В бой ради жизни - Леонид Андреев

– Товарищ старший лей-лей-лейтенант, – заикаясь, произнёс один из бойцов. – А п-п-п-почему мы опять б-б-б-будем штурмовать ту же высотку, которую уже б-б-б-брали час назад?

– Таково решение командира штрафбата, – и понурив голову, Егор произнёс: – Это приказ. Кроме того, необходимо представляться. Я вас пока не всех знаю.

Из строя кто-то выпалил:

– Товарищ старший лейтенант, пока он представится, мы эту высотку уже возьмём.

Громкий хохот разразился на всю округу.

– И всё же, как ваша фамилия? – сдерживая улыбку, спросил Егор.

– Боец Красной Армии Рыжий, – без запинки отчеканил солдат.

– Ладно, если больше нет вопросов, на этом и закончим. Через полчаса выдвигаемся на указанную позицию. Разойдись.

Бойцы не спеша начали готовить своё боевое снаряжение к предстоящей атаке, а Егор с комиссаром роты углубились ещё раз в карту местности.

Неожиданно на большой скорости подкатила армейская полуторка и резко затормозила, едва не сбив Егора. Из машины выскочил бравый майор и, ухватив старшего лейтенанта за руку, быстро повёл его в сторону.

Егор узнал майора, это был представитель штаба армии по оперативной подготовке Борзов Николай Петрович. Егор его помнил ещё по учениям на Украине в сороковом году.

– Ваше подразделение прямо сейчас на нескольких полуторках перебрасывается на новую позицию и сходу вступает в боевые действия, – кратко и лаконично поставил новую боевую задачу майор Борзов. – Передислокация вашей роты согласована с командиром вашего штрафбата, майором Ивановым. Вот приказ командующего фронтом. Полуторки на подходе. Сопровождать ваше подразделение до места буду я. – немного помолчав, майор добавил: – Где я вас мог видеть, старший лейтенант?

– Учения, июнь сорокового.

– Ах да, припоминаю. Я всегда узнаю хороших командиров, несмотря на то что тогда вы были ещё курсантом. Но почему штрафбат? А впрочем, на войне не задают глупых и лишних вопросов. Ну ладно, даст бог, ещё так же хорошо и повоюем. А вот и полуторки подошли, быстро рассаживайте бойцов по машинам, а по пути следования введёте их в курс дела. Я буду находиться в передовой машине. Всё, поехали, не будем терять время.

Майор уже было пошёл к машине, но Егор окликнул его:

– Товарищ майор, о каком деле вы говорите?

– Всё узнаешь на месте, старший лейтенант, – и, не скрывая раздражения, добавил: – Давай быстрее, долго возимся.

Поспешно, насколько это было возможно, в полуторки было загружено вооружение роты и личный состав. После чего колонна из машин двинулась по разбитой полевой дороге от одной фронтовой полосы в сторону другой.

Эта непредвиденная поездка на новую позицию дала возможность хоть немного отдохнуть бойцам штрафной роты. Во время поездки Егор всё время молчал, потому что разговаривать с кем-либо не было ни желания, ни возможности, так как почти все бойцы спали, уткнувшись подбородками в грудь. От движения машины по ухабам головы их синхронно мотались из стороны в сторону, как будто все дружно исполняли некое театральное действие.

Егор вспомнил бравого майора, и ему стало немного грустно.

«А ведь тогда, два года назад, этот майор был ещё старшим лейтенантом, да и не таким упитанным. Вот что значит армейский штабник, не то что я, окопник», – размышлял Егор.

Эту терзающую мысль прервал один из бойцов, сидевший рядом:

– Командир, чего не спишь? Долго ещё ехать-то?

– Почём я знаю? Да и какая тебе разница, сплю я или нет? Уснёшь тут.

– А, значит, устал не так, как мы. Мы же, кроме этой высотки, мать её раз так, ещё и ихний ДЗОТ подавили. И ведь что интересно, товарищ старший лейтенант, – продолжал болтать разговорчивый боец, невзирая на то, слушает его командир или нет. – Так вот, там такие же штрафники сидели, ну вроде нас, мать их раз так, – и боец рассмеялся, смачно выругавшись. – Представляете, два пулемётчика были привязаны к пулемётам, – всё больше распалялся боец, нисколько не беспокоясь о том, продолжает его слушать Егор или нет. – Что нас больше всего удивило, это то, что один из этих пулемётчиков был врач, ну, значит, медик… мать его. Это мы по эмблемам определили. Толстый такой, как боров, но палил, гад, остервенело.

Последние слова заинтересовали Егора, и он стал внимательно слушать дальнейший рассказ бойца. Затем спросил:

– И что вы с ними сделали?

– С кем? С пулемётчиками? А! Ведомо что – штыками покололи. А вот ещё что, самое главное забыл. Представляете, при нём, ну то есть в кармане его мундира, когда мы его обшмонали, оказалось письмо-треугольник на родину нашего солдата. Так вот, спрашивается, зачем он его с собой таскал? Вот идиот, да? – и солдат снова хохотнул.

– А кому, кому это письмо было? – дрогнувшим голосом проговорил Егор и, забывшись, ухватил правой рукой бойца за воротник.

– Товарищ старший лейтенант, вы что?

– Да нет, ничего. Извини, – и, взяв себя в руки, Егор произнёс: – Распереживался за нашего солдата, ну и не сдержался. Ещё раз извини.

– Да ладно уж, товарищ старший лейтенант, с кем не бывает. Вот и мы тоже предали анафеме этого немца.

– Тебя как зовут?

– Да всё Ванькой как-то.

– А звания какого? Ну, я имею в виду, до штрафухи.

– Сержант.

– За что сослали?

– Да за что, за что? Прихожу я с разведки, а эта крыса майорская…

– Понятно. Дальше можешь не продолжать, – тяжело вздохнув, проговорил Егор и далее вспомнил:

– Иван, и всё-таки – кому это письмо предназначалось? Ну что у немца нашли.

– А бог его знает. Петров забрал это письмо с собой, а на обратном пути попал на противопехотную мину. От него только сапоги остались, какое уж тут письмо, – и боец надолго затих.

Молчал и Егор.

«Неужели это письмо Исмагилова? Значит, этот штрафник-пулемётчик не кто иной, как Фриц Вебер».

– Вот так повороты судьбы, – уже вслух произнёс Егор.

«Значит, всё же вычислили, что он помог мне бежать из плена, и не расстреляли, а разжаловали и определили в штрафники, – продолжал размышлять Егор. – А возможно, и за другие провинности. С тех пор много времени прошло. Тогда зачем же он носил с собой письмо Исмагилова? Ведь это смертельно компрометировало его. Непонятно и глупо. А скорее всего, забыл избавиться от него».

Егор толкнул в бок соседа.

– Слушай, интересно, а где же этот пулемётчик прятал письмо?

Боец непонимающе глянул на Егора и, вспомнив, произнёс:

– Ну так для этого надо было знать нашего урку, ну то бишь Петрова, он шмонал всех убитых. Теперь об этом можно смело говорить, не восстанет из пепла. Да. Так вот, он знал такие потайные места в одежде, мама родная не сыщет…