Комдив - Михаил Нестеров

Уже 20 июля к Олегу подошел Булочкин со словами:

– Ты обещал!

Пришлось отпустить. С этого дня выходы на передовую стали постоянными и регулярными. Действия снайперских групп батальона охраны базы ОАГ быстро получили большую известность на фронте, причем не только на нашей стороне. Некоторые пары имели мощные винтовки калибра 12,7 мм и 14,5 мм и работали на расстояниях, намного превышающих возможности их оппонентов, а сами снайперы были настоящими мастерами своего дела. Аверин и Булочкин собирали выдающихся стрелков, где только могли, а признанные авторитеты – Степан, Василий и Тимофей – постоянно занимались с группами, повышали их квалификацию. Финны пытались противопоставить им действия диверсантов и артиллерию, но все было тщетно. Прикрытие прекрасно справлялось со своими обязанностями, а обнаружить и быстро накрыть стрелков артиллерией было проблематично: тщательная маскировка и перемена позиции давали хорошие результаты. Видя, что обычная тактика не приносит успеха, финны попытались действовать диверсионными отрядами по самой базе, но охрана была слишком серьезной, да и полк НКВД, обеспечивающий внешний периметр, не дремал. Значительную его часть составляли бывшие пограничники, многие из которых в этих местах раньше служили, остальные тоже были люди бывалые. Командир полка, сорокалетний подполковник Эклунд, был самым настоящим финном со шведской фамилией, служил в «органах» с шестнадцати лет, местность знал как свои пять пальцев. Работать с Андреем Густавовичем было одно удовольствие, а он был рад вернуться в родные места: до этого служил на самом южном фланге. Как он сам однажды выразился, еле вытащил свои кости с Керченского полуострова. При воспоминаниях о прошлогодних боях Эклунд морщился как от зубной боли и тихо ругался на родном языке, материл тамошнее, начальство и особенно Мехлиса. Северов, Булочкин и Аверин сразу нашли с ним общий язык, помогали, когда тот просил, и транспортом, и авиацией. Особенно часто задействовали звено связи с их «У-2Ш», девчонки летали практически каждый день. Когда Аверин и Эклунд ликвидировали несколько серьезных диверсионных групп, противник притих и к базе больше не лез. Впрочем, упертость горячих финских парней Олег недооценил.

25 июля Северов выехал к линии фронта, чтобы лично понаблюдать за работой штурмовиков и пикировщиков по вражеским позициям. Требовалась буквально ювелирная точность, из-за чего фронт и попросил помощи у ОАГ. Планировалось нанести удар по вражеским позициям около Белоострова, работать надо было в непосредственной близости от позиций наших войск. Олег сам выехал на рекогносцировку, путь был недалек, около сорока километров, но проехали всего десять, когда у сопровождающего БТРа накрылась трансмиссия. По рации вызвали техничку, но Северов поехал дальше на своем «додже» вместе с Винтиком и Шпунтиком. Механиков он взял с собой, чтобы они осмотрели немецкий «Шторх», который совершил аварийную посадку в полутора десятках километров от передовой, где-то северо-восточнее Сертолово. Дорога заняла около часа, так что до полудня Олег поговорил с командиром 10-й стрелковой дивизии генерал-майором Платовым, сам облазал передний край. После обеда прибыли авианаводчики от Бондаренко и Кривцова, Северов объяснил им диспозицию, показал на местности. Налет состоялся в 17:30, все прошло как запланировано, экипажи еще раз продемонстрировали свою высочайшую квалификацию, а Северов, довольный как слон, поехал искать «Шторх»: было вроде почти по пути. «Почти» оказалось с загогулинами, до темноты ничего не нашли, остались ночевать на каком-то хуторке рядом с развернутой медицинской частью, что-то вроде небольшого полевого госпиталя. Винтик и Шпунтик (Олег мысленно хмыкнул – ну да, дело молодое, хотя возраст практически его) отправились знакомиться с местными девушками, сияя широкими улыбками и наградами, а Северов разделся до пояса, попросил пожилого солдата полить ему на спину и с удовольствием растерся полотенцем после холодной воды. Дедок озадаченно посмотрел на сухопутную форму и тельняшку под ней, но ничего не сказал, только заулыбался, когда поливал, знал, что вода ледяная. Потом так же молча принес банку американской консервированной колбасы и буханку хлеба. Ужинать Олег пока не стал, решил подождать своих сержантов. Те явились, когда начало темнеть, хихикали и оживленно шептались, косясь на командира, принесли котелок вареной картошки в мундире. Добавили пару луковиц из своих запасов, Паша принес кипяток, заварили чай. Ужин получился неплохой, но как бы ни был Северов благодушен, на ночные похождения к молоденьким медичкам парней не отпустил. Те повздыхали, но стали устраиваться спать.

Около половины четвертого Северов проснулся, будто кто за ногу потянул. Рефлекс его еще ни разу не подводил, поэтому он растолкал Шведова и Глазычева, они быстро оделись и стали прислушиваться к ночной тишине. Прошло несколько минут, когда сержанты уже вовсю крутили головами и собирались спросить, какая муха укусила их командира, в коридоре раздались тихие крадущиеся шаги. За два года войны парни хорошо поднаторели в ножевом и рукопашном бою, обзавелись серьезными инструментами. Помимо пары метательных ножей, изготовленных собственноручно, ребята привезли из Египта прекрасные кинжалы, немного вычурно, на вкус Северова, украшенные, но из прекрасной стали. Владели ими Винтик и Шпунтик очень неплохо, все два года они находили время для тренировок с Северовым, Булочкиным, Авериным и их орлами, но одно дело тренировки, совсем другое – реальный бой с настоящим диверсантом. Остается надеяться на хорошую физическую подготовку ребят и фактор неожиданности. Дом, в котором ночевали авиаторы, стоял на самом краю хутора, в ближней ко входу комнате спали два пожилых солдата из обслуги госпиталя, дальнюю предоставили приезжим. Поднимать шум пока не стали, обнаруживать свое местонахождение не стоит. Сначала надо тихо разобраться с гостями, потом осмотреться на местности. Тем временем дверь в их комнату стала тихонько открываться, и вот уже в нее начал просачиваться первый гость с пуукко в левой руке. Левша? В свое время Олег кое-что слышал о кас-пин и работе с ножом финских диверсов. Дед начинал на Халхин-Голе, а уж потом попал на Финскую. И в работе с ножом ой как не подарком был! Много интересного порассказывал, о чем читать не приходилось, да и показывал немало. Первого диверсанта Олег без затей убил ударом в сердце, когда тот шагнул в комнату, второго оглушили Винтик и Шпунтик, после чего быстро и сноровисто связали. Затем осторожно выглянули в дверь: в коридоре было тихо. Оба пожилых солдата были зарезаны, Северов тихо выматерился. Сзади чуть слышно сопели Андрей и Паша: ребята молодцы, пока делают все правильно, но Олег чувствовал, что в них, как и в нем самом, закипает тихая ярость. Та самая, которая рассудку не мешает, но делает с организмом удивительные вещи, когда многие после искренне удивляются, как такое вообще оказалось под силу.

От луны была только половинка, но кое-что позволяла рассмотреть. Через приоткрытую дверь удалось разглядеть, что вход в дом страховали еще как минимум двое с пистолетами-пулеметами «Суоми». У парней с собой были ТТ и автоматы ППС, у Северова обычный набор из «Браунинга» и ТТ и такой же автомат. Луна, к счастью, светила финнам в лицо, так что сквозь щель приоткрытой двери внутри дома они ничего не видели. Плохо было то, что стрелять, не открывая дверь шире, можно было только в одного. Разглядывание в окна наличия диверсантов, держащих дом на прицеле, не выявило, хотя это вовсе не означало, что их там нет. С другой стороны, не батальон же в темноте прячется! Андрей занял позицию у двери, Олег и Паша у окон, после чего Винтик выстрелил в видимого ему финна. Темнота тут же взорвалась автоматным огнем, один из оставшихся в живых диверсантов стрелял по двери, другой по окнам, авиаторы азартно отвечали. Очень быстро один из автоматов замолк, второй выпустил еще пару коротких очередей.