Жуков. Взлеты, падения и неизвестные страницы жизни великого маршала - Алекс Громов

Комкор Смушкевич – Ворошилову

…Пришел к убеждению, что командование корпуса и лично Фекленко распустили части, совершенно не наладили тыл и очень низкая дисциплина. Бесспорно, что к войне командование корпуса не готовилось, или плохо готовилось. Поэтому при незначительных событиях командование растерялось, и это прямо сказалось и на авиации. Теперь тут наводит порядок Жуков. По-моему, целесообразно его хотя бы на время оставить командующим корпусом.

Ворошилов – Смушкевичу

…Неподготовленность частей корпуса, в том числе авиации, недопустимую растерянность командования всех степеней, начиная с Фекленко, мы ежедневно чувствовали. Еще хуже выглядят авианачальники ЗабВО с Изотовым во главе. Обоих этих командиров на днях заменим.

9 июня

Начальник особого отдела 57-го корпуса Панин – наркому внутренних дел Л. П. Берии

…Приказ наркома обороны об уничтожении противника не выполнен. Действия частей разъединены, мощный кулак уничтожения противника не создан. Части бросаются в бой разрозненно без взаимодействия и поддержки друг друга, несут большие потери…

В результате неверной информации командира бригады Яковлева со стороны инструктора I отдела штаба МНРА Афонина, 11-я танковая бригада была брошена в атаку на мощную противотанковую оборону противника, вследствие чего около половины танков БТ выведено из строя, 25 % уничтожено, сожжено 9, мотомехбригада понесла большие потери своего состава и боевой техники, что в значительной степени объясняется отсутствием поддержки пехоты. Части корпуса в настоящее время преследовать противника не в состоянии и только медленно оттесняют его на линию границы…

Оценив обстановку, Жуков доложил в Москву, что силами 57-го корпуса с японцами не справиться, тем более что весьма вероятно следует ожидать начала военных действий «в других районах и с других направлений». И предложил следующий план: «Прочно удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из глубины».

Г. К. Жуков на Халхин-Голе. 1939 год

На следующий день Ворошилов ответил, что полностью согласен с таким решением. Одновременно был подписан приказ о снятии Фекленко с должности командующего корпусом и назначении на нее Жукова.

5 июня 1939 года Георгий Жуков был назначен командующим 1-й армейской группой советских войск в Монголии. Монгольской кавалерией командовал корпусной комиссар Ж. Лхагвасурэн.

Жуков немедленно выдвинул идею перейти к активной обороне с постоянными контрударами. Эта тактика позволила советско-монгольским войскам поначалу успешно противостоять наступающим японцам, а потом и перехватить инициативу. Советские летчики установили полное господство нашей авиации в воздухе над театром военных действий, благодаря тому, что в район Халхин-Гола были переброшены новейшие самолеты, оснащенные среди прочего ракетами «воздух-воздух». Это было первое боевое использование таких ракет. Также впервые Жуков организовал полномасштабное использование танков.

Если Фекленко отделался снятием с должности, то начальник штаба Кущев пострадал куда серьезнее – он был обвинен в пособничестве противнику. Когда японцы бомбили командный пункт, пропала связь с войсками. И на Кущева, который покинул укрытие, чтобы разобраться, что случилось, немедленно написали донос: мол, выскочил под бомбы, чтобы перерезать телефонные провода. Потом в штабе корпуса хватились оперативной карты, которую так и не нашли, а виноватым опять назначили начальника штаба. В итоге, несмотря на заступничество Жукова, злосчастный начштаба получил двадцать лет лагерей. Правда, в 1943 году ему позволили вернуться в действующую армию, и он под командованием Жукова в звании Героя Советского Союза и на должности начальника штаба 5-й ударной армии 1-го Белорусского фронта брал Берлин.

Но до этого было еще далеко.

Одной из главнейших задач Жуков, едва приняв командование, провозгласил сбор разведывательной информации. Даже в пояснении к своему плану действий он писал Ворошилову: «…До сих пор все виды и средства разведки не были увязаны в единую систему, работали без взаимодействия, а такие виды, как подслушивание через землю, совершенно не применялись. Из-за неорганизованности в разведке командование корпуса не имело и не имеет полной ясности о противнике. Вследствие плохой разведки сосредоточение и действия противника являлись почти всегда неожиданностью, чего мы в дальнейшем допустить не можем…

Если мы не будем вести хорошо организованную разведку, особенно агентурную, авиационную, и захватывать пленных, мы не сможем заранее раскрыть замысел действий и сосредоточение сил противника.

В случае внезапного удара противника по нашей обороне мы можем опоздать с выводом главной группировки из района Тамцак-Булак».

Кроме того, на время затишья Жуков приказал немедленно организовать постоянное обучение бойцов и командиров искусству ближнего боя, а именно «…владению гранатой, штыком, умению скрытно переползать и при малейшей остановке зарываться в землю». Вдобавок было строго-настрого запрещено затевать атаку без предшествующей артиллерийской подготовки.

Все это было необходимо, но период затишья, нарушаемый лишь мелкими стычками, продолжался, и высшему руководству это не нравилось. 20 июня Ворошилов прислал Жукову сердитое послание: «По Вашим донесениям видно, что Вы вместо поисков и разгрома авиации ближайших к границе аэродромов производите никому не нужные и бесполезные штурмовые налеты по неизвестным объектам, отдельным машинам и военным городкам. Такие налеты по пустому месту с большим количеством авиации приводят к напрасному сжиганию моторов и могут дать совершенно обратные ожидаемым результаты… Предлагаю прекратить ненужные штурмовые налеты по неизвестным объектам и ограничить деятельность авиации постоянным наблюдением в полосе до 5–10 км от границы исключительно с разведывательными целями».

24 июня около Депден-Суме случилось очередное, не слишком удачное для Красной Армии столкновение. Владимир Дайнес приводит выдержку из донесения, направленного двумя днями позже начальнику политуправления РККА главой группы сотрудников политуправления Абрамовым: «Бой, по моему мнению, бессмысленный и явившийся следствием распущенности командира полка майора Ремизова и бездеятельности военкома Кабанова, бой, повлекший за собой 10 человек убитыми, из коих 4 человека оставлены на территории противника, 87 человек ранеными и потерю одного танка БТ-5, 4 бронемашин и 1 грузовой машины, из которых танк, 3 бронемашины и грузовая машина оставлены на территории противника».

«Примеры, когда командиры и бойцы проявляли недисциплинированность и неумелые действия, были не единичны, – продолжает Дайнес. – Меры воздействия и наказания – самые суровые. Так, 27 июня военный трибунал приговорил к расстрелу командира отряда капитана М. П. Агафонова, командира взвода лейтенанта С. Н. Дронова и красноармейца Д. Я. Лагуткина. Двигаясь ночью, они сбились с пути и наткнулись на японскую заставу. Все трое после обстрела противником “в панике бежали в тыл”. Осужденные имели право обратиться в вышестоящие судебные органы для смягчения приговора. Однако Жуков и Никишев были иного мнения. В своем обращении в Президиум Верховного Совета СССР, к наркому обороны и начальнику Генерального штаба они писали: “В связи с боевой обстановкой и особой опасностью этого преступления, в порядке статьи 408 УПК РСФСР, ходатайствуем о непропуске кассационных жалоб Агафонова, Дронова и Лагуткина и немедленном приведении приговора в исполнение”. Скорее всего, такой шаг был предпринят в целях наведения порядка и усиления дисциплины по принципу “чтоб другим неповадно было”».