Черная ночь Назрани - Фридрих Незнанский

— Ей-то откуда знать. Мы уже разъехались, я живу у родителей.

— Тем не менее она почему-то ходила на опознание. Ваш развод оформлен?

— Нет.

Опустив голову, Турецкий некоторое время помолчал. Мустафа и Тавасиев сидели затаив дыхание. Конезаводчик в течение дня почувствовал профессиональную хватку следователя и уважительно относился к каждому его слову. Даже Базоркин за столь короткое время общения понял, что перед ним толковый и, главное, надежный человек. Не знали они одного — самому Александру Борисовичу свои выводы казались весьма зыбкими, сейчас он не мог утверждать ничего точно. Но прекрасно знал, что это вопрос времени и связь между всеми событиями будет установлена. Состояние, знакомое ему по каждому делу.

— Вот что я посоветовал бы вам, Мустафа Ахметович. Завтра утром узнайте, получила ли жена ваше свидетельство о смерти. Если получила — хорошо, значит, долго жить будете. Существует такая точная примета. После этого справьтесь, не сделала ли она уже попытку выписать вас как погибшего из квартиры.

— И что потом делать?

— Свидетельство — бог с ним, пусть до поры до времени остается у нее. Что касается выписки, тут нужно будет договориться в паспортном столе, чтобы ее заявлению, когда оно появится, не дали хода. Это мы без проблем сделаем через милицию. Я почему так говорю, — Турецкий почесал затылок, — надо бы последить за ней. Нет у меня полной уверенности в том, что это ее инициатива. Уж больно хитра выдумка. Такое дело экспромтом провернуть трудно, нужна подготовка. Возможно, вашу Лидию кто-то сбил с панталыку, чтобы легализоваться, прописаться в Назрани. Если так, хорошо бы узнать кто.

Вторник Круликовский провел на бесчисленных совещаниях разного калибра — то многолюдных, то в узком кругу, одно следовало за другим, эдакий совещательный марафон. Назавтра ожидалось прибытие следственной группы из Москвы. Поэтому сегодня на все лады обсуждались детали налета боевиков. Люди, занимавшие в республике ключевые посты, лихорадочно пытались придумать хоть какие-то оправдательные отговорки, чтобы не слишком оглушительной оказалась легкопредсказуемая оплеуха за ночной провал.

Чем больше выступлений слушал Сергей Владиславович и чем чаще выступал сам, чем больше взвинчивались окружающие, тем спокойнее становилось у него на душе. Ведь все оказались по уши в таком дерьме, что на фоне остальных он выглядит чуть ли не ангелом. Хоть что-то сделал для противодействия террористам — послал спецназ на БТР. Правда, в темноте экипаж стрелять не решился, могли пострадать метавшиеся по улице мирные жители. В результате БРТ был бесславно сожжен, однако генерал-майора это волновало меньше всего. Он хоть какую-то малость предпринял. Другие силовики выглядели совсем уж по-дурацки. МВД за несколько часов до нападения отменило режим усиления, который действовал в республике. Причина — якобы за два месяца непрерывного дежурства люди устали. Это ж надо так попасть пальцем в небо! Военные вообще бросили своих. Расквартированный недалеко от Назрани мотострелковый полк не пришел на выручку городу, с места не сдвинулся. Они, в отличие от боевиков, не оснащены приборами ночного видения, поэтому боялись засад. Нет чтобы самим организовать засады на путях возможного отступления террористов, до этого бы ребенок додумался. Пограничники из регионального управления, находящегося во Владикавказе, тоже действовали через пень-колоду. Перво-наперво организовали охрану собственных семей, а в сторону Ингушетии их колонна двинулась тогда, когда диверсанты ее уже покидали. Вдобавок многие выступавшие то и дело кивали на географическую накладку — ведь окружной антитеррористический штаб находится за тридевять земель отсюда, в Ростове-на-Дону. Попробуй оцени оперативно оттуда, что происходит в Ингушетии. Да что уж там говорить, даже где был президент — и то неизвестно. Пусть сперва им поинтересуются, а уж потом лезут с расспросами к начальнику УФСБ.

Обогатив свой арсенал новыми сведениями, Сергей Владиславович вернулся домой в прекрасном расположении духа. Здесь его, как все последние дни, ожидала красавица жена, которую он попросил приехать из Москвы на время предвыборной кампании. Скоро наверняка состоятся встречи с избирателями, будут фотографии в газетах, телевидение. Очаровательная спутница вполне может привлечь чьи-то симпатии к его кандидатуре.

Поздно, когда после ужина Сергей Владиславович смотрел программу «Вести», ему неожиданно позвонил бывший первый секретарь горкома партии Хустанбеков.

Генерал-майор общался с ним крайне редко. Когда Круликовского перевели в Назрань, тот уже находился не у дел. Но все-таки от случая к случаю виделись. Абукир Идрисович ко всякой бочке затычка, чуть какое торжественное заседание — он тут как тут. Нацепит пиджак со звездочкой Героя Социалистического Труда, припрется без всякого приглашения, да еще норовит просочиться в президиум. Та еще лиса. С эдаким ловкачом нужно держать ухо востро, иначе попадешь впросак. Сейчас их объединяет то, что оба варятся в предвыборном котле, других поводов для звонка, по логике вещей, нет.

— Сергей Владиславович, дорогой, — журчал Хустанбеков, завершив по-восточному цветистое приветствие, — не враги мы с вами сейчас. Всего лишь временные соперники, что только сближает нас. Без хорошего соперника акын не акын, спортсмен не спортсмен, политик не политик. Хотелось бы мне с вами встретиться, поговорить по душам. Чтобы в дальнейшем все было сделано красиво, интеллигентно. Ведь теперь мы находимся на глазах у тысяч людей, живем, как под микроскопом. Возможно, что-то предпримем и в наших общих интересах…

За сегодняшний день Круликовский безмерно устал, и жена, как говорится, при полной готовности, в розовом пеньюаре, а он вынужден ведрами хлебать эту патоку — слащавый болтун никак не остановится.

— Абукир Идрисович, — улучив момент, когда собеседник перевел дыхание, сказал генерал, — я удовольствием повидаюсь с вами. Только время сейчас, сами понимаете, супернапряженное. Завтра из Москвы прилетает комплексная следственная бригада. Становлюсь подневольным. Как они будут работать, когда я буду свободен — не могу заранее сказать.

— Да мы ненадолго, дорогой мой человек. Просто послезавтра я хотел уехать на дачу.

«Мне как раз удобней послезавтра», — чуть было не вырвалась отговорка у Круликовского. Вслух же вежливо произнес:

— Обязательно постараюсь, Абукир Идрисович.

Не сомневаюсь, стратегически вы мыслите правильно, и буду рад повстречаться. Но твердо не обещаю.

— Пожалуйста, если выдастся «окно», вы мне позвоните.

«Вот кретин! — мысленно выругался Круликовский, положив трубку. — Тоже мне, пуп земли выискался. Можно подумать, номер твоего телефона всему миру известен. Я не знаю его и знать не хочу».

— Умора. Звонил бывший первый секретарь горкома, — объяснил он жене. — Хитрая бестия, каких свет не видел. Хочет прицепиться ко мне, чтобы я вытащил его во второй тур или в случае чего сделал своим замом.

Слушая его, молодая жена с кукольным личиком только хлопала глазами — она была далека от большой политики.