Игра на вымирание - Андрей Денисенко

– Мне нравится твой ответ! – Крубер уложил оружие на жестяной прилавок. – Настоящий мужик пальнуть сумеет! Давай оцени. Красавец, верно?

Я рассматривал тяжело легший на стол «Глок». Впечатляло. Здоровая хромированная дура с рубленым массивным стволом и рельефной рамой затвора, широкие насечки рукояти матово отливали пластиком, сбоку тускло горел индикатор управления. Пушка была Реально Большой… а потому так и просилась в руки. Я сжал рукоять. Щелчком выдвинулись микрозахваты, плотно обхватили кулак.

– Ну как? Рожа у тебя довольная, Ковальски. Клевая штучка, да?

Солидная тяжесть ствола уравновешивалась обоймой. Я прикинул вес унитаров – получалось совсем хорошо. Точно не дамский пугач. Даже и не встречал таких… продвинутых. Щелчки механизма, мягкий рывок затворной рамы. Конечно, не штурмовая винтовка, но… при таком калибре – на хрена эта винтовка сдалась?

– Есть лазерный прицел, сенсор под указательным пальцем. Так, что еще… – Крубер гордо посматривал на «Глок», словно он был его детищем, – Кое-что из продвинутой электроники. Ну там, электронная стабилизация, жидкостное охлаждение ствола, датчики перекоса патрона… Сам посмотришь. Все по последнему слову техники.

– Серьезная пушка. Сколько в обойме?

– Стандартная – двадцать плюс один, большая – двадцать восемь, но она здорово тяжелее. Мало кому нравится. Народ берет по две обычных.

– Давай большие… три. И патронов побольше.

– На войну собрался, что ли? – Крубер загремел по стеллажам. И все равно с обоймой на двадцать восемь приволок аккуратный прямоугольник стандарта.

– Вот, попробуй сначала. Сто сорок граммов разницы, Макс, не шуточки. В большой нижние унитары по два в ряд, и вес приходится на ладонь. Сравни со стандартной.

Я молча вогнал в рукоять ту, что на двадцать восемь. Хорошо ему рассуждать, сидя в тепле за семью замками. А я еще от прошлой перестрелки не отошел. Эх, как мне тебя не хватало, хромированный стиляга! Вместо китайского автомата мутного производства твои бы три десятка зарядов!

Я заглянул в коробки унитаров. Патроны отливали стальным глянцем. Все правильно, ствол с магнитным ускорителем, медь не подходит. Слишком тяжелая пуля, слишком мало места для пороха, нужен дополнительный разгон.

– Здесь три вида, отличаются цветом полосы. Даю каждых по пятьдесят, согласно норме. Бронебойные с пяти шагов прошивают пехотную арм-броню, но отдача сильная, только если с двух рук. Разрывные хороши, но оболочки пуль слабые, по броне – даже не трать времени. В общем, разберешься. И кобура. Расписывайся.

Я ткнул отпечаток в подсунутый терминал. «Глок» нырнул в замшу кобуры как влитой. Надо бы в тир, потом сборка-разборка… Черт, еще бы успеть перекусить. Я задумчиво качнул кобурой.

– Патроны дорогие, пали с башкой, – напутствовал Крубер. – Парни говорили, лучше всего заряжать через один: бронебойный-разрывной-трассирующий, ну и так далее…

Я навел ему в грудь указательный палец и сделал «Бах!». Картинно вскинув руки, ирландец заржал, а я пошел к выходу.

6

Объединенная Америка, Сан-Антонио, федеральное управление кибербезопасности, медицинский сектор 18.00,29 августа 2034 г.

– Привет, красотка, – сказал я.

Она открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд. На мгновение линзы глазных визоров блестнули: само-очистка. Дорогая модель, шикуют интеры.

– Ку-ку. Ты уже пришла в себя. С добрым утром… Вечером! – Попытка пошутить получилась неуклюжей, но я выжал из себя все, что мог. Прим-капрал выглядела не очень. Конечно, больничные койки никого не украшают, но… все-таки сейчас до собственных фото она не дотягивала. Грязь и брызги крови Чен Ло врачи смыли, но нездоровая бледность кожи просвечивала даже сквозь загар. Пересохшие потрескавшиеся губы, ввалившиеся щеки и спутанные волосы наводили на мысль о наркоманах со стажем, а унылые больничные простыни доводили этот эффект до совершенства.

Она попыталась что-то сказать, но из гортани вырвался хрип. Вместо слов я услышал, как пискнул мед-комп, вгоняя стимуляторы.

– Десять секунд, Макс. Это тринибопанцеол, эффект почти мгновенный. Но лучше подождать.

Незримое присутствие Лойда почему-то раздражало.

– Отвали. Я сам.

Кажется, он понял. За пять лет работы в паре или научишься понимать с полуслова – или свихнешься от перманентного желания укокошить напарника.

– Кто вы? Я вас знаю? – Она шевельнулась. Мышцы слушались плохо, рука безвольно упала на подушку, но жест я оценил: она пыталась поправить прическу! Надо же, женщины остаются женщинами, особенно – блондинки.

– Виделись один раз в ночном клубе, – я криво улыбнулся. – Правда, свиданием это назвать трудно. Но мы всегда можем попробовать еще раз.

– Понятно. Вы лейтенант, который меня нашел. Флекси… майор Флекси мне рассказывал.

– Меня запросто можно называть Макс. Я отзываюсь, – поддернув жесткий медицинский табурет, я сел. – А еще стану верным защитником и собеседником. По крайней мере на ближайшие две недели.

– Там, в клубе… я убила человека. Флекси сказал, у меня был игольник, и я… убила женщину.

– Ее звали Чен Ло. У барышни был длинный криминальный список, и ты ее узнала.

– Узнала… и убила? – Взгляд серых глаз помрачнел. – Ведь так?

Я промолчал.

– Ничего не помню, – Элен откинулась на подушку– Ничего. До того момента, когда пришла в себя здесь. Флекси уже спрашивал… он вообще много спрашивал. Даже намекал, что как сотрудник Интерпола я нарушаю присягу… Боюсь, не смогла ему помочь. И вряд ли… смогу.

Медкомп в последний раз пошипел инъекторами, издал финальную трель и отключился. Отклеившиеся датчики втянулись в манипулятор. Поглядывая на сигнальный браслет, в палату осторожно заглянула медсестра. Я едва заметно качнул головой, медсестра исчезла.

– Дело серьезное, Элен. Насколько известно, тебя похитили, пытались психокодировать? и… и насчет остального надо выяснить. Что, как, зачем. Тяжело, неприятно, знаю. Но ты обязательно вспомнишь. А пока я буду тебя прикрывать. Я хороший парень, отлично стреляю и вообще дослужился до целого лейтенанта. К тому же – веселый. Тебе понравится.

Она слабо шевельнулась, нащупывая нейроразъем.

– Имп-батареи уже подзарядили, ты снова в деле, – я помог ей отключиться. – Врачи претензий не имеют, выписка у меня. Сейчас поедем в город, ты отдохнешь и постараешься вернуться к нормальной жизни. В Европу тебе пока нельзя, извини. Придется погостить у нас, но говорю тебе: Сан-Антонио – тоже вполне приличный муравейник.

– Мне… нужно одеться, – она скомкала край одеяла. Пальцы, совсем недавно сжимавшие игольник, заметно подрагивали.

– Позову медсестру и подожду снаружи, – я постарался ободряюще улыбнуться. – Только давай не слишком долго. Есть хочется.