Осенило – написал - Юлия Идлис

Среди людей, не нашедших в себе моральных или финансовых сил, чтобы пойти учиться на сценариста, бытует мнение, что учиться на сценариста и не нужно. Достаточно разобрать с блокнотом и ручкой 20, 50, 100 или 500 хороших фильмов, понять, как они сделаны, – и можно садиться писать свой собственный гениальный сценарий.

Эта логика близка и понятна каждому, кто в детстве разбирал радиоприемник. Если 20 раз разобрать радиоприемник, на двадцать первый ты уже сможешь собрать его так, что лишних деталей не останется. А на двадцать пятый – так, что он даже будет работать.

К сожалению, в сценарном деле эта логика не работает. И не потому, что сценарий – это вам не радиоприемник (есть приемники, сделанные гораздо лучше и тоньше, чем иные сценарии). А потому, что никто, даже опытный сценарист, на самом деле не знает, как сделан хороший сценарий. Даже если этот сценарий – его собственный.

Взять, к примеру, икеевский табурет. У него есть единственно верный способ сборки – это известно каждому, кто хоть раз в жизни собирал икеевский табурет так, что ножки у него получались разной длины.

Сценарий тоже можно собрать так, что ножки у него получатся разной длины. Да и не только ножки. Но вот в чем штука: откуда мы знаем, что этот способ сборки сценария – неверный?

А ниоткуда. Сценарий можно собрать так, а можно – еще сотнями разных способов. Какие из них верные? Те, которые работают. Но таких способов могут быть десятки. Как узнать, что из всех этих способов ты выбрал самый оптимальный? Никак.

Написание сценария – это бесконечное решение задачи, которая не имеет правильного ответа, потому что история каждый раз собирается из бесконечного открытого списка разных элементов. Деконструкция этой истории в сухом остатке дает то, что написано в любом учебнике по драматургии, а именно – голую схему, которая работает всегда, но выражена в предельно абстрактных понятиях. «Преследуя свою цель, герой борется с антагонистом и претерпевает внутреннюю трансформацию».

Эта схема – самое простое, что есть в сценарном деле. Ее действительно можно выучить, посмотрев пять-десять хороших фильмов. Или даже один, если разобрать его с блокнотом и ручкой. Но стать сценаристом помогает вовсе не схема, а то, чему долго и мучительно учат в киношколах: привычка придумывать бесконечное количество разных способов эту самую схему выразить. Ведь для того, чтобы фильм получился, эта простая схема должна быть выражена в совершенно конкретных словах и поступках совершенно определенных персонажей – да еще так, как до вас ее никто никогда не выражал.

Тут нет правильного решения – есть только сотни возможных. И еще – огромная вероятность того, что оптимального решения ты просто не смог придумать, остановившись на пятидесятом. Или – что оптимального решения в принципе не существует, потому что история, которую ты год придумывал и писал, вообще на самом деле не для кино, а для циркового представления с крокодилами.

В этом месте любой нормальный человек зарыдает и сойдет с ума. Но вы – сценарист, и у вас дедлайн. А значит, вам в любом случае надо сделать какой-то выбор.

Как его сделать? Очень просто. Надо смириться с тем, что в конце концов этот выбор обусловлен не правилами драматургии, пожеланиями заказчика или производственными ограничениями. Он обусловлен тем, торкнуло вас как сценариста – или не торкнуло.

Поскольку где-то глубоко внутри сценарист – такой же человек, как и все остальные люди, есть шанс, что, если торкнуло его, торкнет и кого-то еще. Например – заказчика. Еще лучше – если и заказчика, и режиссера. Совсем классно, если торкнет еще и актеров (их вообще очень сложно торкнуть, чего они только в своей актерской жизни не видали). Ну а уж если и съемочную группу торкнет, то там уже и до зрителя может докатить.

И вот тогда, может быть, получится фильм, который люди, не пошедшие учиться на сценариста, будут смотреть и разбирать с блокнотом и ручкой в надежде научиться делать так же…

…На этом я, пожалуй, пойду разберу какой-нибудь хороший фильм из недавних. А то что-то у меня история никак не складывается. Борюсь с искушением ввести в нее парочку крокодилов и посмотреть, что будет.

Есть такое правило бутерброда. Оно гласит: если вы хотите сообщить человеку что-то неприятное (например, что его сценарий – говно), сперва нужно этого человека и/или его сценарий похвалить, потом сообщить, что он и/или его сценарий – все-таки говно, а в заключение снова похвалить и его, и его сценарий.

Сегодня мы используем правило бутерброда, чтобы поговорить о том, почему сценаристы не общаются с себе подобными. Да и ни с кем, в сущности, не общаются.

Вот вам сперва булочка: про «Осенило – написал» написали в @stcenarium. Это телеграм-канал, где публикуют анонсы интересных сценарных курсов, лекций, встреч, конкурсов, информацию о заявках, которые ищут продюсеры, и просто полезные советы отчаявшимся драматургам.

Я, конечно, очень обрадовалась. А потом вспомнила, как писала один сериал.

На первую встречу по нему пришел продюсер. На вторую встречу он привел сопродюсера. На третью встречу они пришли уже втроем с редактором. На четвертой к ним присоединился будущий режиссер. На пятой – еще один редактор. Когда они впятером уселись вокруг меня за стол, самый первый продюсер плотоядно улыбнулся и сказал: «Видите, как мы вас… окружаем».

Я сидела, заслонившись от них экраном ноутбука, в котором было пять разных файлов со взаимоисключающими правками по моему проекту, и думала: а что бы было, если бы я привела на эту встречу еще четверых сценаристов?

Но это было тогда. Сейчас я все чаще с грустью думаю, что нет, не привела бы.

Это и есть котлета (или, если хотите, кровавый фарш) нашего бутерброда. Сценаристы жалуются, что широкая публика их не знает, и поэтому никто с ними не считается. Но правда в том, что сценаристы сами первые друг друга не знают – и знать не хотят.

Председательница Эстонской гильдии сценаристов рассказала мне, как прошла первая вечеринка «нетворкинга» – то есть полезного общения – для членов гильдии. Она отлавливала сценаристов по углам и, как сутенерша, подталкивала их друг к другу, шепча: «Это N, он прекрасный, вам обязательно надо познакомиться». При их приближении N оживлялся и начинал питчить какой-нибудь свой проект. Узнав, что его собеседник – тоже сценарист, а никакой не продюсер, N сникал, отворачивался к стене и принимался с интересом рассматривать обои.

Это, в общем, понятно. Когда ты сценарист, то есть круглосуточно занят тем, что придумываешь оправдания самым ужасным поступкам своих героев (а иначе тебя ждет штраф за просрочку и потеря прав на историю, которую ты сам же и придумал), ты считаешь полезным общением только разговоры с потенциальными заказчиками. А разговоры с себе подобными – прокрастинацией.