Дверь в стене тоннеля - Николай Черкашин

– Спасибо за угощение, гражданин начальник, – широко улыбнулся мужик. Было ему на вид лет сорок. Курнос и синеглаз. Окает.

– Не вологодский?

– От, мать честная, насквозь видит! Ну, ты, видать, и колол нашего брата… Череповецкий я. Череповец, слыхал, такой город есть?

– Слыхал. Еще будешь?

– Не держи меня за нахала. Но… Оголодал малость. Буду! Дай тебе Бог незлую тещу.

Еремеев заказал еще одну сардельку, стакан кофейной бурды и два песочных кольца. Все это незамедлительно исчезло под рыжеватыми усами бомжа. Еремеев принюхался. Мочой от него не пахло. Еще не совсем опустился.

– Зовут тебя, судя по наколке, Павел?

– И тут угадал, черт глазастый! Павел. Пашка, Павел Артамонович… Слушай, а поехали со мной в Иркутск? А? Ты мне только билет купи. А я тебе покажу, где Колчак золото спрятал. Ей-богу, знаю! Мне дед один – очень надежный старичок, из бывших – на карте все показал. Я знаю. Один знаю. Больше никто. Поехали со мной? Мне б только деньжат на дорогу собрать. А там три ящика со слитками. Орлами еще двуглавыми клейменные. Возьмем сколько упрем.

Мужичок говорил это с таким жаром, с каким убеждать могут только отпетые кладоискатели-фанатики. Было в нем что-то располагающее к себе – то ли улыбался обаятельно, то ли глаза не утратили живого блеска и сверкали заговорщически – так мальчишки делятся меж собой страшными тайнами. Вдруг повеяло чем-то из детства: «Остров сокровищ», харчевня, пираты, клады… Да это и был русский вариант стивенсоновского романа – московская забегаловка, бывший зэк, золото Колчака, Сибирь, орленые слитки…

– Ну что, едем? – настаивал Артамоныч.

– Уговорил, черт языкатый, – усмехнулся Еремеев. – Едем. Только для начала слегка тебя приоденем.

Они вышли в Столешников переулок и здесь, в бывшей комиссионке, а ныне магазине готового платья, выбрали Артамонычу коричневый в полоску недорогой костюм, бежевую немаркую рубашку и галстук в цвет будущих носков. Переоделся он в примерочной кабине, слегка обалдев и от произошедшей в его жизни перемены, и от собственного отражения в зеркалах.

– Ботинки бы тебе еще сменить, – сказал Еремеев, посмотрев на лагерные «прогары» своего компаньона, – да еще постричь слегка – цены бы тебе не было. Но это в другой раз.

Артамоныч деловито перекладывал из старой одежды в карманы костюма все свое имущество: справку об освобождении, самодельный перочинный нож, коробок спичек, обломок расчески, пригоршню российских монет, пачку чудовищных лезвий «Балтика», простецкий бритвенный скребочек, протертый на углах почтовый конверт с письмом…

До прихода Карины оставалось четверть часа.

– Значит, так, – распорядился Еремеев, когда они выбросили на заднем дворе магазина обноски Артамоныча в мусорный контейнер. – Беру тебя на работу в свою фирму.

– Что за фирма такая? – осторожно поинтересовался бомж.

– Фирма «Золото Колчака». Сокращенно – «ЗэКа».

– Здорово, – усмехнулся Артамоныч. – ЗэКа. Это что ж, в мою честь, значит?

– Считай, что в твою. Фамилия, имя, отчество?

– Пупышев Павел Артамонович. Одна тысяча девятьсот сорок девятого года рождения, город Череповец Вологодской области, – привычно доложил бывший зэк.

– Основная гражданская специальность?

– Да все могу помаленьку – и плотничать, и слесарить, и шоферить. На газосварке могу.

– В армии служил?

– А как же. Аж в самой Германии! Младший сержант. Командир танка.

– «Т-62»?

– Нет, у нас еще «пятьдесятчетверки» были. А к концу службы «шестьдесят вторые» получили.

– Хорошо. Будешь при мне помощником по особым поручениям.

– Вроде как адъютант?

– Да. Вот тебе аванс. За май. – Еремеев вытащил из бумажника стодолларовую бумажку.

– Уй, мама родная, деньга-то какая! – изумился Артамоныч. – Сроду в руках не держал.

– Купишь потом себе нормальные ботинки, носки и носовой платок.

– Есть!

– Стрелять умеешь?

– Так точно.

– Да ладно тебе каблуками щелкать. Иди сюда.

Они отошли в глухой закоулок двора за пожарную лестницу. Еремеев достал из куртки трофейный «браунинг».

– Держи!

– Ой нет, гражданин начальник, на мокрое дело не пойду. Я на свободе и месяца не погулял. Опять в отсидку не хочу.

– Никаких мокрых дел. Просто прикроешь меня с тыла. Сейчас ко мне придет девушка. Проверишь – нет ли за ней «хвоста». Потом спустишься вслед за нами в погребок, сядешь за столик у входа в зал и будешь вести скрытое наблюдение за нами и посетителями. В случае чего, действуй по обстоятельствам. Отход через кухню. Там есть служебная лестница. Если все нормально, будешь следовать за нами на расстоянии зрительной связи, то есть не теряя из виду. Теперь смотри сюда. Это тебе для подстраховки вроде расписки.

Еремеев достал из чемодана рабочий блокнот следователя, вырвал страницу и быстро набросал: «Я, капитан милиции Еремеев Олег Орестович, настоящим заявляю, что пистолет системы “браунинг” № 567192 изъят мною у гр. Леона Игоревича Ковальчука и передан во временное хранение моему помощнику Павлу Артамоновичу Пупышеву, младшему сержанту запаса, с целью сдачи оружия в правоохранительные органы, если я не вернусь с операции по обезвреживанию преступников из банды “Сотана ТВ-э”». Подпись. Дата.

– Устроит тебя такая ксива?

Артамоныч пробежал глазами, посерьезнел и вложил расписку в справку об освобождении.

– Теперь другой коленкор. Ну-ка, покажи, где здесь предохранитель.

Еремеев показал.

– У меня тоже пушка. В случае чего – отобьемся.

– А их много будет?

– Не думаю. Вот этого типа запомни хорошенько. Он может появиться. Рослый такой амбал-качок.

Еремеев достал паспорт Леонкавалло и показал фотографию.

– Запомнил?

– Ага. Морда кирпича просит.

– Оставь пока у себя. В случае чего сдашь вместе с пистолетом и моей распиской в Тридцатое отделение милиции. Это на Преображенке. Там меня знают. Найдешь следователя Махалина. Повтори!

– Отдать Махалину в Тридцатое на Преображенке.

– Порядок. Пошли. Держись от меня шагах в двадцати.

– Есть.

«Вот так происходит сращивание правоохранительных органов с преступным миром, – грустно усмехнулся про себя Еремеев. – Так рождается мафия. Поздравляю вас, крестный отец, с еще одним кланом».

Как и большинство его коллег, он самонадеянно полагал, что разбирается в людях, несмотря на то, что жизнь не раз, и не два давала понять обратное. Вот и сейчас он был совершенно уверен в человеке, шедшем за его спиной, ничуть не догадываясь о тайных мыслях весьма смятенного бомжа: рвануть бы от греха подальше, забросив «пушку» в ближайшую урну. Деньжищ аккурат до самого Иркутска хватило бы, да еще на веселую дорожку. Тем не менее он послушно следовал за странным ментом, сжимая в кармане новенького пиджака опасную игрушку.