Книжный магазин у реки - Фрида Шибек

– Я – инженер-электронщик, работаю на фабрике в Уэмбли.

Кристина пытается расслышать его, но видит лишь, как двигаются его губы, когда он говорит.

– Но он живет рядом с Саутворком. В квартире над книжной лавкой, – вставляет Сара.

Кристина кивает.

– Вот как?

Она видит, как они смотрят друг на друга и смеются.

– Да, Даниэль сказал, что мы можем переехать к нему. Так что нам не придется больше жить в общежитии.

Кристина смотрит сестре в глаза. Вот почему Сара хотела, чтобы они встретились втроем, чтобы у Кристины не было возможности отказаться.

Она ерзает на стуле и нервно сжимает пивную кружку. Как бы она ни хотела уйти из ненавистного общежития, она вовсе не была уверена, что переехать к абсолютно чужому человеку – намного лучше.

– Ну да, квартирка небольшая, но у нас с тобой будет отдельная спальня, – радостно говорит Сара. – Это же здорово, правда?

Сестра поворачивается к Даниэлю, и они целуются взасос. Кристина заканчивает кружку пива. Что ей сказать? Что она, собственно говоря, не знает Даниэля и предпочла бы безраздельно владеть своей сестрой?

Даниэль вытирает рот.

– Там есть небольшая ванная комната и кухня, – говорит он. – Ну, кухня – это, наверное, громко сказано, но по крайней мере кухонный уголок.

Сара пинает под столом Кристину.

– Ну, скажи что-нибудь, что ты думаешь?

Кристина пожимает плечами.

– Может быть, вам лучше жить одним?

Сара закатывает глаза.

– Ну конечно, нет! Ты же моя младшая сестра. Я обещала заботиться о тебе! – Она наклоняется через стол и шепчет на шведском: – Тебе не надо беспокоиться. Он очень милый, и район там безопасный, и клопов там нет.

Кристина кивает.

– Ладно.

– Договорились? – переспрашивает Даниэль.

– Ты не против? – повторяет Сара, хлопая в ладоши.

Кристина пытается улыбнуться.

– Да, давайте.

Сара вскакивает и заключает Даниэля в объятья.

– Ну вот, теперь я рада. Это будет замечательно! Нам будет так весело вместе!

Она касается руками лица Даниэля и спешно целует его, а потом тянется через стол и берет Кристину за руку.

– Как семья, – говорит она, глядя на сестру. – Ты, я и Даниэль. Мы будем жить одной маленькой семьей.

Мартиник замешала в большой миске шоколадное тесто. Тридцать маффинов с розовой глазурью. Если она хочет успеть доделать их до отъезда за Спенсером, надо поторопиться.

Раздался сигнал микроволновки, Мартиник достала тарелку с растопленным маслом и вздохнула. Вот она опять в стрессе и пытается все успеть, чтобы угодить другим. Записываясь с дочерью в комитет по продаже выпечки, Мартиник, собственно говоря, рассчитывала, что они будут готовить маффины вместе с Анджелой. Думала, это будет приятное совместное времяпрепровождение, но, как она ни старалась, ей никогда вполне не удавалась роль мамы в стиле Мэри Поппинс, на которую втайне так хотелось быть похожей.

Ловко открыв баночку, Мартиник добавила в тесто чайную ложку ванили. Она из кожи вон лезла, организовывая всякие мероприятия, чтобы порадовать Анджелу. Услышав, что ей нравится фотографировать, тут же нашла курсы фотографии и записалась туда вместе с ней. Всегда следила за тем, чтобы дома было достаточно вкусненького, на случай если дочь надумает пригласить друзей, а если Анджела вдруг нуждалась в ней, тут же все бросив, спешила на помощь. Тем не менее складывалось ощущение, что между нею и дочерью выросла стена.

Мартиник достала противень и начала раскладывать формочки для маффинов. Когда Анджела была младше, у них были очень близкие отношения. Они все делали вместе: ходили на долгие прогулки, посещали музеи, играли в парке, покупали мороженое, купались, плели бусы, читали вслух и делали друг другу прически.

Ее милая, вдумчивая и благоразумная маленькая дочь была просто ангелом. Постоянно думала о других и для своего возраста обладала невероятной эмпатией. Однажды даже убедила Пола уложить доски вдоль дорожки в их маленьком саду, чтобы кто-нибудь, не дай бог, не наступил на муравьев, переползавших через сланцевую плитку.

Они с Полом часто понимающе смотрели друг на друга и умилялись, как им удалось вырастить такое очаровательное маленькое существо. Оглядываясь назад, было трудно осознать, как эта милая девочка всего за пару лет превратилась в злобного подростка, который орет на своих родителей и в любой удобный момент убегает из дома через окно в спальне.

Мартиник аккуратно вмешала в тесто масло. Иногда она задавалась вопросом, есть ли доля ее вины в том, что случилось с Анджелой. Роль недобросовестного родителя Мартиник совершенно не устраивала, но к детям при появлении на свет божий почему-то не прилагается подробная инструкция по эксплуатации, и, как бы она ни поступала, ей казалось, что все выходило плохо. Когда она оставляла Анджелу в покое, дочь решала, что ей все сойдет с рук, а если Мартиник закручивала гайки в ответ на ее резкость, отношения тут же заходили в тупик.

Искоса глянув на часы, Мартиник начала разливать тесто по формочкам. Теперь Анджела всегда неприветлива. Она старается как можно меньше времени проводить дома и, похоже, делает все возможное, чтобы избежать общения с матерью. Как только Мартиник возвращалась домой с работы, дочь удалялась в свою комнату, а если Мартиник стучалась к ней, она просила оставить ее в покое. Выходные Анджела проводила в гостях у друзей, а если вдруг они сталкивались утром на кухне, дочь опускала глаза.

У Мартиник не было ни малейшего понятия, что именно пошло не так, но каждый раз при виде других девочек-подростков, общающихся с мамами, она чувствовала уколы ревности. Анджела ни в коем случае не хотела, чтобы ее видели в обществе матери, а уж о том, чтобы вместе сходить в кино или попить кофе, не могло быть и речи. Их редкие разговоры случались теперь, только когда Анджеле было что-нибудь нужно, и это часто приводило к беседе на повышенных тонах.

Когда Анджела просила разрешения поехать с компанией друзей на Канары, купить скутер из денег, отложенных на высшее образование, или пойти на какой-то мутный концерт в Кентиш Тауне, и Мартиник отказывала ей, дочь орала так громко, что Мартиник и в голову раньше не приходило, что люди могут так кричать.

– Ты всегда говоришь «нет», – голосила Анджела. – Всем моим друзьям родители разрешают!

Мартиник пыталась сохранять спокойствие и урезонивать дочь, но часто в конце концов тоже повышала голос от раздражения. Анджела вопила, что Мартиник ничего не понимает, Мартиник вопила в ответ – пусть она тогда ей все объяснит, но дочь всегда воздерживалась от объяснений.

Хуже всего было то, что после ссор Анджела отказывалась мириться. Несколько лет назад Мартиник было достаточно купить ей мороженое, и дочь обнимала ее в ответ, а теперь только рычала на нее, как разъяренный лев.