Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933-1945 - Отто Дитрих

В последний раз, в разгар смертельной агонии, Гитлер снова поднялся на ноги. И вновь его решимость была порождена обманчивыми надеждами, что он сможет спасти Берлин и отвести руку судьбы, уже нависшую над Германией. 22 апреля 1945 года русские внезапно прорвались в северо-восточные предместья Берлина. Сначала Гитлер полагал, что все пропало, и приготовился свести счеты с жизнью. Но в ночь с 22 на 23 апреля он снова собрался с духом. Предварительно он провозгласил: «Берлин будут защищать на Одере!» Наконец, без пяти двенадцать он приказал всем оставшимся войскам двинуться на спасение Берлина. Он решил полностью оголить Западный фронт, собрать все силы в Берлине и здесь разгромить русских. Одержав окончательную победу, он надеялся начать переговоры о перемирии с Верховным командованием западных сил, которые, по его разумению, должны были остановиться на Эльбе. В соответствии с этим фантастическим планом он приказал армии Венка идти от Эльбы на Берлин, а корпусам Штайнера и Хольсте приближаться с севера. Хотя время поджимало, он приказал армии Буссе, расположенной на востоке, ждать, чтобы позже соединиться с группой армии Шернера, которая будет двигаться с юго-востока, таким образом взяв в клещи восточную часть Берлина. Так он надеялся отрезать и уничтожить русских, сражающихся в столице. Начальник Генерального штаба и другие генералы умоляли его позволить Буссе, стоявшему совсем близко от Берлина, действовать незамедлительно: иначе все будет потеряно. Чтобы противостоять русским, не было сил. Гитлер отказался даже слушать; наперекор всем советам, он цеплялся за свой план и в конце концов осуществил свою самоубийственную стратегию. Он хотел все или ничего, играя до последнего. И в последний раз он переоценил себя! Превосходящие силы русских пресекли на корню все попытки отстоять Берлин и взяли его.

В ночь с 22 на 23 апреля 1945 года оберкоманда вермахта покинула Берлин, переместив штаб в Северную Германию. Гитлер остался в Берлине вместе с Геббельсом, Борманом и некоторыми другими. Здесь и встретил свою судьбу. 30 апреля 1945 года он покончил жизнь самоубийством.

Я был отстранен Гитлером от дел 30 марта 1945 года. О событиях, произошедших в штабе впоследствии, я узнал от очевидцев, которых знал много лет. Гитлер освободил меня от должности из-за того, что я отказался участвовать в отвратительной пропаганде против союзнических войск, которую Геббельс начал по приказу Гитлера, с целью поднять гражданское население на партизанскую войну. Я также высказывался против «программы оборотней»[13], а раньше оспаривал намерение Гитлера объявить о непризнании Женевской конвенции.

Любой портрет Гитлера как военного был бы неполон без рассказа о его отношении к военному флоту и ведению войны в воздухе.

Гитлер любил большие корабли. Они привлекали его с детства; вид кораблей приводил его в восторг, а став главой государства, он тратил много времени и денег на плавучие посудины. Но это была безответная любовь. Его надежды служить на флоте не осуществились, поэтому позже он в нем разочаровался. Один за другим шедевры немецкого кораблестроения шли на дно не потому, что с ними плохо обращались или они плохо воевали, а потому, что Гитлер слишком поздно понял: успех в морской войне требует, во-первых, теснейшего взаимодействия с развитыми воздушными силами и, во-вторых, использования новейшей техники в области беспроводной связи. Когда превосходящие силы немецких люфтваффе прогнали от берегов Норвегии английский флот, Гитлер понял: время независимого превосходства линейных кораблей прошло навсегда. Но он не до конца осознавал значение этого нового развития морской войны до той бессонной ночи, когда в открытом море после мужественной борьбы в одиночку пошел на дно «Бисмарк». С тех пор он проклял немецкий морской флот, который раньше обожал. Большие корабли, которые еще не затонули, были демонтированы. Все его усилия и надежды теперь были возложены на стремительное расширение и развитие подводного флота. Он долгое время переоценивал глубину погружения лодок новых конструкций и поэтому сделал вывод, что подводные лодки в конечном счете будут иметь решающее влияние на ход всей войны.

Многие годы он обманывал себя и других своими оценками производственных возможностей Соединенных Штатов и Великобритании. Их хвастовство по этому поводу, которое позже оказалось жестокой реальностью, Гитлер называл блефом. В 1813 году Наполеон заметил князю Меттерниху, что обладает надежным средством определить силу противника: математикой. Вычислив природные богатства страны в людях и сырье, он мог определить ее максимальную военную мощь. Любопытно, что этот же метод Гитлер использовал для убеждения своих соратников, что верить гигантским цифрам противников нельзя. Зная цифры добычи угля у союзников, он вычислил максимально возможное количество выплавленной стали; зная объемы поставок резины и металлов, он вычислил максимально возможное производство оружия и других военных материалов. Производство везде одинаково, с уверенностью заявлял он, следовательно, потенциал противника на самом деле гораздо ниже, чем эти раздутые цифры. Подобными умозаключениями он всегда возбуждал в людях оптимизм, который на поверку оказывался ложным.

Барометр его надежд на решающую роль в войне подводных лодок то поднимался, то опускался, по мере того как Германия то вырывалась вперед, то отставала в гонке технологий. Короткий перевес Германия получила после внедрения магнитных мин, но и тот вскоре был преодолен. В области радиотехники союзники были намного впереди. Использование ими радаров для обнаружения подводных лодок с самолетов первоначально повлекло за собой такие потери, что деятельность немецкого подводного флота фактически была парализована. Немецкие подводные лодки были вынуждены почти всегда оставаться под водой, что практически исключало их из военных действий. Вскоре подводные лодки были оснащены шноркелями, специальными устройствами, обеспечивающими работу двигателей под водой, что снова позволило им двигаться. Массовое производство было ориентировано на строительство серии великолепных, высокоскоростных новых подводных лодок, предназначенных для использования исключительно под водой. Но до конца войны успели построить лишь несколько штук. Потеря балтийских портов сделала эту огромную работу бессмысленной и положила конец последней надежде Гитлера. Несомненно, новый подводный флот мог бы оказать благотворное влияние на исход войны.

Отношение Гитлера к воздушной войне с военной точки зрения иначе как трагическим не назовешь. Он не любил самолеты и не любил летать, а сама мысль об авиации внушала ему почти физическое отвращение. Этот революционер в военном деле не питал никакой симпатии к самому революционному оружию столетия. Из замечаний, которые время от времени бросал, создавалось впечатление, что он испытывал неловкость от необходимости развития оружия чуждого его натуре. По-видимому, существует какая-то связь между этим чувством и его предложением обсудить разоружение в воздухе. Создание немецких люфтваффе было делом Геринга. Глубоко озабоченный развитием других видов вооружения, Гитлер сначала почти не уделял внимания программе строительства самолетов. Этот вопрос он полностью доверил Герингу. Когда началась война и он осознал значимость воздушных сил в этой кампании, он щедро похвалил работу Геринга и позаботился, чтобы люфтваффе использовались в полную силу. Это одна из величайших загадок Гитлера как военного: он не делал очевидных выводов из собственного поучительного опыта знакомства с возможностями военно-воздушных сил. В этой войне он первым был оснащен стратегической военной авиацией, но слишком поздно осознал важность воздушной стратегии для войны в целом. Он осуществлял интенсивные программы производства самых современных танков, пушек и военных кораблей, но мало делал для дальнейшего технического прогресса в самолетостроении. Ему не хватило дальновидности ускорить разработку эффективного крупного бомбардировщика – оружия, которое на поздних этапах войны дало нашим противникам решительное преимущество. Никто не может сказать, как бы повернулся ход войны, если бы в 1940 году, с преимуществом, которым он уже владел в воздухе, у него была модель большого бомбардировщика и он дал приказ на его массовое производство. Гитлер же полностью доверился Герингу, чьи так называемые эксперты годами испытывали дюжины различных типов самолетов, пока не стало слишком поздно, пока союзники не завладели преимуществом в воздухе и не вынудили Германию перейти к обороне.