Маленькая торговка спичками из Кабула - Мари Бурро

Я сделала несколько глотков. Невероятно, как вода наполняет тебя энергией, когда ты испытываешь невыносимую жажду. Я не знаю, когда мысль о том, чтобы убежать, пришла мне в голову. Мне так надоела эта потная, удушливая жара. В толпе на рынке я почувствовала себя такой одинокой. Я вдруг вспомнила о мсье Марке. Это американский наемный солдат, который работал в Кабуле. Кажется, он отвечал за безопасность какого-то американского предприятия, но я никогда особо не понимала, в чем состояла его работа. Я предпочитаю этого не знать. Сейчас он в Ираке. Однажды мы с ним разговаривали, и он рассказал мне о Банд-э-Каргах. Это озеро в двенадцати километрах от Кабула. По пятницам, когда у всех выходной, многие семьи устраивают у этого прохладного озера пикники. Мне ужасно захотелось туда поехать. Я по секрету сказала об этом Бассире. Из моих сестер она самая смелая. Она не боится маму и всегда готова участвовать в маленьких авантюрах. Мы с ней все время устраиваем какие-нибудь тайные сговоры. Мы позволяем себе хитрить.

Мы договорились встретиться у школы в 12.20. Но вместо того чтобы идти на уроки, направились к автобусной станции, которая находится напротив министерства внутренних дел. У меня в кармане туники было 5 долларов. Я купила у местного бакалейщика пачку чипсов — моя маленькая слабость — и две холодные содовые, только что из бака со льдом. Мы прошли мимо гостиницы «Мустафа» и продавца кебабов, повернули направо и подошли к небольшой площади, где останавливаются автобусы. На ней толкался народ. Крики смешивались с рычанием выхлопных труб и голосом водителя, объявляющего конечную остановку. Один из автобусов под завязку заполнили новобранцы Национальной афганской армии. На них была полевая форма. Одни спали, опершись головой на стекло. Другие смеялись. Я не слышала их голосов. Но я видела их взгляды. И по ним догадалась, какие грубые шутки раздавались из автобуса. Кругом все было загромождено. Посреди площади стояли автобусы и всякие разные продавцы. На земле, скрючившись, прямо напротив выхлопных труб на чемоданах сидели женщины. У них, должно быть, кружились головы от всех этих газов. Некоторые держали на руках детей. Мне стало жаль их, как же им должно быть жарко под этими синтетическими паранджами. Они ждали мужей или братьев, которые пошли покупать билеты. В этой же сутолоке мальчишки-попрошайки просили подать монетку, торговцы платили бакшиш, чтобы отвезти товар в провинцию, писцы под диктовку писали письма, которые отправлялись далеко живущей родне с ближайшим автобусом. Мне нравится эта автобусная станция. Больше всего я люблю угадывать, откуда тот или иной автобус. Афганистан — это как кладбище слонов. Весь хлам с Запада обретает здесь вторую жизнь. Так же и с автобусами. На некоторых так и осталась надпись «Schiilertransportes», представляю, как удивились бы немецкие школьники, увидев свой старый автобус, до отказа набитый мужиками в тюрбанах! У русских «камазов» вид более важный, в них под тентами перевозят только товары. Итальянский автобус, судя по надписи, видимо, из Рима: поверх слова «Roma» на нем написали «KBL» — то есть Кабул.

— Ну что, Диана, идем? Зендагуй мегзага, жизнь не ждет…

Бассира всегда спешит. Она не такая задумчивая, как я. Я оставила свои размышления и принялась искать нужный нам автобус. Бассира уже говорила с одним из водителей:

— Озеро Банд-э-Каргах? Сегодня туда нет автобуса. Он только по пятницам. Спроси вон у того водителя, по-моему, он останавливается там недалеко. Но там еще пешком придется идти. Автобус действительно проезжал мимо гостиницы «Интерконтиненталь» на северо-западе Кабула, но потом сворачивал на дорогу к Газни. Водитель согласился за 30 афгани довезти нас до развязки с дорогой, которая ведет в Каргах. Было жарко и душно, в автобусе нестерпимо воняло потом. Окна с нашей стороны непонятно почему были заколочены. Но это еще ничего, ко всему прочему у автобуса не было амортизаторов, и судя по всему, уже давно. Его трясло от малейшей выбоины на дороге, и мне от этого стало плохо. Меня жутко затошнило. Бассира дала мне глоток своей содовой. Я закрыла глаза.

Мне казалось, уезжая из города, мы оставляем позади хаос и стресс. Но у водителя, очевидно, не было желания любоваться деревенским пейзажем. Он ехал все быстрее и быстрее, обгонял других, резко поворачивая руль и долго сигналя, — это доставляло ему удовольствие. Теперь к тошноте прибавилась еще и головная боль, и я уже начала жалеть, что ввязалась в эту авантюру. Через час автобус замедлил ход. Водитель сделал знак, что нам пора выходить. Мы выпрыгнули на ходу. Автобус, не останавливаясь, продолжил свою бешеную гонку в Газни.

До озера идти было еще полчаса. Мы шли по земле, раскаленной от полуденного солнца, я сквозь подошвы чувствовала, что температура поднимается до предела. У меня горело все тело. Мы с Бассирой молча шли рядом, вкладывая все моральные и физические силы в эту мучительную ходьбу. На одном из полей мы увидели класс, у которого шел урок математики. Парты стояли прямо на улице. Обычно эти классы для беженцев располагаются в палатках ВК ООН — Верховного комиссариата ООН. Но, наверно, в них было слишком жарко, и учитель решил провести урок на открытом воздухе. Мы издалека услышали, как они повторяют таблицу умножения. Впрочем, мне не стало стыдно за то, что я прогуливаю школу. Иногда полезно изменять самой себе.

Теперь я улыбаюсь, когда вспоминаю этот долгий мучительный путь к счастью — первый раз в жизни увидеть озеро, — но тогда мне казалось, он никогда не кончится. И вдруг я услышала смех детей и плеск воды. Мы были уже близко.

Для вторника народу было многовато. Жара многих из столицы заманила сюда, под тень сосен. Я расстроилась. Для водного рая вода здесь была слишком грязная. Купаться могли только мальчики, но несколько девочек катались на розовом водном велосипеде с лебединой головой, такие привозят из Пакистана.

Мы с Бассирой сели на лужайку, рядом продавали кебабы и газированные напитки. Денег у нас больше не было. Единственное удовольствие, которое мы могли себе позволить, — это снять обувь и дать раскаленным ступням отдохнуть. Но мы все-таки не стали снимать носки, вокруг было слишком много мужчин. Из хрипящих колонок, которые подпитывал генератор, доносилась индийская музыка. Нарушая тишину и покой, которые я так надеялась найти здесь… Когда мы подошли к озеру, было уже два часа. Я подсчитала: если мы хотим вернуться в Кабул к тому времени, когда закончатся уроки, мы не можем оставаться здесь больше часа. Не говоря ни слова, мы с Бассирой покорно смотрели на резвящихся в воде мальчиков, до пояса голых или одетых в белые майки, под которым легко угадывались их тела, они смеялись, заходили в воду и выходили из нее. Плавали они как щенки, громко хлопая руками по воде, на которой еще толком не научились держаться. В те минуты я думала о том, что мы горный народ. Вне своей среды мы чувствуем себя потерянными. Один из пловцов, скрестив руки, задумчиво лежал на спине посреди озера. Как бревно. Он как будто сливался с природой, вдали от берега с его шумом и криками. Удивительно, но ему я позавидовала. Я никогда не решусь даже ногу в воду окунуть. Богатые могут брать напрокат коврики и, растянувшись, отдыхать под холщовым навесом. Это стоит 500 афгани или 10 долларов в день. Не знаю, кто теперь, после того как все подорожало, может себе такое позволить. Даже водный велосипед напрокат — 50 афгани за 30 минут — это неимоверная роскошь. На сей раз мы с Бассирой вели себя благоразумно и решили долго не задерживаться. Мы нашли таксиста, который вез какую-то семью, он удивился, что мы, девочки, одни на озере, и добродушно согласился подвезти нас бесплатно. Мы забились в багажник его «Пежо-Брейка». Нас высадили в Карте-Сех, в пригороде Кабула, там мы сели на автобус. Стоило только отъехать от города, и уже начинаешь по нему скучать. Это как вновь увидеть знакомое лицо.