Ветер в объятиях Воды - Ди Темида

А с учетом того, что и я явно не тот, кто готов следовать этим законам, мне до безумия, до бегущего в крови азарта охотника хочется завладеть ею.

Навсегда и полностью.

Когда я увидел Сурайю в этом чрезмерно откровенном облачении у порога комнаты, из головы моментально вылетело абсолютно всё. Нарочитая холодность в общении утром, решение избегать её и не давать женскому сердцу ложных надежд, вымученное согласие на её участие в миссии (она ведь всего лишь вестница, не так ли, Алисейд?.. Ты же сам фактически отказался от иного расклада ролей, так что у тебя нет права возражать…) — всё это выветрилось, испарилось, исчезло, стоило мне вонзить в её фигуру свой взгляд, как скрытый клинок в жертву.

До сих пор перед глазами картинка того, как она в смятении съежилась у двери под моим оценивающим, неверящим и цепким взором, пытаясь закрыться черной тканью накидки, похожей на абайю.

Небеса, да что бы она скрыла, эта никчемная ткань?!

Всё её тело предстало передо мной, как обрамлённый в шикарную оправу изумруд, которую хочется сорвать зубами и оставить себе лишь переливающийся всеми гранями камень. Кожа Сурайи будто мерцает под этой невесомой тканью наряда, несовместимо невинно и соблазнительно выдавая округлые изгибы бёдер, тонкие лодыжки с позвякивающими браслетами и стройные голени. То, как верхняя часть костюма облегает и затягивает молодую женскую грудь и оставляет полностью обнажённым идеальный живот в обрамлении монеток, просто сводит меня с ума. Воображение пускается в долгое и нецеломудренное путешествие, рисуя себе то, что скрыто за одеждой ниже изящной шеи и ниже маленького пупка. И то, как это невероятное тело сможет выгибаться, если я доведу его до исступления своими прикосновениями…

Пока мы идем к ожидающему нас рядом с двориком дарты вознице, я ощущаю, как мои губы и ладони до сих пор горят от случившегося между нами взрыва и очередной потери самоконтроля. Правда, в этот раз, похоже, он был последним и окончательным…

Я не смогу отказаться от Сурайи.

Я всем своим существом чувствую, что она — моя женщина, и единственное, чего хочу до дрожи в пальцах — обладать ею. Всецело и полностью.

Забрать её себе без остатка.

Присвоить, как самый главный трофей.

Утащить куда-нибудь за пределы досягаемости людских глаз, как ястреб свою жертву, и мучительно долго терзать её линии и изгибы ласками.

Одним высшим силам известно, чего мне стоило вернуться в реальность благодаря её жаркому шепоту предупреждения об опоздании на задание.

И теперь, когда она надевает перед выходом на себя это тёмное полотно накидки, скрывая танцевальный наряд, и со слегка взволнованным отрешённым лицом садится рядом со мной, я испытываю такую смесь противоречивых эмоций и чувств, как переполненный сосуд с хищной и травоядной живностью одновременно.

Я злюсь на Сурайю ещё больше, чем прежде, мечтая немедленно отослать её обратно в дарту.

Я желаю её — безумно, безусловно, безоговорочно, — и меня раздражает то, что не мог коснуться её.

Одна лишь мысль о том, что миссия может пойти не по плану, и я не окажусь рядом с ней в необходимый момент, не смогу уберечь и спасти, убивает меня похуже долгодействующего яда, приносящего агонию.

Поскорее бы закончился этот посланный шейтаном вечер…

— Как только въедем в богатый район, двигайся в сторону западной части, брат, — тихо произносит Сурайя извозчику, который является одним из нас, из братства.

Она бросает на меня мимолетный, затравленный взгляд, словно хочет убедиться в том, что я не против её действий, на что мне приходится ожесточенно стиснуть зубы. Как только извозчик отвлекается на дорогу, прицокивая лошади, Сурайя почти шепотом обращается ко мне, накрывая ладонь своею:

— Я вижу по твоему лицу, что ты хочешь повернуть обратно и высадить меня у дарты…

— Да, но ты так упряма, что мне не остаётся иного выхода, кроме как всё-таки взять тебя с собой, — кожа руки пылает от её прикосновения, а по венам будто пляшут искры. — Нет смысла менять своё решение сейчас, когда мы уже выехали, но да, ты права, я всё ещё не желаю тебя видеть во дворце и подвергать опасности.

Сурайя поджимает свои чувственные губы — я вижу это через прозрачную ткань расшитой вуали — и решает закруглить тему:

— Мы справимся. Ты справишься. А я буду крайне аккуратна, чтобы тебе не пришлось лишний раз думать обо мне и сожалеть обо всём…

Я порывисто наклоняюсь к ней, отчего укравшая мой покой вестница вжимается в стенку возницы и плавно убирает руку, хоть и смотрит на меня покорным взглядом. Слишком покорным…

— Лишний раз? Я каждую минуту думаю о тебе, Сурайя, — шепчу в запредельно малой дальности от её лица, призывая к себе все силы, чтобы не сорваться и не поцеловать эти нежные губы на глазах у мелькающих прохожих. — Что бы ни случилось, как бы ни сложились обстоятельства, обещай мне одно: если я подам тебе знак или ты увидишь, что меня схватили, ты должна бежать и спасаться. Поняла меня?

— Да… — еле слышно лепечет она. — Поняла… Обещаю.

Я тяжело вздыхаю, проницательно осматривая её, и медленно отодвигаюсь.

Что-то мне подсказывает, что поступит она совершенно другим образом.

***

Когда извозчик высаживает нас невдалеке у задних ворот дворца Тамира, в округе уже слышатся громкие звуки начинающегося пиршества.

Я прошу Сурайю осмотреться и зафиксировать количество стражи на улицах на случай, если придётся отступать, пока сам ещё раз проверяю, насколько тщательно скрыто оружие в этой нелепой одежде купца.

Слишком непривычно без белой мантии и капюшона: на мне тёмно-синий, как восточная ночь, бархатный кафтан, полностью расшитый золотом, и того же цвета шаровары. На голове — феска, которая настолько неудобна, что её хочется отшвырнуть в сторону, но в любом случае, понимаю: это лучше, чем ничего.

С учётом того, насколько спокойно и без происшествий мы смогли добраться до логова Тамира, можно сказать, что маскировка удалась на славу. Дежурящая на улицах стража лишь лениво осмотрела нашу повозку, так же, как и остальных неприметных прохожих, не задерживая нас дольше положенного.

— Я заметила двоих на крыше того здания, — Сурайя подходит ко мне и незаметно кивает на объект. — И уличный патруль из четырёх человек. Никаких дополнительных сил, всё стандартно.

— Усиление стоит ожидать во дворце, как и оговорили твои доносчики, — нахмурившись, я озираю изысканные колонны и перекрытия стен пирующего строения, мысленно сосредоточившись на различных вариантах проникновения и передвижения внутри. — Не будем больше тянуть. Пойдем.

Мы не спеша, ничем не выдавая своих истинных намерений, двигаемся в сторону золоченых задних ворот, которые украшают медные львы на постаментах. Сурайя моментально принимает слегка поникшую, податливую позу и сгорбленную осанку, изображая живой товар, привезённый купцом для развлечения господ. Прячет свой дивный изумрудный взгляд вниз. Я кривлюсь от отвращения к себе, словно выпил в это мгновение кубок лимонного сока, но старательно возвращаю на лицо надменное, плутоватое выражение, которое обычно присуще скользким купцам, волнующимся лишь о собственном кошельке, но никак не о нарушаемых моральных принципах.