Ветер в объятиях Воды - Ди Темида

Сквозь навостривших уши шейтанов, жаждущих крови Тамира, аккуратно пробирается тот самый зверь, восставший внутри пару дней назад по её причине, и он довольно облизывается, словно предвкушает что-то, чего я сам не осознаю…

— Вы нашли того, кто так обошёлся с вашей торговлей, господин? — чей-то писклявый голос сзади неподалеку выводит меня из раздумий, моментально обратив всего в слух.

— Ещё нет… Но, клянусь Всевышним, как только его обнаружат, я сам лично отрублю его подлую голову в главном зале моего дворца.

Пока я был занят размышлениями о Сурайе, Тамир успел пройти куда-то за мое ложе с подушками, и теперь я не вижу его лица и говорившего с ним собеседника. Зато отлично слышу…

— Это, конечно, была неслыханная дерзость, господин… Есть ли вероятность того, что на лавки напали только лишь из хулиганских побуждений?

— О, нет… Это явно спланированная акция против меня и моих дел. И я уверен: в этом замешаны хассашин, забери шейтан их души…

Я не успеваю развить про себя мысль о том, что у наёмных убийц нет души и шейтану, если он существует, нечем будет довольствоваться, как следующие реплики врага заставляют неосознанно задержать дыхание.

— Вы считаете, что братство этих умопомешанных людей с клинками узнало о ваших связях с тамплиерами и желает вмешаться, господин?

— Ещё одно слово о тамплиерах, Муса, и ты лишишься языка. Следи за речью на моем пиру.

Я непроизвольно выпрямляю спину, надеясь уловить больше, но нет: Тамир удаляется, судя по мягкому звуку шагов по ковру, и его собеседник следует за ним.

Я никак не ожидал получить такую информацию…

Аль-Алим редко говорил о причинах устранения той или иной цели, по крайней мере, о реальных причинах — обычно его речи были туманны и несли в себе лишь приказ любыми силами убрать назначенную жертву. Да, несомненно, тамплиеры были давними врагами хассашинов, но с тем же успехом недругами мы считали и тевтонцев, и госпитальеров. И я до этой поры не видел связи между теми, кого уже уничтожил на момент попадания в Дамаск, и носителями эмблемы креста пресловутого ордена. Но слова Тамира… посеяли зерно сомнений в мыслях: части невидимой фрески против воли стали складываться воедино в моей голове.

Аль-Алим, назначая мне очередные задания, преследует нечто, связанное с тамплиерами. Всех, кого я уже убил, скорее всего, с ними что-то связывало. И хозяин пира не исключение.

И это более не является в моих глазах тем, чем казалось ранее — обычной борьбой двух организаций, двух вражеских гильдий и братств; мне стало ясно, что главный наставник хассашинов хочет добиться чего-то от ордена тамплиеров, обрубая головы связанных с ними людей.

Но чего?..

Попробовать логически поискать ответ на этот вопрос мне не удаётся. Я поднимаюсь со своего места, аккуратно отодвигая в сторону танцовщицу, которая, похоже, затаила обиду на мой уход, и вижу, как Тамир подходит к группе других полуобнаженных женщин, всё ещё оборачиваясь по сторонам.

Кажется, тот самый момент настал. Сейчас он уйдет с ними, я двинусь вслед — и всё кончится.

Интересно, смогу ли я выведать что-то ещё про его связь с тамплиерами, прежде чем он упокоится вечным сном?..

Когда к нему плавной походкой подходит Сурайя, по моему позвоночнику пробегает дрожь. Она покорно улыбается ему, и я вижу, как неискренна эта улыбка, но хозяин дворца не замечает этого, принимая её. Он задерживает на ней свой взгляд, осматривая со всех сторон, как товар на рынке. Я стискиваю зубы, пытаясь унять странное чувство тревоги и жуткое сочетание ревности со злостью, и цепко слежу за тем, что произойдет дальше, стараясь ничего не упустить. И стараясь не идти на поводу своих чувств в угоду сердцу, чтобы не разрушить одним неверным движением ход всей миссии…

Моя цель в сопровождении четырёх девушек, среди которых ловко оказывается и Сурайя, сумевшая внедриться в эту группу, источает похабные ухмылки и уходит с ними в сторону одного из озаренных факелами коридоров. Стража ещё несколько шагов движется за Тамиром, но потом отступает: он отпустил их вальяжным жестом руки. Я до последнего сомневался после событий с лавками, будет ли он один, хотя дворцовая охрана для меня не проблема. Но, похоже, жертва перестала опасаться и поджидать меня на каждом углу, решив, что пир проходит как по маслу и его толстому брюху более ничего не грозит.

Гости, как ни в чем не бывало, продолжают развлекаться, едва ли заметив уход Тамира, ведь увеселения в самом разгаре.

Я крайне осторожно, пряча взгляд и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, ступаю за ушедшими. И, прежде чем исчезнуть в полутьме одной арки, чтобы взобраться на верхнюю балюстраду и прошествовать далее по балконам, я ловлю мимолетный взгляд Сурайи: она оборачивается лишь на короткое мгновение, и в её сводящих меня с ума глазах мелькает отчетливое: «Только не опоздай…»

***

Я несколько раз мысленно благодарю неизвестного мне архитектора, который спроектировал этот дворец, ведь если бы не многочисленные подпорки и балки, отделяющие второй этаж от первого практически параллельным образом, мне навряд ли удалось бы поверху проследовать почти до конца.

Да, несомненно, пройти за Тамиром и танцовщицами короткими перебежками по тому коридору также было бы возможно, но я предпочитаю максимальную скрытность, по крайней мере, до тех пор, пока это реально.

Усевшись на корточки на потолочном перекрытии, я, находясь прямо над головами остановившихся у резных дверей девушек и хозяина пира, вижу, как он одной рукой пытается отпереть засовы, а другой касается танцовщиц по очереди, что-то говоря. Сурайя сжимается, но стойко переносит это неприятное прикосновение к своей щеке, и в тот момент, когда вход в комнату открывается, она вновь мимолетно оборачивается, пока остальные щебечущей стаей провожают Тамира внутрь.

Я замечаю, как её лицо бледнеет и поникают плечи, когда она не видит нигде меня, не догадываясь, что всё это время я рядом. Но долго упиваться этим не приходится — она заходит вслед, а я мягко спрыгиваю на каменный пол, едва двери закрываются.

Быстро оглядевшись по сторонам и убедившись, что стражи вокруг не предвидится, обхожу стену, исследуя комнату с противоположной стороны. Обычно в таких покоях делают два или три входа, поэтому моя задача найти хотя бы один иной.

Удача соблаговолит мне сегодня: следующие резные двери, немного шире тех, через которые вошел Тамир, помогают разглядеть то место, куда они ведут, благодаря рисунку на поверхности. Я прикладываюсь одним глазом к двери и рассматриваю вход в купальню, и — вот оно! — она почти сразу через арку соединяется с самой опочивальней. Это доказывают и доносящиеся знакомые голоса, и развратный смех Тамира.

Бесшумно распахнув незапертые двери, проникаю в пустую купальню и останавливаюсь у края арки, совсем немного выглядывая. Покои Тамира так же роскошны, как и всё остальное в его дворце; он разместился в центре среди, наверное, нескольких десятков подушек разных цветов, в окружении двух девушек, которые беззастенчиво ластятся к нему; рядом стоят низкие серебряные столики со сладостями и фруктами, у которых восседает музыкант с кануном, а в глубине комнаты виднеется огромная деревянная кровать с балдахином — на ней бы уместилась дюжина человек… Третья танцовщица самозабвенно извивается у ног развалившегося Тамира, а Сурайя, которую я вижу не сразу, демонстративно перебирает фрукты, якобы выбирая лучшие для «своего» господина.