Палачи и герои - Сергей Зверев

– Там местность пересеченная, танки вряд ли полезут. На курорт идешь, Вильковский.

– На зимний, – хмыкнул Иван.

Но танки пошли именно там. Немцы посчитали, что там их не ждут. И под утро зазвучал ненавистный аккомпанемент гула бензиновых моторов.

Немцев было много. Очень много.

Первую волну удалось отбить общими усилиями пехотинцев, бронебойщиков и артиллеристов. Но и потери они понесли большие. Слава богу, у Ивана все остались живы.

– Это они не знают, на кого нарвались. На бронебойщков Вильковского! – с гордостью воскликнул сержант Богатырев. – Отбились!

– Еще не вечер, сержант. Еще даже не день, – возразил Иван.

И как в воду глядел. Вторая танковая волна была сильнее первой. И бойцов засосала смертельная, кромешная, беспросветная бездна боя.

Иван командовал. Лупил из ППШ по наступающей пехоте. Стрелял из ПТР по бортам танков. Когда это не помогало, лез под гусеницы со связкой противотанковых гранат. Оглох от близких взрывов и был опален огнем.

Боеприпасы вышли. Своих людей Иван уже почти не видел. В каком-то полузабытьи еще отдавал команды. А гитлеровские танки и пехота все накатывали.

На левом фланге разворачивалась танковая дуэль. Несколько тяжелых КВ со звездами на башнях успешно глушили немцев, но и сами загорались.

Сквозь едкий дым, сквозь кровавую пелену в глазах Иван видел – немецких танков стало куда меньше. Но фашистская пехота напирала. Справа замер станковый пулемет. Расчет погиб, но надежный ДС-39 на треноге остался целым, и Иван встал за него.

На него снизошло умиротворенное спокойствие. Немцев слишком много – не сдюжить. Но пусть даже на этом участке немцы пройдут – их встретят резервные части, которые сейчас разворачиваются на севере. И к Сталинграду фашистам не пробиться. Слишком хорошо проредили их Иван со своими бойцами, которых, наверное, уже не осталось в живых, стрелки, танкисты и артиллеристы. Те, кто ждет немца на следующих рубежах, будут драться так же отчаянно и смело. Кольцо вокруг армии Паулюса так и останется кольцом.

Иван лупил длинными очередями – снаряженных лент хватало. Сменил позицию – пулемет был очень тяжелым, но бить долго с одной позиции – самоубийство. Вокруг лежали тела погибших красноармейцев. Ивану казалось, что выжил только он. Но справа из траншеи прозвучал выстрел. И слева. Затрещали очереди. Живы! Он не один!

Бил он расчетливо. Ленты уходили быстро. Но достиг своего. Немецкая пехота залегла. А потом попятилась назад.

А он все еще жив. И хоть бы одна царапина! Только в ушах звенит от близких разрывов – контузия, но небольшая и далеко не первая. Переживем!

Потом снова рокот моторов проклятых немецких средних «панцеров». На этот раз им уже нечего было противопоставить.

В рокот сначала почти незаметно вкрался еще один звук. Он крепчал. И у Ивана потекли слезы по щекам.

– Молодцы! – крикнул он. – Молодцы!

На бомбежку заходили штурмовики Ил-2 – убийцы танков. А потом в окопы начали запрыгивать люди в шинелях и полушубках. И Иван увидел знакомого комроты из первого батальона.

– Держись, браток! Подмога пришла! – прокричал он, но через заложенные будто ватой уши Иван еле расслышал его слова.

– Припозднились вы. – Ивану казалось, что говорит тихо, но на самом деле он кричал. – Нас тут всех положили!

– Немцы слева отвлекающий удар изобразили. А всей мощью на вас пошли. Не могли быстрее, старший лейтенант. Не могли.

– Я понимаю. Я все понимаю…

После боя была перекличка. Иван считал, что не осталось почти никого. Но солдат-пехотинец – он живучий. Присыпанные снегом и землей, окровавленные и грязные, покачиваясь, но не выпуская оружия из рук, будто из самой Русской земли, как сказочные богатыри, поднимались ее защитники. Пусть вид их был жалкий и вовсе не героический. Но они совершили невозможное – по военной науке не должны были остановить такой натиск, но остановили. В очередной раз непобедимая отлаженная военная немецкая машина забуксовала на русских просторах, не выдержала столкновения с русским духом, смекалкой и оружием.

От взвода бронебойщиков осталось пятеро. В том числе сам Иван и сержант Богатырев – заговоренные или самые умелые.

Потом было награждение – очередной орден на грудь, теплые слова командиров. А в голове Ивана вспыхивали образы и пережитые ощущения – рев моторов, лица его погибших солдат, ни один из которых не струсил, не побежал. Появлялось и лицо дяди Вислава на фоне пылающей деревни. В душу Ивана готовы были ворваться горе, отчаяние, раскаяние – мол, не уберег своих, а сам жив-здоров – легкие контузии не в счет. Но он отбрасывал их. Когда-нибудь придет время переживаний и терзаний – тогда он впустит в себя и раскаяние, и память. Но не раньше, чем закончится война.

После того боя комбат глядел на него с опаской и удивлением. Внешне старлей не слишком изменился. Как будто и не вышел только что из ада. Он не хлестал спирт. Не срывался ни на кого. Хотя реакция на произошедшее должна быть, но ее не было.

– Да, силен ты, старлей, – пробормотал комбат едва слышно…

В конце 1942 года руководство ОУН (Б) объявило о своем разочаровании в немцах и уходе в подполье, при этом популярным стал лозунг «Свободная Украина без немцев».

Дантист ожидал, что после этого гитлеровцы сделают все, чтобы не допустить создания на подконтрольной территории враждебной им многочисленной вооруженной силы. Значит, идея с формированием украинской национальной армии будет торпедирована – ресурсов у германцев на это хватит. Не тут-то было. На встрече в Ровно куратор с оптимизмом объявил, что все развивается по плану.

– Есть разные уровни осознания реальности и контроля над ней, – профессорским тоном изрек он. – У гестапо и СД он один. С их полицейским умишком им нужны тишина и порядок. Для них ваша Организация – сборище бандитов, которых надо уничтожать, чем они и занимаются. На более высоком уровне познания действительности становится понятно, что злость, стремление к самостийности, упрямство, которые владеют радикальной частью вашей нации, никуда не денутся, их не выжечь полицейскими акциями. Эту энергию нужно направлять. Направлять и использовать. И пусть ваши соратники считают, что борются с нами. Несколько обозов и военных разгильдяев вермахта, которые пострадают, вряд ли большая цена для сохранения вашего чувства собственного достоинства. Мы не в состоянии сейчас убить эту энергию. Но мы можем оградить ее простыми рамками.

– Какими? – спросил Дантист.

– Нельзя мешать армейским коммуникациям. Покушаться на сбор продовольствия для Германии. Уничтожать немецкие органы власти.

– А что можно?

– Можно и нужно обеспечить безопасность транспортных сообщений на территории Галиции для бесперебойного снабжения фронта войсками и оружием. Не допустить до них партизан и диверсантов. А для этого, как мы уже говорили, необходима организованная сила. Выйдете за очерченные рамки – будете уничтожены. Во всяком случае, верхушка ОУН будет заменена на более лояльную, а ваши заложники в лагерях расстреляны. Но до этого, думаю, не дойдет. Герр Бандера чувствует себя в заключении вполне комфортно и на деле пытается доказать лояльность нам. Но пока еще недостаточно, чтобы мы его простили…