, не одна. Со мной в квартире живет мой муж.

Она смотрела очень внимательно, но не смогла понять, как он отреагировал.

— А что тут плохого? Тебе, по-моему, трудно об этом говорить. Если не хочешь, то не будем!

— Нет, нет. Просто… я не знаю, что ты обо мне думаешь. Сижу тут с тобой в номере и рассказываю, что у меня есть муж.

Торальф встал налить еще вина. На этот раз он не вернулся на прежнее место, а сел поближе к Элен. Она не знала, приятно ей это или нет. Торальф долго смотрел на нее, а потом очень спокойно сказал:

— Я тоже не знаю, что ты думаешь обо мне. Может, ты считаешь меня чудаковатым типом, затворником. Но я совсем не такой. У меня есть сын. — Он сделал паузу. — Я тоже когда-то был женат.

— На его матери?

— Да. У нас была образцовая семья. Собственный дом, чаепития у родителей по воскресеньям… и все в таком духе.

— А потом? Что случилось?

— Ничего. Я работал в рекламном агентстве, получал неплохие деньги. Казалось бы, будь доволен: кредит за дом мы выплатили в рекордные сроки… А потом… Потом я спросил себя: а что дальше? Соколы тогда уже стали моей страстью. Но заниматься ими было очень трудно.

— Почему?

— Это нужно делать каждый день и в светлое время суток, потому что ночью они очень плохо видят. Мне приходилось отпрашиваться на работе. Там, конечно же, отпускали всякие глупые замечания, а жена вообще считала это пустой тратой времени. Если я, к примеру, на выходные собирался на охоту, а в этот день какой-нибудь дядюшка отмечал юбилей, скандал был гарантирован. Или мне нужно было купить новый костюм, или сходить к парикмахеру, или сделать еще что-нибудь жутко важное. Я никогда не любил лицемерить. Да, бывало, я притворялся, делал хорошую мину при плохой игре, но долго я этого не выдержал. Просто стал смешон сам себе. И в один прекрасный момент понял, что с меня хватит. Мы разошлись.

— Кто был инициатором?

— Я. Мы продали дом, и свою часть денег я истратил на покупку соколов. — Он рассмеялся. — Можешь представить, что обо мне говорили любимые родственнички! Но мне было все равно.

— Сколько сейчас твоему сыну?

— Восемнадцать. Он приезжал ко мне в Эмираты.

— Вы с ним близки?

— Нет. Он рос с матерью. У нас мало общего. Его интересуют только компьютеры. Ну, ты понимаешь, новое поколение… Когда мы развелись, сыну было десять, с тех пор мы видимся раз или два в году. Вначале мне было непросто так надолго с ним расставаться. Это единственный человек, ради которого я готов на все.

Элен задумалась, и Торальф спросил:

— А у тебя есть дети?

— Нет.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Почему?

— Не знаю. Наверное, мы не очень их хотели. Может быть, я просто эгоистка. Люблю жить спонтанно. И потом, дети плохо совместимы с моей работой.

— А что твой муж?

Элен долго смотрела на него, а потом ответила:

— Он меня любит. По крайней мере, я так думаю. — Она немного отодвинулась от Торальфа, но он подсел ближе к ней.

— А ты его любишь?

Элен задержала дыхание:

— Что тут сказать? Меня тоже мало интересуют все эти семейные мероприятия. Правда, я в них и не участвую. Слава богу, муж смотрит на это сквозь пальцы. Но для меня в отношениях важен еще и другой аспект.

Торальф слушал очень внимательно, но не смотрел на нее. Он, должно быть, чувствовал, как тяжело Элен говорить на эту тему.

— Мне кажется, я знаю, что ты сейчас скажешь.