В одно мгновение - Сьюзан Редферн

Тетя Карен лежит на кровати у окна, у нее на руках теплые компрессы, но шин нет, и я понимаю, что обморожение у нее не такое сильное, как у папы и Мо. Натали свернулась калачиком в раскладном кресле в углу палаты. Кожа у нее на пальцах потрескалась, но в остальном она цела и невредима. Обе спят. Левая нога дяди Боба обмотана неопреновой повязкой, под лодыжку подложен поролоновый валик.

Будь я хорошим человеком, я бы порадовалась, что они почти не пострадали, что их пальцы, ребра, легкие и ноги целы. Но сейчас я совсем не хороший человек. Я злой мертвый дух, чьи родные и лучшая подруга страдают и мучаются, и я до ужаса ненавижу этих троих за то, что они так легко отделались.

Бёрнс кратко описывает дяде Бобу, как обстоят дела у моих родных и у Мо. Дядя Боб бледнеет, услышав, что поиски приостановлены, а найти Оза, Хлою и Вэнса все еще не удалось. По интонации, с которой Бёрнс произносит Хлоино имя, я понимаю, что о ней он тревожится больше, чем об остальных. Может, у него самого есть дочь, а может, все дело в мамином рассказе – из всех троих Хлоя самая хрупкая, к тому же они с Вэнсом ушли в лес раньше остальных. У Бёрнса есть все основания для беспокойства. Хлоины дела очень плохи. Прямо сейчас она медленно замерзает у корней все того же дерева, а время все тянется и тянется, и я просто не могу на нее смотреть: каждый миг ее страданий словно вонзает нож мне прямо в сердце.

– Миссис Миллер только что привезли, – говорит Бёрнс.

– Энн здесь? – вскидывается дядя Боб. – В больнице? Она в порядке?

– Ей пришлось дать успокоительное, – говорит Бёрнс. – Ничего серьезного, но до утра врачи будут вводить ей мидазолам. Ей нужно отдохнуть. Поэтому я и пришел. Миссис Миллер спит, никто из ее родных не может поговорить с журналистами, и я надеялся, что вы сможете выступить от их имени. Чем больший интерес вызовет спасательная операция, тем большую поддержку мы сможем получить.

Дядя Боб практически вскакивает с постели, но тут же чуть не падает от резкого движения.

– Не торопитесь, – говорит Бёрнс. – Оденьтесь, соберитесь с силами, приготовьтесь. Я буду ждать в холле.

Дядя Боб кивает, и Бёрнс идет к двери. На полпути он оборачивается:

– Еще кое-что. Есть одна вещь, которую я никак не могу понять. Насчет мальчика, Оза. Его мать утверждает, что он ни за что не ушел бы один. Вы сказали лесничему, что он пошел за ней. Почему он так поступил?

Дядя Боб быстро моргает, явно подыскивая подходящий вариант ответа.

– Как вам сказать, Оз… уверен, Энн вам объяснила… он не в себе.

«Не в себе?! – кричу я. – Что, мать твою, значит “не в себе”?!»

– А когда он расстраивается, то сильно нервничает и с ним невозможно договориться.

Лицо Бёрнса ничего не выражает, он не отрываясь смотрит на дядю Боба.

– Я думаю, эта ситуация оказалась для него просто невыносимой. Когда дело дошло до драки…

– Драки? – прерывает его Бёрнс.

Дядя Боб кивает:

– Он ударил Карен. – Он указывает на свою спящую жену. – Была ее очередь пить, но Оз хотел напоить собаку и отобрал у Карен воду. Карен не захотела отдавать ему воду, и он ее ударил.

Бёрнс смотрит на тетю Карен. Ему хорошо видна левая сторона ее лица – бледная, белая, без единой царапинки.

– Тогда я вывел его из фургона. Я спросил, не нужно ли ему в туалет. Я хотел его отвлечь, надеялся, что он успокоится. Но когда мы выбрались наружу, он вдруг решил, что ему нужно найти маму. Я пытался его остановить, но ничего не смог поделать.

Бёрнс кивает, разворачивается к двери, но на полпути замирает и поворачивается обратно:

– Как вы залезли обратно на фургон?

Дядя Боб склоняет голову к плечу:

– Простите, что?

– Как вы залезли обратно на фургон? Энн сказала, что только Оз и Кайл могли самостоятельно вскарабкаться на фургон и потом залезть внутрь. Она знала, что после ухода Кайла Оз был единственным, кто мог помочь всем вам забраться внутрь, и боялась, что он залезет в фургон, забыв подсадить остальных.

Секунда, которая проходит, прежде чем дядя Боб отвечает на его вопрос, и есть подтверждение, которого Бёрнсу не хватало, чтобы удостовериться, что в этой истории что-то не так.

– Я не спускался с фургона, – говорит дядя Боб. – Как я и сказал, Оз был расстроен, а когда Оз расстроен, от него лучше держаться подальше. Он слез вместе с собакой, а я остался на фургоне.

– Хм-м, – кивает Бёрнс. – Значит, он ушел, пока вы стояли на фургоне?

Дядя Боб кивает.

– Это может быть нам полезно. В какую сторону он пошел?

Я сглатываю. Дядя Боб не станет врать, не отправит спасательный отряд в неправильном направлении. Он совершенно не представляет, куда пошел Оз. Оз подсадил его на фургон, и дядя Боб забрался внутрь прежде, чем Оз решил, куда пойдет.

– Он пошел в ту же сторону, что и Энн с Кайлом, – отвечает дядя Боб, и у меня от ярости и ужаса темнеет в глазах.

Нет, Оз пошел в другую сторону, вниз с холма, как и сказала мама, в направлении от задних фар фургона. – Спасибо, – говорит Бёрнс. – Я буду ждать вас в холле.

От звука закрывающейся двери просыпается Натали. Она садится в кресле, явно ничего не понимая спросонок.

– Ангел мой, подсобишь своему старому папе? – спрашивает дядя Боб.

Натали помогает ему одеться и встать, подает костыли. Дядя Боб крякает, не сразу разобравшись, как ими пользоваться. К чести Натали, она не смеется вместе с ним. Судя по ее виду, она и правда плохо себя чувствует. Или же ей попросту противно смотреть на то, как ее отец радостно ковыляет на костылях навстречу своей минуте славы.

Миссис Камински все еще сидит у постели Мо и поет ей колыбельную – так тихо, что теперь мелодия едва слышна. Я решаю отправиться на пресс-конференцию, но вдруг слышу знакомый звук – словно корова мычит. Всего один раз. Это мой айфон, сигнал, что мне пришло сообщение. Значит, Мо забрала мой мобильник с места аварии. Вон он, лежит на столике рядом с ее телефоном.

Я придвигаюсь поближе, чтобы взглянуть на экран. Правда, «придвигаюсь» – неверное слово, ведь оно означает, что я шевелюсь, дышу, что-то чувствую, но в действительности все не так. Я не двигаюсь, а просто оказываюсь в нужном месте, никому не видная и не слышная, – молчаливый свидетель, ничего больше.

Экран освещен: «Мама спрашивает, какого цвета у тебя будет платье. Хочет купить мне галстук в цвет. Надеюсь, ты хорошо проводишь выходные. До вторника. Чарли».

Я резко сглатываю, глаза наполняются слезами. Я понимаю, что мне не стоит себя жалеть, что сейчас нужно жалеть моих близких, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу пойти на выпускной бал. С Чарли. Хочу сейчас сесть рядом с Мо и развлекать ее разговорами о платье, о том, какой цвет лучше выбрать, потому что Мо разбирается в таких вещах. Я хочу помочь Бёрнсу найти моего брата, мою сестру и Вэнса. Хочу попросить у мамы прощения за то, что я разбила ей машину, и рассказать, как дядя Боб обошелся с Озом. Я хочу, чтобы всех нашли и чтобы мы все вернулись домой. Я хочу окончить школу, поступить в университет, а потом стать первой женщиной – руководителем команды в истории Главной лиги бейсбола. Я хочу, чтобы у меня было будущее.