Ночь, которой не было - Марселла Бэлл

Себастиан отвел глаза, глядя на темнеющий каньон и поднося бокал к губам. Вдруг он, вздохнув, повернулся к Дженне.

- Что ж, похоже, я снова должен извиниться перед тобой. Меня выбивает из колеи мысль о том, что мой ребенок будет жить отдельно от меня, даже если я и буду его полноценным родителем. Но, как говорится, мы вдвоем в этой упряжке.

На миг Дженна, обескураженная, замолчала, а потом произнесла:

- Что ж, это уже что-то.

Себастиан улыбнулся.

- Ты единственная, перед кем я извиняюсь, Дженна, представляешь, даже король не заслуживает такого.

Дженну так поразили и тронули его слова, что она вновь замолчала. Себастиан же предложил:

- Пойдем в библиотеку, нас ждет десерт.

Дженну бросило в жар: неужели он снова пытается взяться за старое? Себастиан, очевидно поняв, о чем она думает, с интересом посмотрел на нее и произнес:

- Я имею в виду чай у камина и конфеты, больше ничего.

Дженна поняла, что он не обманывает ее, по тону его голоса, по глазам. Себастиан твердо решил придерживаться курса на безопасность, выбранного ими. Что ж, ей надлежит радоваться. Однако она, поднимаясь со стула, почувствовала тяжесть на сердце, которая могла быть истолкована только как разочарование.

Глава 11

Открывая дверь библиотеки и придерживая ее для Дженны, Себастиан вновь признал: в ее присутствии он теряет контроль над собой. Свидетельств тому было предостаточно: начать хотя бы с того поцелуя в кухне, когда он так легко отказался от собственного решения держать дистанцию. Потом был случай в библиотеке, когда тонкий аромат новых книг, отныне неразрывно связанный в его представлении с Дженной, вскружил ему голову, и понадобился всего лишь один взгляд, чтобы снова позабыть о всех запретах. В тренажерном зале ему удалось немного лучше овладеть собой, и победный бросок Дженны, ее торжествующая улыбка не заставили его потерять голову. Зачем он снова ведет Дженну сюда, в царство книг, которое в его сознании уже прочно связано вовсе не с чтением? Что ж, он не в силах дать ей то, что она хочет, он не может отдаться чувствам, что кружат голову, но, по крайней мере, угостить Дженну чаем и конфетами ему дозволено.

Усадив девушку в большое кресло, Себастиан отправился в прилегающую кухоньку, чтобы приготовить чай и сладости. Принеся угощение, он устроился во втором кресле, напротив гостьи, и принялся наблюдать. Может, им не стать любовниками, но на дружбу надеяться можно? Вот Дженна выбрала конфету и положила ее в рот.

- Божественно, Себастиан! Я никогда не пробовала ничего подобного. Кажется, я чувствую вкус каждого ингредиента по отдельности: ваниль, миндаль и этот мягкий кремовый шоколад…

Дженна откинулась на спинку кресла и в наслаждении закрыла глаза. Криво улыбнувшись, Себастиан произнес:

- Рад, что тебе нравится.

Он не мог отвести от нее взгляда точно завороженный, и ее удовольствие только сильнее притягивало, заставляя его позабыть о самоконтроле. Вот Дженна открыла смеющиеся глаза, и в их глубине словно зажглись огоньки, превращая их из темно-карих в янтарные. Не скованная раздумьями и обязанностями, она светилась, как никогда прежде.

- Может, выберешь книгу? - предложил Себастиан, чувствуя, что балансирует на грани потери здравого смысла и не желает останавливаться.

Дженна обвела глазами полки, не переставая улыбаться.

- Я так долго собиралась прочитать эту, - сказала она, протягивая руку и дотрагиваясь пальцем до переплета.

Себастиану показалось, что она коснулась его кожи. Испугавшись собственных желаний, он встал и направился в дальний угол, чтобы не глядя выбрать книгу. Здесь стояли те издания, которые он знал и любил, мог перечитывать сколько угодно раз и в любом состоянии. Взяв наугад книгу с полки, он посмотрел на название - «Современник в поисках души» - и едва не рассмеялся, настолько точно оно описывало его состояние.

Вернувшись к креслу, он увидел, что Дженна уже погрузилась в чтение, и оказалось, что находиться рядом, когда ее энергия и обаяние направлены не на него, гораздо легче. Себастиан какое-то время смотрел на нее, переворачивающую страницы; изредка она подносила к губам чашку или конфету, словно позабыв обо всем окружающем. По-видимому, чтению она отдавалась, как и остальным занятиям, целиком.

Какое-то время они сидели и читали, достаточно долго, потому что когда Себастиан в очередной раз потянулся к чашке, то обнаружил, что кофе остыл. Ставя ее на поднос, он вдруг поймал на себе насмешливый взгляд Дженны.

- Уже поздно для кофе, - тихо произнесла она, и стало ясно, что она смотрит на него уже давно.

Себастиан ощутил себя неловко, как и всегда при мысли о том, что рядом с этой девушкой он слишком быстро расслабляется. Улыбнувшись, он ответил:

- Для кофе никогда не поздно.

- Ты же не уснешь всю ночь.

- Нет, для такого мне нужно вливать кофеин в вену, - усмехнулся Себастиан.

- Похоже, у тебя уже зависимость, - поддразнила Дженна.

- Можно и так сказать, - шутливо отозвался он. - Вот такой я человек, поддаюсь соблазнам. Это семейное.

Помолчав, она попросила:

- Расскажи мне о своей семье.

Это не было требованием, скорее, робкой просьбой. По-видимому, Дженна не хотела давить, но не в силах была совладать с любопытством. Еще бы - история его семьи теперь касается и ее.

Себастиан не стал сопротивляться, но не знал, с чего начать. Как открыть суровую правду о тех ошибках, что совершили его родители, так, чтобы Дженна поняла: его правила и ограничения созданы для того, чтобы защитить ее же саму от повторения этих ошибок и не портить этим жизнь их ребенка? Эта девушка совсем не походила на его отца и мать: она была невинна, открыта и не знала, что такое манипуляции. Она была уникальна. Но что, если даже у ее способности понимать окружающих есть границы? Себастиан боялся, что, поведав ей историю своей семьи, увидит в ее глазах осуждение за ту роль, что ему досталась.

В возрасте десяти лет - тогда он уже учился в интернате три года и навещал его только отец всего лишь раз в году, потому что мать не любила огромное мрачное здание австрийской школы, где учился сын, - Себастиан перестал надеяться на то, что однажды у него будут нормальные отношения с родителями - такие, какие он видел у ровесников с их семьями. У их родителей при взгляде на детей лица буквально