Лепестки на воде - Кэтлин Вудивисс

— Это мазь, которая смягчает и исцеляет раны, — объяснил он служанке. — В основном я мажу ею мозоли и царапины. — Сняв крышку с горшочка, он приблизился к раковине, в которой Шимейн мыла посуду, и показал ей густую мазь. — Она заживит раны на ваших запястьях и щиколотках.

Шимейн поставила последнюю тарелку в шкаф и, заглянув в горшочек, увидела прозрачное, желтоватое вещество и тут же с отвращением сморщила нос.

— Знаю, знаю — вонь убила бы и скунса, — усмехнулся Гейдж. — Но мазь и вправду целебна.

Шимейн неуверенно взглянула на Гейджа.

— Что я должна с ней сделать?

— Втереть в кожу там, где она повреждена. Если позволите, думаю, у меня это получится лучше.

Шимейн почувствовала, как ее щеки вспыхнули при мысли о подобной услуге, и она поспешила отказаться.

— По-моему, это было бы неприлично, сэр.

— Отчего же? — возразил Гейдж. Движимый только желанием помочь Шимейн, не преследуя никаких корыстных целей, он не разделял ее взгляды на правила приличия. — У вас до крови растерты запястья и щиколотки, Шимейн, и, втирая в них мазь, я ни в коем случае не буду представлять угрозу для вашей добродетели. Поверьте, если я когда-нибудь решусь скомпрометировать вас, вы сразу поймете это — потому что начну не с запястий и не со щиколоток. — Он перевел взгляд на грудь Шимейн под туго натянувшейся тканью, словно указывая, откуда он начнет, а затем так же быстро вскинул голову и посмотрел в перепуганные глаза Шимейн.

Не сразу заметив, что она стоит с открытым ртом, Шимейн поспешно сжала губы. Бессознательным жестом она скрестила руки на груди, жалея, что платье подчеркивает ее пышность.

— Уверяю вас, мистер Торнтон, мысль об угрозе для моей добродетели мне и в голову не приходила! — отчаянно покраснев, с запинкой возразила она.

Уголок губ Гейджа дрогнул в скептической усмешке.

— Значит, вы не такая, как большинство молодых женщин в этих краях. Здесь многие считают положение вдовца настолько плачевным, что не сомневаются: он готов наброситься на любое существо в юбке и даже совратить девицу. — Отметив, что щеки Шимейн заполыхали, Гейдж задумался, отчего она смутилась — от грубости или оттого, что его слова попали в точку. — Поверьте, Шимейн, я не настолько неразборчив.

— И я тоже, сэр! — Шимейн упрямо вздернула подбородок. — Если уж вы сравнили меня с другими, смею вас заверить: я не из тех, кто падает к ногам первого встречного. Меня вполне устраивает жизнь старой девы. И если вы не возражаете, я сама позабочусь о своих запястьях и щиколотках!

Сердито сжав губы, Гейдж протянул руку с горшочком.

— Если передумаете, Шимейн, я буду рад помочь вам… не оскорбив вашу девическую скромность.

Круто повернувшись, он вышел из комнаты и у задней веранды так громко хлопнул дверью, что Шимейн вздрогнула. Внезапно ее гнев улетучился, сменившись ужасом и смятением. Какой необдуманный поступок! Не следовало почти напрямик заявлять этому человеку, что его прикосновения ей неприятны.

В соседней комнате захныкал Эндрю — вероятно, его разбудил стук двери. Шимейн бросилась к двери спальни, осторожно приоткрыла ее и заглянула внутрь. Мальчик лежал на боку посреди кровати — глаза закрыты, темные бровки нахмурились. Скривив губки, он плакал тонко и жалобно, словно скулил. На цыпочках подойдя к постели, Шимейн склонилась над малышом и погладила его по лбу, напевая ирландскую колыбельную. Морщинки на лбу Эндрю разгладились, дыхание стало ровнее и глубже. Наконец он со вздохом перевернулся на спину и погрузился в сон. Продолжая негромко напевать, Шимейн укрыла малыша и повернулась, чтобы уйти.

Сердце чуть не выскочило из груди, как только Шимейн заметила массивную темную фигуру, заслоняющую дверной проем. Гейдж стоял, прислонившись плечом к косяку — судя по всему, он уже давно наблюдав за Шимейн. При этой мысли кровь снова прилила к ее щекам. Она судорожно пыталась вспомнить, как вела себя последние несколько минут. Не понимая, почему Гейдж следил за ней, Шимейн бросилась к двери, намереваясь покинуть спальню, но, к ее досаде, Гейдж не сдвинулся с места.

Поскольку путь к бегству полностью преграждала его высокая широкоплечая фигура, Шимейн остановилась и подняла голову, понимая, как она беспомощна, если Гейдж решит овладеть ею. Шимейн ждала, когда он отступит назад, в гостиную, пропуская ее. Наконец Гейдж попятился, и девушка вздохнула с нескрываемым облегчением, выходя за дверь. Она поспешила прошмыгнуть мимо, но Гейдж поймал ее за руку, вызвав мгновенный страх в душе Шимейн. Она опасалась, что теперь, когда Эндрю заснул, его отец, возможно, сочтет момент подходящим для домогательств, и решила защищаться. Несмотря на то что он держал ее за руку вовсе не грубо, Шимейн сознавала: этот человек властен либо отнять у нее жизнь, либо отпустить ее. Боясь самого страшного, она сжалась и настороженно встретила его взгляд.

— Вам что-нибудь нужно, мистер Торнтон?

Гейдж придвинулся ближе, и Шимейн попятилась, но, как выяснилось, он хотел всего лишь закрыть дверь спальни.

— Я пришел извиниться, — объяснил он, отступая. — Понимаю, вы много выстрадали. Мне известно, что капитан Фитч мечтал купить вас и сделать своей любовницей втайне от жены, но не все мужчины такие, как он. Мне не следовало пугать вас, Шимейн. Прошу меня простить.

Шимейн в недоумении воззрилась на него. Значит, вот зачем он пришел? Только чтобы извиниться? Неужели он не понимает, что перепугал ее чуть ли не до смерти?

Шимейн натянуто улыбнулась, смущенная собственной паникой: она-то считала, что Гейджу не терпится затащить ее в постель! Ведь он сам говорил, что далеко не все вдовцы превращаются в развратников. И потом, на его вкус она слишком костлява.

Пока сердце замедляло лихорадочный перестук, Шимейн размышляла над словами Гейджа, изумляясь его проницательности: он мгновенно раскусил замыслы капитана Фитча. Возможно, Гертруда Фитч напрасно кичилась своим умом и проницательностью.

Шимейн опустила глаза.

— Мне жаль, что я оскорбила вас ребяческой выходкой, мистер Торнтон. Просто мне казалось, что неженатому джентльмену неприлично втирать мазь в щиколотки и запястья дамы. Но теперь я понимаю — вы хотели лишь помочь мне.

«А не домогаться меня!» — мысленно добавила она, упрекая саму себя.

— Вот именно, — мягко подтвердил Гейдж, заставив Шимейн вскинуть голову — казалось, он прочитал ее мысли. Усилием воли Шимейн обуздала свое излишне богатое воображение и велела себе внимательнее прислушиваться к словам хозяина, чтобы не стать жертвой собственных иллюзий. Он продолжал негромко, но настойчиво: — Мазь залечит ссадины.

— Тогда будьте любезны помочь мне. — Произнося эту спокойную просьбу, Шимейн испустила прерывистый вздох и смущенно улыбнулась. — Но прошу вас, осторожнее. Сегодня Джейкоб Поттс сбил меня с ног, и я не знаю, что при этом пострадало сильнее — моя спина или щиколотки.

Легкая, едва заметная усмешка озарила его мрачное лицо.